Первый московский поход на Крым. Расстановка сил

Специально для Крым.Реалии

Завоевание Крыма Россией в 1783 году до сих пор привлекает внимание политиков, журналистов и даже Илона Маска. Любители старины знают, что это был финал долгого процесса, включавшего российские вторжения на полуостров под предводительством Долгорукого, Ласси, Миниха и Голицына. И лишь профессиональные историки в курсе, что первая попытка захватить Крым была предпринята еще за 200 лет до Екатерины II – первым московским царем Иваном Грозным.

Борьба с Большой Ордой, которая велась всю вторую половину XV века, вынуждала молодое Крымское ханство искать сильных союзников. При Хаджи Герае это было Великое княжество Литовское, при Менгли Герае – Османская империя и Московское государство. Крымско-московский союз оказался особенно прочным и привел к серьезному укреплению позиций обоих партнеров в Восточной Европе.

Однако в 1502 году Большая Орда была окончательно разгромлена Менгли Гераем, что сделало Крым ее главным наследником, а заодно обессмыслило союз с Москвой. Некоторое время старые отношения еще продолжались, но с 1507 года начались крымские нападения на московские земли, а в 1512 году был заключен крымско-литовский договор. В конечном итоге в 1521 году крымская армия разорила Москву – настала эпоха многолетней бескомпромиссной вражды.

В основе крымско-московского противостояния лежало несколько факторов, так или иначе завязанных на ордынское наследство. Во-первых, Крым стремился обезопасить себя от вторжений со стороны Великой Степи, которые могли угрожать самому его существованию. Поскольку сил для прямого завоевания всех бывших ордынских владений у ханов не было, они избрали другой путь – союзов и символического доминирования. Гераи позиционировали себя наиболее знатными из всех Чингизидов в регионе, поэтому члены этого рода служили высшими чиновниками при дворах других ханов (как в Хаджи-Тархане/Астрахани) или даже сами занимали престол (как в Казани и Касимове). Все ханства сохраняли полную независимость, но признания ими верховенства Гераев было достаточно для Крыма.

Москва же находилась вне этого расклада по естественной причине – ею управляли не Чингизиды, а Рюриковичи. Старшинства этого рода за пределами Московии никто, разумеется, не признавал, поэтому их политика была сосредоточена на военном превосходстве. Именно благодаря сильной армии Москве удавалось возводить своих ставленников на троны Казани и Астрахани, пусть даже захваты городов приводили к росту антимосковских настроений в народе. Это «перетягивание каната» длилось почти столетие.

Во-вторых, увеличение экономической базы в аграрную эпоху было напрямую связано с ростом подконтрольной территории: для земледельцев – под пашни, для скотоводов – под пастбища. Поэтому пригодная и для первого, и для второго Великая Степь неизбежно становилась ареной борьбы оседлых славянских колонистов с тюрками-кочевниками. Формальная власть над этими землями принадлежала Крыму – не зря в начале XVI века правобережье Волги именовали «Крымской стороной», но Московия постепенно возводила все новые города на юге, отодвигая границу, да и донские казаки мало обращали внимания на претензии Крыма. В итоге почти три столетия тут бушевала кровавая борьба не только за конские табуны, но и за пленников.

В середине XVI века противостояние обострилось до максимума. В 1547 году московский государь Иван IV официально объявил себя царем, что имело далеко идущие последствия для его политики на Западе и на Востоке. Титул царя в тогдашних летописях употреблялся для обозначения золотоордынских ханов (позже – и других ханств), римских, византийских и германских императоров (а также библейских правителей). Таким образом, молодой Иван претендовал на равенство с главнейшими властителями эпохи. И поскольку большинство империй в то время защищали исключительность своего статуса, новый титул не признали ряд государств в Европе, в частности Крым. Борьба за включение иностранцами «царя» в официальный документооборот велась всеми доступными средствами, в том числе с помощью войны.

Для Крыма неприятие такого титула имело дополнительное основание – Иван IV ставил себя выше «обычных» королей, притязая на статус германского императора и османского султана. А также – в этом случае неявно, но аналогия была ощутимой – на статус монгольского хана, который был ханом над ханами (Великим ханом или хаканом/каганом). В глазах Крыма Московия была таким же рядовым монгольским улусом, получившим независимость, как и другие государства в Поволжье или Сибири. И московский правитель мог претендовать лишь на повышение статуса с «бея» до «хана», но никак не больше. Ведь это крымский хан уничтожил Большую Орду, следовательно, именно он являлся «старшим» среди остальных ханов, а не москвич. И делиться старшинством в Крыму не собирались.

Не следует думать, что титулование – это вопрос личных амбиций правителя. В домодерную эпоху, когда государства существовали не столько сами по себе, сколько в приложении к личности/роду правителя, титул был одним из важнейших атрибутов международного статуса. И чем выше человек взбирался по иерархической лестнице, тем более свободным в своих действиях он становился. В этом смысле получение (и признание!) титула императора означало обретение реально абсолютной власти, с которой должны были соглашаться соседи. Так что вопрос о том, считаться ли крымскому хану «старейшим» в Восточной Европе или это московскому государю именоваться царем, выходил далеко за рамки выяснения в переписке, кто кому «младший брат». Это был вопрос о том, под чьими знаменами будут собираться остальные правители региона. И за это можно было повоевать.

