Евгений Гайворонский: Как я побывал в российской депортационной тюрьме. Часть 1

Похоже, я первый гражданин Украины, которого Россия принудительно депортировала на материковую Украину из Крыма через спецтюрьму. По планам российских силовиков я не должен был попасть в Киев, меня хотели вывезти в так называемую «​ДНР»​ для расправы. После возвращения в Украину я умолчал о подробностях чудесного спасения из опасений за безопасность третьих лиц. Прошло время, и можно рассказать, что такое «депортационная тюрьма» в России и спасение оттуда.

Когда я отказался от российского паспорта, сотрудники Центра «Э» стали угрожать мне отправкой в «подвалы ДНР», где меня «научат любить Россию и заставят ценить нормальные условия симферопольских подвалов МВД Крыма».

Испугавшись прецедента, что человек в Крыму сам отказывается от российского паспорта, да еще апеллирует пунктом 4 статьи 15 Конституции России и Будапештским меморандумом, россияне решили по-своему меня лишить паспорта «за подделку документов». Но я был рад и этому, потому что хоть так, но смог избавиться от незаконного гражданства России.

Похоже, изначально сотрудники Центра «Э» хотели лишить меня свободы уже на заседании ялтинского суда по поводу моего поста о Путине 25 ноября 2019 года. ​Увидев это, я оттуда сбежал и скрывался месяц по окраинам Ялты. Вероятно, кто-то увидел и сдал, так как 20 декабря сотрудники Центра «Э» принудительно забрали меня из чужого домовладения и отвезли в полицию, где на меня составили протокол за то, что я «нахожусь на территории Крыма без законных оснований».

Меня отвезли в суд и там вынесли заранее заготовленное решение о депортации через тюрьму для иностранцев Гулькевичского района Краснодарского края России. Единственное, чего я добился в тот день, – во все протоколы и документы суда внесли мою позицию, что Крым – это Украина, даже по Конституции России.

Грязь и вонь

После 14-часовой транспортировки в наручниках в багажнике машины судебных приставов я оказался в «Центре временного содержания иностранных граждан и лиц без гражданства» Гулькевичского района Краснодарского края России, расположенном в селе с названием Новоукраинское.

Это учреждение считается как СИЗО – день пребывания там учитывается за два.

В учреждении меня встретила мрачная атмосфера, энергетика людей со сломанной судьбой и вонь. Воняло сигаретными бычками, грязными телами, носками, какой-то дешевой химией для имитации гигиены.

Меня посадили в камеру (хату) №46, где находился боевик из «ЛНР», граждане Казахстана, Киргизии, Узбекистана и Таджикистана. Политических в бараках нет: почти весь контингент – это гастарбайтеры, которых поймали в ходе облав российские полицейские и приставы.

Камеры больше, чем в СИЗО, просторные, между камерами можно ходить. Душ и туалет – в конце этажа. В камерах, душе и туалете изобилуют грязь и насекомые. Плюс вонь, к которой завсегдатаи привыкли и не замечают. «Элитные» заключенные ходят в более чистый душ, который закрывается на ключ.

Мне не дали чистого белья, полотенца, зубной щетки и мыла (хотя в уставе учреждения указано обязательство обеспечивать заключенных необходимым). Сказали пользоваться верхней койкой (шконкой), где были не первой свежести простынь и одеяло, которыми пользовался предыдущий заключенный.

«Вся Россия ‒ тюрьма, режим содержания разный» | Интервью с Евгением Гайворонским (видео)

Еда в этой тюрьме, как корм для скота. Есть можно было только суп и хлеб. И то в них чувствовалось обилие химии. Заключенные при деньгах не ели эти пайки и питались переданным с воли.

В тюрьме есть люди, у которых вообще ничего и никого нет и которые, оказавшись в заключении, лишились возможности что-то заработать, побороться за будущее. Они уныло ходят по бараку, собирают бычки от сигарет с заплеванного пола, выполняют поручения за сигареты (моют туалеты-параши), собирают чьи-то обноски и организуют свой мрачный быт. Такие сломленные люди угнетающе действуют на остальных.

