Евгений Гайворонский: Как я побывал в российской депортационной тюрьме. Часть 2

Похоже, я первый гражданин Украины, которого Россия принудительно депортировала на материковую Украину из Крыма через спецтюрьму. По планам российских силовиков я не должен был попасть в Киев, меня хотели вывезти в так называемую «​ДНР»​ для расправы. После возвращения в Украину я умолчал о подробностях чудесного спасения из опасений за безопасность третьих лиц. Прошло время, и можно рассказать, что такое «депортационная тюрьма» в России и спасение оттуда.

Первую часть читайте здесь.

Обитатели тюрьмы

В депортационной тюрьме сидели люди из самых разных стран. Большинство из Азии и Кавказа. Были индусы, афганцы, сербы, выходцы из стран Африки. Почти все – гастарбайтеры. Согласно рассказам заключенных, сложилось впечатление, что собственно россияне в нынешней России проиграли рынок труда страны выходцам из Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана и Таджикистана. Среди заключенных было и двое граждан Туркменистана, но они относились к разряду «экзотики», так как Туркменистан – закрытая страна, выехать оттуда на заработки непросто.

В целом гастарбайтеров из Азии было 70% от всех заключенных в бараке.

Также в тюрьме было много этнических русских из стран Азии, Грузии и Армении с паспортами этих стран. Это люди, сбежавшие от межнациональных конфликтов, которые почему-то не нужны России, они гниют годами в ее депортационных тюрьмах. Игнорируя таких людей, Россия при этом массово насильно раздает паспорта жителям временно оккупированного Донбасса.

Гастарбайтеры из Центральной Азии рассказывали о своей работе на стройках, рынках, АЗС, автомойках. О системе взяток и прирученных российских полицейских, которые в большинстве случаев за взятки закрывают глаза на трудовых мигрантов без документов.

Говорили, как живут общинами, контролируют рынки и стройки. Как за деньги и связи обзаводятся российскими паспортами и перетаскивают семьи в богатые российские города. Как живут по своим обычаям, постепенно отвоевывая мегаполисы России у спивающихся и не желающих работать местных жителей за устраивающие приезжих из Азии копейки. Правда, многие азиаты при этом учатся у местных пить водку – в тюрьме я видел немало спивающихся мигрантов.

Но в целом, думаю, тренд очень плохой для России, россияне отдали свой рынок труда приезжим. Те играют на том, что все эти годы цены в странах Центральной Азии намного ниже российских и плохонькая зарплата в Москве, Краснодаре, Ростове или Санкт-Петербурге где-нибудь в Таджикистане превращается в серьезные деньги.

В тюрьме мне показалось, что у многих трудовых мигрантов из Азии нет уважения к самим себе. Для некоторых свобода слова и права человека – что-то не из их мира. Они живут в парадигме строго подчинения любому начальнику. В тюрьме пресмыкались перед полицейскими и «смотрящими».

Гастарбайтеры из стран Центральной Азии рассказали мне много случаев, как они регулярно сталкивались с унижениями, избиениями, поборами. Но многие в этом ничего страшного не видят. Лишь сильно выпивши они вдруг храбрились и заявляли, что если совсем теснить будут, то они диаспорами соберутся и всех обидчиков накажут.

Удивило то, что все мигранты из Средней Азии и Кавказа очень любят Путина. Для них президент России – как «пахан», «бай», которому можно по беспределу решать вопросы и которому все простые люди должны подчиняться.

Это мне напомнило психологию неуверенных в себе участников подростковой банды, пытающихся самоутвердиться за счет особо жестоких поступков главаря.

Когда я в процессе доверительных бесед говорил другим заключенным, что не уважаю Путина, не уважаю агрессию и считаю, что Крым – это Украина, в мой адрес сыпались обвинения в «дебилизме» и угрозы, что если я еще раз оскорблю Путина, то меня побьют. Чтобы не провоцировать и не усугублять, я оскорблял Путина дозировано. И кстати, брань в адрес Путина – это единственная форма выражения позиции, которая понималась обитателями тюрьмы. Когда я начинал им говорить о международном праве, гуманизме, правах и свободах человека – на меня смотрели, как на инопланетянина.

По итогам пребывания в тюрьме у меня сложилось мнение, что в России-2019 массовая трудовая миграция вытеснила европейский менталитет, он заменен нравящимся Путину культом личности и восточным тоталитаризмом.

Навязывание безысходности

В тюрьме для иностранцев положено 20 минут в день пользования телефоном. За 500 рублей можно купить у администрации возможность пользоваться смартфоном без ограничений. Так как я был «политический» и не имел денег, я пользовался телефоном 20 минут в день.

Через несколько дней моего пребывания в тюрьме в камеру, где я сидел, ворвалось нечто типа «маски-шоу», но без масок. Вооруженные полицейские без объяснений сказали стать смирно и вывернули все в камере. Затем повели к дежурному по бараку.

«Нам из Центра «Э» МВД Крыма сказали, что ты свастики рисуешь, пропагандируешь фашизм и ругаешь Россию. Поэтому до особого указания мы забираем твой смартфон из барака, и ты даже 20 минут в день им пользоваться не будешь», – заявил мне полицейский.