Таким образом, в Восточной Европе столкнулись не просто два государства, а две геополитические модели, каждая из которых отрицала другую. Крыму была нужна «зонтичная» модель, даже шире конфедерации – с полной независимостью субъектов при признании символического верховенства Гераев. Москве же оставалось удовольствоваться классической имперской моделью, основанной на военной силе и лишь иногда – на дипломатии. Поэтому конфликт был просто неизбежен.

В 1550-е годы Ивану IV удалось достичь выдающихся успехов. Отказавшись от стратегии поддержки лояльных ханов, он сделал ставку на полное покорение поволжских ханств – и преуспел. В 1552 году окончательно пала Казань, в 1556-м – Астрахань. Воинственный крымский хан Девлет Герай дважды вступал с царем в открытую войну за соседей, а также оказывал астраханцам опосредованную помощь, но ничего изменить не смог.

Причин было три. Во-первых, земледельческая Московия была населена куда плотнее, чем степные ханства с обширным скотоводческим сектором экономики, и поэтому ее мобилизационные резервы были больше. Теоретически союз Крыма, Казани, Астрахани и Ногайской орды был бы в состоянии остановить московскую экспансию, но тут включалась вторая причина – централизация. Царь был реальным самодержцем, чья воля была обязательна и для удельных князей, и для холопов. Ханы же должны были договариваться не только между собой, но и с собственной аристократией, так что вместо выступления единым фронтом ханства часто воевали друг с другом. Ну и в-третьих, Московия начала процесс «огнестрельной революции» (регулярная стрелецкая пехота, превосходство в артиллерии), а ханства по старинке полагались на феодальные конные ополчения. Поэтому неудивительно, что собравшись с силами, царь просто передавил ханов поодиночке.

Ну а аппетит приходит во время еды, поэтому следующей мишенью после Астрахани должен был стать Крым.

Взятие Казани. Художник Борис Чориков

Вернее, дело обстояло так, что наступление на обоих направлениях началось одновременно – весной-летом 1556 года, просто полуостров оказался слишком твердым орешком, чтобы расколоться сразу. Как и во многих подобных случаях, Московия стремилась привлечь на свою сторону союзников, чтобы лишить Крым каких бы то ни было шансов на успех. И такими союзниками оказались ногайцы.

Полностью кочевые ногайцы как раз и были той силой, которой опасался Крым, поэтому взаимоотношения полуострова с заволжской степью были далеки от нормальных. Хан Мехмед Герай трижды совершал удачные походы на восток (1507, 1509, 1510), пока в 1523 году не был убит ногайцами. «Ногайскую бойню» – массовые жестокие казни пленных – учинил в 1549 году хан Сахиб Герай. В буквальном смысле реки крови еще будут пролиты в крымско-ногайском противостоянии в 1620-х годах. В общем, неудивительно, что Ногайская орда искала союза с Московией – еще в 1538 году тамошние мирзы предлагали Ивану IV 20-тысячное войско для совместного похода против крымского хана или польского короля. А в 1549 году уже Иван склонял ногайского бея Юсуфа отомстить Крыму за бойню вместе с московскими «многими людьми». Но тогда из этих намерений ничего не вышло.

Ситуация изменилась в 1554 году, когда в результате скоротечной гражданской войны новым беем Ногайской орды стал промосковски настроенный Исмаил – льстя своему старшему партнеру, он называл его «Белым падишахом». Впрочем, из-за смуты на родине Исмаил не принял участие в походе на Астрахань, да и обещанный Ивану набег на Крым не осуществил. Более того, политика нового бея привела к значительному оттоку ногайцев на запад. Меньшая часть присоединилась к клану Мангыт (Мансур) на Крымском полуострове, а большая откочевала на подконтрольную ханам Кубань, где под началом мирзы Гази основала Малую Ногайскую орду. Исмаил же не получил от Ивана в управление ни Казань, ни Астрахань, и еще два года вел войну с сыновьями убитого им своего предшественника Юсуфа, с которыми помирился лишь осенью 1556 года. Так что и в этот раз «большие» ногайцы в Крыму не появились.

Кроме того, Московия с 1554 года оказалась втянута в войну со Швецией, так что выставить в 1556 году на юге две сильные рати – против Астрахани и против Крыма – не могла. На втором направлении приходилось действовать больше хитростью, нежели силой.

В свою очередь, Крым не мог рассчитывать на помощь еще одного противника Московии – короля польского и великого князя Литовского Сигизмунда І. В 1537 году между ним и Иваном IV было подписано перемирие, которое продлевалось аж четыре раза – в 1542, 1549, 1552 и 1556 году (в последний раз – 7 февраля). Зато проявил себя подданный Сигизмунда, знаменитый украинский князь Дмитрий Вишневецкий со своими казаками. Воспользовавшись удачным моментом, он вступил в войну с ханством.

Во внутренней же политике у хана Девлета Герая тоже не все было гладко. Крымская знать не могла просить ему потери Поволжья и двух безрезультатных походов на Москву. Против него даже был составлен заговор, впрочем, неудачный. Но общее состояние дел требовало от хана решительных действий.

Вот в таких условиях начинался первый, но далеко не последний московский поход на Крым.

Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции

Роскомнадзор пытается заблокировать доступ к сайту Крым.Реалии. Беспрепятственно читать Крым.Реалии можно с помощью зеркального сайта: https://d3fx89p6g9wd6v.cloudfront.net/ Также следите за основными новостями в Telegram, Instagram и Viber Крым.Реалии. Рекомендуем вам установить VPN.