«Это жемчуг на карте Украины». Джамала – о Крыме, родителях и родном доме

Первую часть интервью с Джамалой, где певица рассказывает о свадьбе и рождении сына, читайте здесь.

Джамала – украинская певица крымскотатарского происхождения. Она победила в финале конкурса «Евровидение-2016», в качестве тренера приняла участие в передаче «Голос», выпустила несколько альбомов, выступила с большим сольным концертом в киевском «Дворце спорта» и уже отправилась в очередной тур по Украине. В большом эксклюзивном интервью Крым.Реалии Джамала рассказала о Крыме, родителях, которые до сих пор живут на полуострове, и родном доме в селе Малореченское.

– Какое твое любимое блюдо крымскотатарской кухни?

– Я люблю плов, манты, самсу, чебуреки, янтыки.

– Это все ты умеешь готовить?

– Нет, готовлю я прекрасно борщ (смеется). Блюда крымскотатарской кухни не готовлю, потому что, во-первых, это прекрасно делает мама моего мужа, моя мама. Более того, есть в Киеве замечательные места, где это можно поесть. А самый лучший плов у нас в доме готовит папа.

– Как часто к тебе родители приезжают?

– Раз в год на длительный период. Навестить меня, внука. К сожалению, за последние пять лет их здоровье ухудшилось. Нужно постоянно профилактические процедуры проходить.

– Ты приглашаешь их переехать в Киев?

– Я их приглашаю постоянно, разговоры ведутся достаточно часто, но суть в том, что я уже понимаю, что оставить этот дом маловероятно. У меня у самой просыпается такой вопрос: почему они должны уезжать? Пусть уезжают те, кто приехал туда незаконно. Они там законно. Я понимаю, насколько они привязаны к этой земле, к этому дому. Даже несмотря на то, что мы далеко. Сестра в Стамбуле, внуки в Стамбуле, я в Киеве и внук в Киеве – конечно, они разрываются, они хотят видеть нас. Мы привыкли быть каждый день на связи: Скайп, Вайбер. Я часто слышу, кто-то звонит родителям раз в неделю или вообще могут не видеться. Для меня это странно, мы близки с семьей.

– Ты запретила родителям передавать посылки из Крыма? Ты говорила, что это из-за проблем на админгранице.

– Проблемы возникают и на российской, и на украинской границе. Я просто устала слышать о том, что все забрали. Просто знаю, как тяжело это выращивать, собирать, даже паковать. Я сказала, что все есть. Мама звонит, говорит: «Вот, Эмир-Рахманчику хурму бы привезти, у нас такая хурма, дерево усыпано. Вы так в детстве любили, съедали». Я говорю: «Мама, спокойно. Одну хурму я могу купить ребенку». Тут не столько тяжесть физическая, а сколько стресс. Когда подходишь к этой границе, думаешь: заберут или не заберут? Да зачем это надо!

– Когда ты в последний раз была в Крыму?

– Я уже даже забыла. Пятый год... В 2013 году была.

– Как ты думаешь, как изменился Крым, на что он похож сейчас?

– Крым – невероятно красивый, и я это осознаю. Раньше не так это замечала. Ну, дом и дом. Приехал, увидел всех, поел, уехал. А сейчас я понимаю, за что всегда были эти войны, за что эта борьба. Это же невероятно красивое место, это жемчуг на карте Украины, он блестит, он прекрасен. Только другой вопрос: как мы относимся к нему? Мы знаем, что сейчас там экологические проблемы серьезные. В Армянске был химический выброс. Мама рассказывает, что уже давно в море не купается, вода все время мутная, никто не следит за тем, сколько выбросов, куда люди проводят канализацию. Я помню, когда мы приехали в Крым, папе было предложено провести через речку канализацию. Мой папа единственный на улице, кто отказался проводить канализацию в море. Он говорит: «В смысле? Тут же купаются мои дети». И у нас во дворе две огромные ямы, всегда было очень дорого заказывать машину, которая это все увозит. Вот это человек, который осознает, что он там не просто временно, он там навсегда. И он хочет, чтобы там росли дети, внуки. Это место должно жить и процветать. Я не буду говорить обо всей планете, я говорю о том, что конкретно происходит в Крыму. Там какие-то страшные вещи творятся с точки зрения экологии и нет ответственного человека за это.

– Кто-то из твоих знакомых жалуется тебе или рассказывает о том, как изменился Крым? Пишут, может быть?

– Например, о том, что машину дешевле купить, и все. В общем, и все. Больше я не знаю ничего положительного. Только можно узнать в новостях, что продолжаются обыски, аресты, детей, которые остаются без отцов, все больше и больше. Я знаю это не понаслышке. Я не афиширую эти моменты, но совместно с крымскотатарскими организациями собираем помощь детям политзаключенных.

– Хочу напомнить о песне «Шлях додому», которая стала символом для тех, кто был вынужден покинуть свой дом. Но, оказывается, когда ты писала эту песню, ты не в прямом смысле имела в виду Крым и даже не думала, что такая ассоциация возникнет.

– Я вообще не думала об этом. Я писала ее про свой путь, переживания, которые происходили со мной. Когда я училась в Симферополе, в Киеве. Больше юношеское, когда ты вроде уходишь на время, но возвращаешься. Но и в философском понимании, когда ты находишь свое место в этой жизни, находишь свою профессию, находишь людей, которые тебя понимают. Тогда ты считаешь, что и нашел своих птиц в руках – «птахи в долонях». Более того, когда сейчас ее исполняю, уже вижу свой дом – я вижу эту хурму, которая осыпается, я вижу свой двор, эти пальмы. Я ее никогда не пела так, чтобы не было слез на глазах. Всегда у меня такой флешбэк в родной дом.