(Окончание, начало здесь)
Умерший царь, три сына-претендента – и всего один трон. «Свои» варвары, «чужие» варвары, европейские наемники – и безразличие граждан. Походы, битвы, осады – и провальные переговоры. Коронации, заговоры, убийства – и массовая эмиграция проигравших. Как проходила и кто победил в боспорской игре престолов 2300 лет назад – читайте на Крым.Реалии.
Итак, законный боспорский правитель Сатир ІІ одержал над бунтовщиками выдающуюся победу, но почивать на лаврах было рано. Что его мятежный брат Евмел, что царь Арифарн остались в живых и даже не думали слагать оружие. Вместе с уцелевшими в битве воинами, каковых тоже оказалось немало, они отступили в крепость, являвшуюся столицей тамошних варваров. Точное местоположение ее неизвестно, но поскольку Диодор помещает ее на той же реке Фат, и с учетом характеристики местности, крепость эту следует искать где-то в районе современного города Крымск.
Вот как описывает варварскую твердыню информатор Диодора: «Она стояла у реки Фата, которая обтекала ее и вследствие своей значительной глубины делала неприступной. Кроме того, она была окружена высокими утесами и огромным лесом, так что имела всего два искусственных доступа, из которых один, ведший к самой крепости, был защищен высокими башнями и наружными укреплениями, а другой был с противоположной стороны в болотах и охранялся палисадами. Здание было снабжено прочными колоннами, и жилые помещения находились над водой».
Сатир отнюдь не спешил штурмовать мощную вражескую цитадель, вместо этого он принялся огнем и мечом опустошать земли фатеев, разрушая их поселения и захватывая «пленных и множество добычи». Однако таким способом войну было не выиграть, так что спустя недолгое время боспорскому царю все же пришлось идти на приступ.
Попытка взять твердыню «в лоб» по главной дороге, защищенной дополнительными укреплениями и башнями, провалилась, так что Сатир «принужден был с потерей многих солдат отступить». Зато с противоположной стороны ему улыбнулась удача. Очевидно, защитники, понадеявшись на глубину и быстрое течение Фата, не усилили оборону этого направления должным образом, так что царь захватил и разрушил деревянные палисады, переправился через реку и вошел в лес у самой крепости.
Но для того, чтобы подвести лестницы и штурмовые машины вплотную к стенам, нужно было прорубить в лесу проходы. Арифарн, видя лихо орудующих топорами боспорских солдат и «опасаясь, что крепость будет взята приступом, стал обороняться мужественнее, так как его спасение заключалось в победе». Для этого он вывел в лес лучников, которые стали осыпать наступающих тучами стрел, нанеся тем «огромный урон». Атаковать же стрелков врукопашную было трудно из-за густого леса, так что целых три дня подряд «воины Сатира рубили лес, с трудом и опасностями пролагая себе дорогу». Но, несмотря на потери, на четвертый день боспорские солдаты все же подошли к стене.
Первую атаку на противника осуществили греческие и фракийские наемники. Их предводитель Мениск, «отличавшийся и умом, и храбростью, бросился через проход к стене и вместе со своими товарищами стал храбро атаковать укрепления», но был отбит превосходящими силами неприятеля.
Тогда, видя первую неудачу, Сатир самолично повел основные силы своего войска на помощь оказавшемуся в опасности Мениску и остановил контратаку Арифарна с Евмелом – и это был его последний успех. В самый разгар боя боспорского царя поразили копьем в руку (что свидетельствует об ожесточенности схватки) и, «почувствовав себя дурно вследствие раны, он возвратился в лагерь и при наступлении ночи скончался». Архонт Боспора и Феодосии, басилевс всех синдов и меотов Сатир, именуемый вторым, умер, пробыв правителем всего девять месяцев после восшествия на престол.
Диодор пересказывает легенду, что оракул некогда посоветовал Сатиру остерегаться «мыши», чтобы она когда-нибудь не привела его к гибели. Поэтому Сатир никому из своих подданных, ни рабу, ни свободному, не позволял носить созвучные с этим словом имена, кроме того, он боялся и домашних, и полевых мышей, постоянно приказывал своим рабам убивать их и замазывать их норы. Впрочем, подытоживает историк, «принимая по возможности все меры, которыми он думал предотвратить свой рок, он погиб от раны, нанесенной в «мышцу».
Мениск, хотя и дважды потерпевший неудачу на поле боя – в битве на реке Фат и под стенами крепости – остался в лагере Сатира старшим военачальником. Продолжать войну с деморализованными бойцами, только что потерявшими главнокомандующего и правителя, было опасно, поэтому Мениск снял осаду с крепости Арифарна и увел боспорское войско в Гаргазу.
Где именно находился этот город – достоверно не установлено, но ясно, что он располагался в тылу армии Сатира, куда можно было вначале безопасно отступить, а потом оттуда прикрывать дорогу на Пантикапей. Приняв во внимание, что из Гаргазы Мениск отправил тело погибшего царя в столицу «по реке», я соглашаюсь с теми исследователями, которые ищут этот город на восточной оконечности Тамани. В описываемое время этот полуостров фактически являлся островом, отделенным от остальной Кубани двумя рукавами чрезвычайно широкого устья реки Гипанис (ныне – Кубань).
Притан, ставший из среднего брата старшим, устроил Сатиру великолепные похороны и «положил его тело в царскую гробницу», а затем быстро явился в Гаргазу. Там он объявил себя правителем и принял у Мениска командование над оставшимися войсками.
Тем временем к городу прибыл и Евмел, начавший через послов «переговоры относительно части государства». Чего именно хотел мятежник – стать соправителем в едином государстве или получить себе во владение его восточную половину – точно мы уже не узнаем. В любом случае царь Притан проигнорировал предложения брата и с главными силами вернулся в Пантикапей, «чтобы упрочить свою власть», а в Гаргазе оставил гарнизон.
Это стало его роковой ошибкой, потому что оправившийся от былых неудач Евмел снова привлек на свою сторону варварские племена Кубани (те же, что и раньше, или другие – неизвестно) и с их помощью взял штурмом Гаргазу. Затем его войска захватили «немало других городов и укреплений», в частности – Лабрис (Семибратнее городище), при раскопках которого в 20 веке были зафиксированы следы разрушений именно этого времени.
БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ: «Игра престолов» в Боспорском царствеОсознав свой промах, Притан выступил с войском против Евмела, но было поздно. Где-то на севере Тамани, возможно, между Азовским морем и теперешним Ахтанизовским лиманом, младший брат атаковал старшего и, прижав к морскому берегу, вынудил сдаться. По условиям капитуляции Притан слагал с себя царскую власть и передавал Евмелу свое войско, получая взамен жизнь и возможность вернуться домой.
Но история на этом не кончилась. Едва оказавшись в Пантикапее, Притан организовал заговор с цель вернуть себе только что утраченный трон. Деталей этого мероприятия мы не знаем, но очевидно, что жители столицы отказали бывшему царю в поддержке, так что тот вынужден был бежать в город Кепы – все на том же несчастливом для него острове Тамань. Это стало очередной – и на этот раз последней – ошибкой Притана, потому что жители города, видимо, устав от гражданской войны, убили незадачливого бывшего правителя.
Но последний акт трагедии был еще впереди. Заговор Притана стал последней каплей, переполнившей чашу терпения Евмела, так что после торжественного вступления в Пантикапей новый царь, «желая упрочить свою власть, приказал умертвить друзей Сатира и Притана, а также их жен и детей». Это было страшное повеление, но только оно давало надежду остановить очередной виток претензий на верховную власть в государстве. Приказ Евмела был выполнен со всей тщательностью, так что «удалось спастись от него одному только Перисаду, сыну Сатира, очень молодому человеку: бежав из города верхом на коне, он нашел убежище у скифского царя Агара». И хотя этот Перисад был главным среди законных претендентов на престол, ему то ли не хватило сил, то ли хватило ума больше не появляться на Боспоре. Многие сторонники Сатира и Притана, уцелевшие в бойне, покинули страну, рассеявшись по миру вплоть даже до Египта.
Разумеется, такая расправа нового царя над своими родственниками вызвала негодование свободных граждан Пантикапея, так что власть его сильно пошатнулась. И тогда Евмел пошел на беспрецедентный шаг – созвал народное собрание, которого в городе не видели уже несколько столетий. Выйдя к людям, царь «произнес речь в свою защиту» и, самое главное – «восстановил прежний образ правления», то есть, скорее всего, публично отказался от курса на установление безраздельного единовластия. Во исполнение своих слов Евмел «согласился на сохранение беспошлинности, которой пользовались жители Пантикапея при его предках», а также обещал на период восстановления государства освободить всех граждан от податей. Страсти улеглись, и новый царь получил свой кредит доверия.
Гражданская война на Боспоре была окончена. И то, что победителем вышел из нее Евмел, – вовсе не результат случайности. Никогда не сдаваясь, обращая поражения в победы, умея быть и великодушным, и жестоким, он доказал свое право занимать отцовский трон. А то, что, выслушав и простив царя, народ сделал правильный выбор, подчеркивает и информатор Диодора, видевший все своими глазами. Характеризуя недолгое правление Евмела, он написал такие слова: «Во все остальное время царствования он правил своими подданными согласно с законами и вызывал немалое удивление своими достоинствами».