Джафер Сейдамет: «Отдельные воспоминания». Часть 2

1 (13 по новому стилю) сентября 1889 года появился на свет один из наиболее выдающихся лидеров крымскотатарского народа – Джафер Сейдамет. В честь 130-летия со дня рождения «крымского Петлюры» – литератора и публициста, в переломную эпоху ставшего военачальником и дипломатом – Крым.Реалии начинают публикацию уникальных мемуаров Сейдамета.

Продолжение. Предыдущая часть здесь.

В 1883 году, когда прошел ровно век после аннексии Крыма Россией, Исмаил Бей [Гаспринский] начал в Бахчисарае издавать газету «Терджиман» («Переводчик»).

В старых дворцах столицы ханства столетие лишь ухали совы. Райские сады и виноградники Крыма, жилища крымцев были наполнены отголосками не радости и счастья, а грусти, страдания, нищеты и тоски. «Терджиман», освещая этот черный горизонт, стал переломным моментом в истории полуострова. Исмаил Бей [Гаспринский] поставил перед собой цель пробудить крымцев от апатии. Преодолевая тысячи препятствий, он поднимал все выше и выше священный факел знаний и указывал путь к возрождению, европеизации, экономическому и общественному развитию не только крымских татар, но и всех тюркских народов в России.

Новая система воспитания, взаимопомощи, чтения и письма, укрепление общественного братства… Эти идеи начались с газеты «Терджиман» и укреплялись вместе с ней… До этого времени крымские татары, подобно казанским татарам, жили разбросанными по деревням, не зная друг друга, без взаимного интереса, без чувства общественной связи. Каждый думал только о себе… До тех пор, пока не был использован новый метод воспитания Исмаила Бея [Гаспринского], крымские дети, как и дети по всему мусульманскому Востоку, были обречены убивать собственный интеллект и таланты в школах старого образца и медресе. Лишь несколько сыновей древней татарской аристократии зачастили было в российские школы, но и они не закончили образования… Некоторые из этих благородных в виде исключения смогли занять место в российских офицерских кадрах. Крымский муфтият не побуждал крымцев к прогрессу, но связывал их суевериями.

Вакуфы [имущество и земля религиозных организаций], составляющие в Крыму важный сектор, были подчинены учреждению, которое возглавлял российский чиновник, и было бы крайне сложно утверждать, что они были полезны народу.

До времен Исмаила Бея [Гаспринского] в Крыму не было татарской типографии. В Крыму читали такие произведения классиков мусульманской литературы, как: «Ahmediye», «Muhammediye», «Battal Gazi», «Arzu ile Kanber», «Âşık Garip», – привозимые из Стамбула. После начала издания «Терджимана», когда массы населения, благодаря приобретенной с этой газетой привычке, начали смело тянуться к прессе, ее также стали доставлять из Стамбула.

Немногочисленные представители крымской молодежи, выезжающие из Крыма в образовательных целях, попадали в стамбульские медресе. Они не находили в себе смелости посещать светские школы… Молодые люди боялись, что они и их семьи будут обвинены в религиозном безразличии. Исмаил Бей [Гаспринский] советовал крымцам получать образование и знания о достижениях цивилизации в школах России, Европы и Стамбула. 34 года продолжались труд и борьба Исмаила Бея… В итоге крымские татары достигли уровня, с которого могли увидеть окружающий их мир.

Благодаря развивающемуся в России хозяйству и кредитной системе в Крыму также возросла площадь фруктовых садов, в которых выращивались сорта родом из Европы, особенно из Франции. Возросла площадь виноградников, в которых культивировались сорта американской лозы. Возросли урожаи табака. В результате материальное положение наших людей значительно улучшилось. Открывались новые школы, выросло число учеников, обучающихся вне Крыма, а также в расположенной в Акмесджите [Ак-Мечети, c 1784 г. – Симферополе] и ведущей обучение на русском языке Татарской учительской семинарии (Tatar Muallim Mektebi) [открыта как школа в 1872 г., статус семинарии – с 1917 г.]. Эти факторы способствовали повышению духовной культуры жителей.

В 1905 году немногочисленные молодые крымские интеллигенты присоединились к борьбе за гражданские права. В Карасубазаре [с 1944 г. – Белогорске] они начали издавать газету «Watan Hadimi» («Слуга отчизны»), а ее главный редактор Абдурешид Мехди [Решид Медиев] был избран депутатом [Государственной] Думы [ІІ созыв, 1907 г.].

Затем – а Исмаил Бей [Гаспринский] оказался в роли консервативного, умеренного, попросту косного деятеля – идеи перемен переняло молодое поколение.

Во время революции 1917 года крымские татары на первом этапе обрели административную автономию, и вопрос политической автономии также вскоре стал на повестке дня в политике России. 26 ноября [9 декабря по новому стилю] 1917 года, ровно в 134-ю годовщину падения ханства, над дворцом ханов начал развеваться древний голубой татарский флаг, когда открылось заседание Учредительного собрания (Курултая), состоящего из депутатов, избранных на демократических принципах…

Первое предложение инаугурационной речи, написанной совместно мной и светлой памяти Номаном Челебиджиханом – героическим сыном крымских татар, мучеником нашего национального дела – и прочитанное им, звучало: «Сегодня мы вновь раскрываем книгу нашей политической истории, закрытую последние полтора века»*.

В этой инаугурации и я сыграл определенную роль… Мне дано было пережить эти исторические дни. Кто знает, может быть, я навсегда закрою веки, тоскуя по родине… Может, не увижу ее освобождения, освобождения крымских татар… В таком случае я, по крайней мере, смогу сказать: «Я пережил те исторические дни…».

Моя деревня

Моя деревня Кызылташ [с 1945 г. – Краснокаменка] расположена примерно в двух часах езды повозкой от Ялты. Ялта же находится на юге полуострова, на побережье, называемом Крымской Ривьерой. Деревня простирается между морем и горными лугами. Она живописно расположена, в ней прекрасные воздух и вода. Она окружена садами и огородами. Ялтинский тракт из-за упорного сопротивления сельских старейшин в древние времена не был проведен через деревню – он проходит примерно в 10 минутах пути от деревни. В деревне более 200 домов, она состоит из двух кварталов, расположенных друг напротив друга… Каждый квартал, в свою очередь, делится на верхнюю и нижнюю части. Есть две каменные мечети и большая школа. Эти здания были построены на рубеже XIX и XX веков. В нашей деревне, как и во всех деревнях побережья, под конец XIX века в садах и виноградниках начали выращивать происходившие из Франции и Америки сорта фруктовых деревьев, винограда и табака.

Контакты деревни с городом в этот период усилились. До этого времени все дома в деревне были построены из глины и имели плоские крыши. В последующий период, на протяжении 20-25 лет, все дома покрывались плиткой или оцинкованным листом. После 1905 года при тракте были открыты два хорошо обставленных кафе со столами и табуретками – молодежь из деревни начала приходить туда. Тогда же с гор по металлическому трубопроводу доставлялась в деревню хорошая вода.

В нашей деревне почти не было жителей других национальностей. В деревне Гурзуф, на побережье на расстоянии получаса пути от нас, жили несколько российских семей, которые поселились там после Крымской войны. Количество этих семей увеличивалось из года в год... В соседних селах Кюркюлет [с 1945 г. – Подгорное, с 1963 г. – Лавровое] и Дегирменкой [Дерменкой, с 1945 г. – Запрудное] жили одни татары.

Если не считать мелких недоразумений и ссор, наши люди хорошо уживались друг с другом. Старших окружали большим уважением… Господствовала глубокая привязанность к вере и традициям. Не только я, но и мой отец, и никто из старейшин деревни не помнил, чтобы, то ли в нашей деревне, то ли в соседних деревнях хоть когда-нибудь было совершено преступление. Кроме того, в нашей стороне убийство человека ножом считалось величайшей подлостью. Семейная жизнь процветала. Разводы случались редко.

Продолжение следует.

Примечание: В квадратных скобках курсивом даны пояснения крымского историка Сергея Громенко или переводы упомянутых Сейдаметом названий, а обычным шрифтом вставлены отсутствующие в оригинале слова, необходимые для лучшего понимания текста.