Я со ссылкой на законы и конституцию России попытался объяснить полицейскому, что крымские коллеги просьбой «прессовать» меня втягивают их тюрьму в политический скандал.

«Ты что, дебил? Когда это в России конституция и законы работали? Ты что, до сих пор не понял? Мы же тоже понимаем, что если б законы работали, у всей страны совсем другая бы жизнь была», – заявил мне полицейский.

Также мне передали «привет» от симферопольских полицейских и порекомендовали «не рыпаться», если я хочу «сберечь здоровье, которое понадобится в подвалах «ДНР».

На следующий день в тюрьму приехал сотрудник ФСБ и заявил, что, согласно их данным, мой телефон краденный и его надо изъять. Я сказал, что могу показать коробку. Мне дали телефон, я связался с друзьями, которые прислали фото коробки с IMEI от моего айфона. У фсбшника перекосилось лицо из-за того что не сработал их план изъятия у меня телефона.

Вообще российские силовики все время хотели меня сломать психологически. Внушали, что я полгода буду без гигиены гнить в тюрьме для иностранцев, а потом попаду в подвалы «ДНР». После того, как меня лишили возможности связываться с внешним миром, было от чего пасть духом. Но я не падал.

Сербское чудо

В соседней камере №45 сидел гражданин Сербии. Обеспеченный мужчина, у него были айфоны, айпады. Он ел еду с воли, угощал других сигаретами. Сидевшие в тюрьме криминальщики решили ограбить серба.

К нему подвели казаха, стали бить железной трубой и стулом. И сказали сербу, что если тот не даст денег, то его изобьют также. Сербу стало плохо от этого. Пока он был в полубессознательном состоянии, «авторитетные заключенные» отняли у него один из айфонов, айпад, который не был заблокирован. И перевели с банковского приложения в айпаде 120 тысяч рублей на свои счета, то есть просто украли.

Но серб – это не гастарбайтеры, которые готовы все простить россиянам, лишь бы приехать на заработки. Серб, когда пришел в себя, позвонил с оставшегося у него телефона в посольство Сербии в России с жалобами.

Через два дня в барак снова ворвался спецназ. «Авторитетных заключенных» полицейские жестко избивали электрошокерами. Был при этом начальник тюрьмы, который просто пришел в бешенство. По его доносившемуся из коридора крику стало понятно, что он лишь благодаря родственникам избежал увольнения, которым ему угрожали из Москвы за скандал с сербом.

Видя ситуацию, я подошел к начальнику тюрьмы.

«Зачем вам еще один скандал при непростой ситуации из-за серба, – обратился я к офицеру. – Я же политический, про вашу тюрьму из-за меня каждый день пишут, это же международный крымский кейс. Как мы можем договориться, чтобы я уехал в регионы Украины, контролируемые Киевом?»

Офицер спросил, сколько у меня денег. Я сказал, что максимум 150 долларов найду. Начальник тюрьмы сказал, что это мелкий вопрос, и направил решать его к смотрящим, сказав, что он сам не против того, чтобы я его решил положительно.

И действительно. Как только согласившийся помочь знакомый мне российский оппозиционный журналист, живущий сейчас за границей, переслал 150 долларов по указанным реквизитам, меня внесли в список на вывоз в Украину, контролируемую Киевом. Кстати, когда я договорился откупиться из тюрьмы, мне тут же вернули смартфон и больше не забирали.

Сыграло роль и то, что в тюрьме для иностранцев нет четко регламентированного срока содержания заключенных. Депортировать могут как через неделю, так и через несколько лет. Поэтому торговля попаданием в списки на депортацию – это бизнес руководства тюрьмы и «авторитетных» заключенных. Те, кто спешит домой, за 200-500 долларов решают вопрос о досрочной депортации. Поэтому моя история не была чем то необычным для этого места.

Спасло еще то, что, как я узнал, сотрудники Центра «Э» управления МВД России по Крыму общались о том, чтобы меня «прессовать», через руководство барака. А я без этого звена, напрямую через начальника, решил вопрос своего спасения. Это было 29 декабря, то есть кругом уже шла подготовка к Новому году, видимо, крымские полицейские в эти дни не слишком тщательно следили, что я делаю в Гулькевичской тюрьме.

Поэтому на следующий день я оказался в «Газели» судебных приставов. Столкнулся с угрозой расправы от боевика «ЛНР», некоего Дмитрия Жарова, но таким образом избежал. И подумал, что Россия к боевикам «Л/ДНР», которые за нее воюют, относится, как к скотам. Меньше стало войны – позвала бывших боевиков на слабо оплачиваемую грязную работу в Новороссийск. Понадобился показатель для отчетности – выловили «Л/ДНРовцев», продержали для галочки в тюрьме, депортировали на три месяца – и ждут на новый сезон для использования по той же схеме.

Оказавшись на материковой Украине после всего российского мрака, я понял, что для украинцев права и свободы человека – это нечто само собой разумеющееся. В то время как в России до этого еще очень далеко.

Евгений Гайворонский, крымский блогер

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции