«История надежды и жестокого разочарования». Ахтем Сеитаблаев – о кино, Крыме и Зеленском

Во вторник 18 февраля на Берлинском международном кинофестивале состоится мировая премьера фильма «Номера» по одноименной пьесе украинского режиссера из Крыма Олега Сенцова. Над созданием фильма работал тандем двух режиссеров – Олега Сенцова, который в этом время находился в колонии строгого режима на севере России, и Ахтема Сеитаблаева, который воплощал замысел на съемочной площадке.

Как проходила работа над фильмом? О чем повествует фильм «Номера»? Над какими проектами сейчас работает Ахтем Сеитаблаев? Обо всем этом и не только режиссер и актер рассказывает в эфире Радио Крым.Реалии вместе с ведущей Эльвиной Сеитбуллаевой.

– О чем ваш новый фильм «Номера», Ахтем?

– Для меня это история из своеобразного Ноева ковчега, где люди, с одной стороны, нашли свое спасение, а с другой стороны, всю ту полифонию вопросов, с которыми человек сталкивается всю свою жизнь. Предательство, дружба, любовь, трусость, выбор, отсутствие выбора, страх перед будущим, невозможность жить в настоящем. Имен у персонажей нет, потому что с такими вопросами сталкивается человек любой национальности. Это смесь жанров: и гротеск, и буффонада, и мелодрама, и лирика, и психологическая драма, и антиутопия. Сам Олег (Сенцов – КР) определял, когда мы переписывались с ним, что четыре акта из пяти – это такая Веймарская Германия, когда все насущные вопросы решаются или не решаются, не приводя при этом к угрозе чьей-то жизни. То есть, пугают, но это похоже на детскую страшилку. А вот потом все начинается гораздо серьезнее. Конечно, ничего нового мы миру не расскажем, но эта форма пьесы, которая разместилась на территории кино, мне кажется достаточно интересной конкретно для проговаривания, для визии этой истории. Было очень непросто, но очень интересно.

Пророческие «Номера» Сенцова: борец, стукач и приспособленец (видео)

– Что именно далось сложно?

–​ Это была большая ответственность, особенно в тот период, когда Олег не был свободным. Все, что ты делаешь с его именем, так или иначе политизируется. С одной стороны, в этом нет ничего страшного, потому что тогда усилия любого человека, который хотел поучаствовать в судьбе Олега, были полезны. С другой стороны, мы с Олегом работаем на разных жанровых территориях. Три раза я отказывался, пока в конце концов продюсер Анна Поленчук не предложила мне для начала прочитать пьесу. И она мне понравилась. Она очень сильно напомнила мне пьесу, которой я «болел» в студенческие годы – «В ожидании Годо» Сэмюэля Беккета. Я позвонил продюсеру и предложил записать для Олега свои ощущения в видеоформате. Хотелось, чтобы моя фамилия стояла среди фамилий других режиссеров, чтобы он сам выбрал, кто будет снимать. Примерно через две недели я получил письмо от Олега, где он написал: «Мой крымский брат, хочу, чтобы пьесу снял ты». Собственно говоря, отступать было некуда.

Ахтему Сеитаблаеву – 48. Знаковые фотографии из жизни крымского актера и режиссера (фотогалерея)

– Как экранизировать пьесу? Какой процесс вы прошли?

–​ Сначала была мечта снять все одним кадром, но я подумал, что если нет чрезвычайной необходимости рассказать историю в такой форме, то просто «понт ради понта» никому не нужен. В итоге решили попробовать рассказать эту историю объемно, полноценно. Месяц репетировали с актерами, которых утвердил Олег – большая часть группы была родом из Крыма. Команда собралась замечательная, профессиональная, и все согласились с тем, что последнее слово будет за Олегом. В итоге так и происходило, мы общались через письма. Если бы я на тот момент не знал, что Олег не первый месяц голодает, то это последнее, что пришло бы мне в голову при прочтении его ответов. Это было четкое, ясное, яркое представление режиссера о том, каким должен быть его фильм. Переписка с Олегом началась параллельно со съемками фильма «Домой», и она продолжалась вплоть до начала съемок «Номеров». Одно-два письма были уже после окончания съемочного периода.

– Как Олег мог оценить отснятый материал?

– Адвокат Дмитрий Динзе перед самым освобождением нашел возможность показать ему видео. До этого мы пересылали фильм в виде фотографий от первого до последнего кадра – раскадровку. Полностью фильм Олег увидел гораздо позже.

– Ахтем, все ли удалось реализовать из задуманного?

–​ Будет неправдой, если я скажу, что в принципе на 100% удается реализовать то, что ты задумывал. Могу точно сказать, что каждый из нас работал максимально честно, с полной выкладкой, никто не филонил. По большому счету, работали добровольцы на территории кино.

– Где можно будет увидеть картину?

–​ Вообще, я этими вопросами не занимаюсь. Но если критика и зрители будут благосклонны, то есть надежда, что после Берлинале будут приглашения на другие кинофестивали.

– Генеральный продюсер Одесского международного кинофестиваля Юлия Синкевич выделила в вашем творчестве картину 2013 года:

«Ахтем Сеитаблаев для меня – уникальный человек, режиссер и актер. Он не боится сложных тем, исторических тем, он хорошо чувствует эмоции, которые хочет передать в своих картинах, не боится экспериментировать, не боится критики. Я до сих пор жалею, что фильм «Хайтарма» не был показан на Одесском кинофестивале много лет назад. На тот момент и на сегодня та картина знаковая и рассказывает историю, которая за пределами Украины не очень известна и популярна. Думаю, ее будут показывать еще много лет как пример творчества Ахтема».

–​ Я не знал, как будет называться этот фильм, в то время, когда мечтал прокричать о том, что болело у меня внутри, да и до сих пор болит… Когда через большое количество времени это стало возможным и «Хайтарма» вышла, меньше чем через год произошла оккупация Крыма. Последующие фильмы – и «Чужая молитва», и «Киборги», и «Захар Беркут», и «Домой», да и «Номера» тоже – с одной стороны, обращались к истории, а с другой стороны, в них проговаривались те же самые фундаментальные для каждого человека вещи, понятия. Совесть, любовь, честь, достоинство, как бы пафосно это ни звучало. Наверное, это мои внутренние ощущения сегодняшнего дня. Пожалуй, самые счастливые люди – те, кто имеет возможность публичного аутодафе, если у них что-то болит внутри, или же они переполнены радостью по тому или иному поводу.

– Вы работали над историческим фильмом «Конотопская битва». Есть ли финансирование, ведется ли работа?

– Сценарий был написан Максимом Курочкиным еще год назад, и наш продакшн с ним принимал участие в 11-м питчинге Госкино. Мы прошли оба этапа, защитили проект перед экспертной комиссией в своей секции и попали в список фильмов, которые получат государственную поддержку. А потом через какое-то время уже новое руководство Министерства культуры посчитало, что и «Конотопская битва», и фильм о Лесе Украинке – на мой взгляд, один из самых сильных проектов на том питчинге – и другие проекты, которые так или иначе рефлексируют на тему идентичности, творчества, человека, поддерживать не нужно. «Конотопская битва» – актуальная не только сегодня история, когда в тотальном болоте недоверия людей друг к другу союзное войско – всего там было пять сторон – разгромило в три раза превосходящие силы московского царя. Но это фильм не столько про битву – я хотел снять его в стиле политического нуара, чтобы было такое ощущение вязкости, в которой разведчики с каждой стороны сходятся в одном месте, сворачивается узел недоверия, и уже перед самой надвигающейся катастрофой распада союза они находят возможность объединиться и разбить общего врага. Хотелось рассказать, что история повторяется, что ее незнание не освобождает от последствий, что человек отличается от животного тем, что у него есть память, что он может делать выводы из своего опыта. В итоге на третьем этапе питчинга нас заменил фильм «Янтарные копы». Я сам очень люблю комедии, но это говорит о том, что в ближайшие два-три года не будет фильмов с такой тематикой, как у фильмов «Черкассы», «Киборги», «Захар Беркут» и так далее.

– Вы связываете это с нынешней политической ситуацией?

–​ Про конкурс на должность нового главы Госкино можно написать отдельную историю о хамстве, невоспитанности и дремучем невежестве. То, как он проходил – им должно быть стыдно. Но им не стыдно. Бог им судья, а, может быть, и просто будет судья. Это за гранью добра и зла. Я говорю не о новой главе Госкино, а о том, как в целом проходил конкурс. В данном случае ситуация в кино очень четко отображает нынешнюю ситуацию в нашей стране, когда проходят суды над боевыми генералами, когда судят волонтеров и так далее.

– Вы лично знакомы с Владимиром Зеленским? Какой он человек?

–​ У меня на этот счет есть очень знаковая история надежды и разочарования. В 2011 году я познакомился с одним из основных людей в «95 квартале» – режиссером Андреем Яковлевым. Я рассказал ему о документальном факте – о том, как сборная Украины по футболу стала чемпионом мира на соревнованиях среди людей без определенного места жительства. Ребята нашли мецената, который заинтересовался этим и профинансировал съемки фильма. Через год мы победили на Одесском кинофестивале в номинации «Лучший фильм национального конкурса». Когда мы сдавали фильм «Чемпионы из подворотни» в финальный монтаж, в том числе человеку, профинансировавшего его, там по сюжету, по документальным фактам звучит украинский гимн. Ребята стоят, поют его, пошел дождь, они плачут. После просмотра меценат сказал, что, в принципе, ему все понравилось, но с гимном нужно подумать. Это был 2012 год, в преддверии Чемпионата Европы в Польше и в Украине. Но я не очень понимал это беспокойство, ведь по правилам любого чемпионата в конце звучит гимн страны, откуда приехали спортсмены. Логика же была в том, что вряд ли с гимном Украины фильм продастся в России. Я уже готов был сказать: материал принадлежит вам, вы давали деньги, вы можете монтировать что угодно, только моей фамилии там не будет. Разговор дошел до определенного уровня эмоций – Владимир Зеленский молчал, слушал это, а потом взял слово и сказал, что украинский гимн будет звучать. На что его партнеры сказали, что рискуют, там же такие деньги вложены. Он в ответ по-мужски высказался насчет того, что это же наш гимн, наши ребята – и это меня чрезвычайно вдохновило, я подошел, пожал ему руку и сказал спасибо. Для меня это стало своеобразным маркером, через который я воспринимал человека. А потом началась война и начало происходить то, что начало происходить. Как я и говорил в начале, это история надежды и жестокого разочарования, к сожалению.

– На примере «Слуги народа» мы увидели, что множество продюсеров, сценаристов, актеров пошли в политику. Не хотите ли и вы последовать за ними?

– Пока нет. Надо же кому-то кино снимать! А то все киношники туда ушли, практически только мы на страже и остались.

– Совсем скоро, 26 февраля исполнится шесть лет со дня проукраинского митинга в Симферополе, после которого российский спецназ захватил здание парламента и Совета министров Крыма. Где вы были во время тех событий, Ахтем?

–​ В Симферополе. Я встал в полседьмого утра 27 февраля. Жил тогда как раз напротив Совета министров. Выхожу, помню, за кефиром – и так странно, потому что никого нет, будто в фильме ужасов. Вдалеке, где-то в ста метрах вижу группу милиционеров. Иду к ним, а они мне машут, мол, уходите. Потом я узнаю, что в эту ночь произошел захват зданий Совмина и Верховного совета Крыма. Я вылетел 3 или 4 марта и с тех пор пока еще ни разу не был в Крыму. Испытываю очень смешанные чувства, потому что с ним связано много тепла, много нежности, но и немало боли оттого, что ты не можешь поехать, увидеть, надышаться, наобниматься с родными, с друзьями.

– Будете ли принимать участие в «Марше достоинства» на Крым, который запланировал на 3 мая Меджлис крымскотатарского народа?

–​ Если не произойдет ничего форс-мажорного и я буду в этом время в Украине – да, конечно.

(Текст подготовил Владислав Ленцев)