Гулькевичская тюрьма для иностранцев состоит из двух бараков, в каждом из которых около ста человек. Мой барак №2 считался более цивилизованным, чем №1, где сидели преимущественно уголовники. Но и в моем бараке был криминал – иностранцы, совершившие преступления в России либо подлежащие депортации после отсидки в российских тюрьмах. Такие люди сидели в камерах повышенного комфорта с телевизорами, холодильниками и кондиционерами. Они установили тюремные порядки – все должны были сдавать «на общак» (общий бюджет, контролируемый верхушкой криминалитета), более-менее придерживаться «понятий» (воровского кодекса поведения).

В тюрьме вместе сидели женщины и мужчины, в кулуарах звучали предложения организации половой жизни заключенных за деньги. А также регулярно решались вопросы доставки в тюрьму азиатского наркотика «насвай» и смесей. Я видел, что «насвай» употребляли многие заключенные регулярно, более серьезные наркотики принимали по ночам в туалетах.

«Черный ход», водка и драки

Раньше я слышал, что Россия считается страной, где одна половина населения сидела, а другая сидит. Видимо, поэтому блатная реальность для большинства ее граждан – что-то обыденное. Тюрьмы и колонии в России двух видов: «черный ход» и «красный ход». «Красный ход» – это когда всем заправляют склонные к садизму полицейские, где часть заключенных становится слугами полиции – «козами». Эти «козы» люто и тотально избивают всех остальных заключенных и за это пользуются привилегиями.

«Черный ход» – когда всем заправляют «воры», которые вместе зарабатывают с администрацией мест лишения свободы на нарушении запретов (поставка заключенным по дорогим ценам водки, наркотиков, проституток, нормальной еды, деликатесов и так далее). Тут требуется строгое соблюдение «понятий», но обстановка чуть более свободная.

Тюрьма для иностранцев в Краснодаре больше похожа на «черный ход». Тут представители администрации торгуют водкой по тысяче рублей за литр, которую покупают «на воле» по 300 рублей за литр. Поэтому в тюрьме регулярно кто-то из заключенных пьяный, каждый вечер попойки до невменяемости и драки.

В свой первый вечер в тюрьме для иностранцев я задремал и проснулся от звуков жуткой драки, происходившей на нарах прямо подо мной. Толпой забивали мужичка. Было очень страшно. Потом другие заключенные стерли с пола кровь. В камере до утра дежурили сотрудники тюрьмы, следили, чтобы избитый не скончался от побоев. Справедливости ради скажем, что избили мужика за то, что он в состоянии пьяного аффекта кричал авторитетным заключенным о том, что вступал в половые отношения с их родителями.

Атмосферу вечного пьянства, драк, неадекватных поступков наблюдать было неприятно. А так как некоторые в этой тюрьме сидят годами, то можно было бы увидеть, как у людей разрушается психика от заточения в таких специфических учреждениях.

Вообще, избивали в тюрьме кого-то каждый день. Из-за этого я по вечерам боялся ходить в туалет, чтобы не попасть под разборку пьяных заключенных.

И еще спасала моя крайне скромная физическая комплекция – заключенные не рассматривали меня как достойного участника регулярных мордобоев.

Жаловаться на побои и беспредел среди заключенных было не принято, потому что администрация тюрьмы была в хороших отношениях с заправляющим жизнью в бараках криминалитетом. Покалеченным сразу объясняли, что любая жалоба повлечет еще более сильное избиение. Часто доводилось видеть во время ежедневных осмотров, как избитые, синего цвета от гематом мужики говорили полицейским, что «неудачно упали на лестнице».

Жалко было 23-летнего парня из Киргизии. Его назначили «смотрящим» за «хатой 46», где я сидел. Он, до конца не зная «понятий», потратил на сигареты 100 рублей из «общака хаты», не сказав «старшим». За это уголовники барака сначала жестоко избили его при всех в камере – в назидание. Так сильно, что кровь летела кругом, даже мой свитер был заляпан его кровью, после того как он пропустил несколько особо жестких ударов в голову. Затем парня увели и еще несколько раз избили в других камерах, на потеху напившимся водки «авторитетным заключенным».

Продолжение следует...

Евгений Гайворонский, крымский блогер

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции