«Из России и Крыма выдавливали украинских пасторов». Евгений Пересветов – о преследовании ФСБ

Попытка вербовки со стороны ФСБ, угрозы депортации, попытки возбудить уголовное дело, отказы во въезде в страну и, наконец, обвинение в «насильственном свержении основ конституционного строя» – это краткий перечень того, что произошло с украинским пастором Евгением Пересветовым в последние годы его жизни в России. В ноябре прошлого года протестантский священнослужитель был окончательно депортирован из России, где прожил 18 лет и окормлял (духовно наставлял – КР) прихожан в церкви в Москве и нескольких общинах в аннексированном Россией Крыму.

По словам Евгения Пересветова, первая попытка его вербовки со стороны ФСБ России произошла еще в 2010 году. Как гражданин Украины, Пересветов, с одной стороны, поддерживал связи с украинскими верующими, а с другой – пользовался авторитетом в России и возглавлял церковь в центре Москвы, а потому представлял интерес для силовиков. Тогда, чтобы избежать давления со стороны спецслужбы, пастор публично объявил на церковном собрании о попытках вербовки. На какое-то время ФСБ оставила Пересветова в покое, и даже принесла ему извинения. Однако после российской аннексии Крыма и начала вооруженной агрессии на Донбассе, ситуация изменилась.

«Доверенный источник сообщил мне, что с началом войны, в ФСБ появилось негласное распоряжение избавляться от активных украинцев по всей территории России, в первую очередь, в Москве. Впервые меня задержали на границе при въезде в Россию именно на фоне крымских событий, в марте 2014 года. На тот момент это была «штатная проверка» всех украинцев, во время которой сотрудники ФСБ несколько часов расспрашивали нас о цели поездки», – вспоминает пастор.

Тем временем деятельность Евгения Пересветова в Москве расширялась: он открыл тренинговый центр, который, по словам пастора, начали посещать тысячи семей, стал появляться на телевидении. Деятельность созданных им за несколько лет до этого центров реабилитации нарко- и алкозависимых людей также расширилась.

«Я знал, что ФСБ наблюдает за мной. Они приходили в церковь, записывали мои высказывания, словом, копили базу. В итоге, в самом начале 2017 года, силовики совершили рейд в наши ребцентры (реабилитационные центры – КР), в результате которого было задержано 80 человек. В отношении десяти человек были возбуждены уголовные дела за незаконное удержание наркозависимых в центре против их воли», – рассказывает Евгений.

Пастор утверждает, что обвинения в его адрес были сфабрикованы, а реабилитанты поступали в центр добровольно, однако затем часть из них «была готова дать любые показания в обмен на возможность вернуться к наркотикам». Уголовные дела в отношении сотрудников центра не коснулись самого Евгения Пересветова – задержанные сотрудники, несмотря на давление ФСБ, не дали показаний против него.

«Они пытались сделать из меня организатора преступного сообщества – это особо опасное преступление. Когда у них ничего не получилось, характер преследований изменился. Мою жену и меня стали регулярно задерживать под предлогом того, что наша машина якобы находилась в розыске, как автомобиль, задействованный в террористической деятельности. При этом, когда задерживали меня, ФСБ прямо инструктировало полицию найти повод, чтобы меня оштрафовать. В результате, после двух административных штрафов за «немытую машину» и «трудночитаемые номера», меня после выезда из России отказывались пускать обратно», – рассказывает Пересветов.

Получить вид на жительство в Москве у украинского пастора не получалось – по его словам, ФСБ отказала ему, обвинив в попытках «насильственного свержения конституционного строя». При этом сам Евгений Пересветов уверяет, что старался публично не высказываться на тему отношений России и Украины. Однако гражданство пастора, по его мнению, автоматически стало в глазах ФСБ признаком его «неблагонадежности».

«Может быть, одной из причин преследований стало то, что я возглавил несколько церквей и центров в Крыму. После аннексии ряд украинских пасторов вынуждены были покинуть полуостров, а некоторым, кто выезжал временно, просто отказывали во въезде назад. Общины остались брошенными, и я начал окормлять их», – поясняет Евгений.

По его словам, в отличие от оккупированных территорий Донбасса, отношение к протестантам в Крыму было более гуманным.

«Я точно знаю, что в так называемой «ДНР» протестантские церкви просто запрещали, а пасторов могли похитить, пытать, а некоторых даже убивали. У меня есть знакомая девушка, двоюродные братья которой – служители одной из протестантских церквей – были просто зарезаны после пыток в Донецке. Здания церквей там отбираются массово. В Крыму ситуация была несколько иной. На мой взгляд, здесь больше использовалась политика «пряника», чем кнута. Протестантов хотели задобрить и заставить принять новую власть. Но, разумеется, те, кто не согласился с аннексией, вынуждены были уехать с полуострова. У меня самого есть знакомый, который выехал в Киев к родственникам, и после этого ему уже не позволили вернуться в Крым», – рассказывает Евгений Пересветов.

Как отмечает пастор, на евангельские церкви в Крыму не оказывалось такого сильного давления, как, к примеру, на крымских татар или Свидетелей Иеговы.

«Свидетелей Иеговы действительно преследуют, притом, не по национальному, а чисто по религиозному признаку. Что же касается крымских татар, то это коренной народ полуострова, поэтому для российских властей важно было склонить их на свою сторону и заручиться их одобрением. Именно поэтому ФСБ активно пытается «работать» с муфтиями и крымскотатарскими активистами. Довольно сильная борьба ведется с ПЦУ. Однако протестанты не имеют в Крыму столь сильного влияния, поэтому им уделяется меньше внимания. Несогласных с аннексией просто «выдавливают» с полуострова и вносят в списки невъездных, а остальным позволяют существовать без особого давления. Другое дело, что в самом Крыму на бытовом уровне очень сильны предрассудки в отношении любых протестантских верующих как «сектантов», – делится впечатлениями пастор.

В ноябре 2018 года Евгений Пересветов был окончательно депортирован из России на 25 лет как «угроза обороноспобности Российской Федерации». Такой была формулировка. Как уверяет украинский пастор, он до сих пор не имеет представления, в чем именно заключалось такая угроза. Сейчас он поддерживает отношения со своими общинами в Крыму на расстоянии и отмечает: того восторга, который испытывали некоторые крымчане после аннексии, уже не ощущается.

«Люди пока не бунтуют, скорее, они смиряются с существующей ситуацией. Но той эйфории, которая встречалась в первые годы после референдума, уже не чувствуется. Цены в Крыму до сих пор выше московских, и это очень сказывается на благосостоянии людей», – отмечает Евгений.