Концентрация российских войск у границ Украины и прямые угрозы президента России полномасштабным конфликтом в случае решения официального Киева вступить в НАТО привели к серьёзным опасениям касательно того, сколько человек могли бы стать жертвами возможной войны, пишет Радио Свобода.
Газета The New York Times на уходящей неделе опубликовала данные о том, что в случае российского вторжения жертвами конфликта могли бы стать до 50 тысяч человек, что более чем втрое превышает нынешнее число убитых на востоке Украины за семь лет противостояния. Эти данные были обнародованы во время встречи высокопоставленных представителей оборонных ведомств США (среди них был министр обороны Ллойд Джеймс Остин III, директор национальной разведки Эврил Хэйнс, госсекретарь Энтони Блинкен и генерал армии Марк Милли) с членами Палаты представителей. По их данным, в случае российского вторжения потенциально жертвами конфликта могли бы стать от 25 до 50 тысяч гражданских лиц, от 5 до 25 тысяч военнослужащих украинской армии и от 3 до 10 тысяч военнослужащих российской армии. Вторжение может также стать причиной появления более чем миллиона беженцев, многие из которых, вероятнее всего, убегут от войны в Польшу (по оценке оборонных ведомств США, беженцев может быть до пяти миллионов).
Эти цифры, если прибавить их к обнародованным спискам убитых, которые были составлены украинской общественной организацией "Мирный берег", можно сравнить с числом погибших в двух чеченских войнах.
"Мирный берег" на протяжении семи лет войны на востоке Украины собирает данные об убитых в Донбассе мирных гражданах, в том числе детях, военных украинской армии, членах подконтрольных России формирований "ДНР" и "ЛНР". В "Книге памяти" этой организации – 13 910 убитых.
Инициатором ее появления является Геннадий Щербак – переселенец из Луганска, переехавший в июне 2014 года в Луцк вместе со своей семьей. В это время он и начал собирать информацию о погибших и пропавших без вести на востоке Украины. Импульсом для начала этой работы стала просьба родственников украинского военного, отправившегося воевать в Донбасс, разыскать его. Они надеялись, что связь с Луганском Геннадия Щербака поможет в этом. Впоследствии оказалось, что человек, которого они искали, погиб в боях за Иловайск.
Геннадий Щербак с женой и пятью дочерьми
Военнослужащие вооруженных сил Украины – сегодня вторая по численности группа убитых в Донбассе (5238 человек). Больше убитых регистрируют со стороны "ДНР" и "ЛНР" (5537). Далее речь идет о 3135 мирных жителях и к ним добавляют отдельной группой 200 погибших детей. Эти цифры отличаются от тех, которые регулярно публикует правительство Украины (по данными Минобороны Украины, на конец прошлого года погибли 4488 военнослужащих, по данным омбудсмена Украины, с начала конфликта погибли 158 детей). Геннадий Щербак объясняет разницу в цифрах тем, что "Мирный берег" оценивает официальные данные как заниженные, а также засчитывает пропавших без вести (это делают не все, кто оценивает число погибших, хотя Минобороны Украины в свои списки пропавших без вести включает). "Мирный берег" работает с родными этих людей, которые годами живут в неведении о том, живы ли их близкие.
Милиа Ван Де Мортел, погибшая в результате удара по Боингу "Малайзийских авиалиний" в возрасте 12 лет
На сайте "Книги памяти" о жертвах собрана подробная информация: фотография, обстоятельства и место гибели. Есть здесь и карта, на которой отмечены города, в которых жили погибшие. В основном речь идет о гражданах Украины, и они родом из всех регионов страны, вне зависимости от того, идет ли речь о восточных областях, западных, или Крыме. В списки включены также пассажиры Boeing 777 "Малайзийских авиалиний", сбитого 17 июля 2014 года над селом Грабово подконтрольными России силами Донбасса, а также те, кто был убит из-за вооруженных действий обеих сторон конфликта. При этом в базе данных 1012 человек – граждане России. На опубликованной на сайте карте можно найти и российские города, откуда были родом погибшие в Донбассе россияне.
– Информацию об этих людях мы собирали из открытых источников. В социальных сетях и так далее. Среди этих людей почти нет тех, кого можно было бы отнести к гражданскому населению. Вы сами знаете, что были среди погибших небольшое количество журналистов, граждан России. Большой процент убитых россиян – это якобы добровольцы, которых набирали в России и переправляли сюда. Есть и люди из регулярных войск, которых задерживали с документами, есть те, кто попал в плен, и на сегодняшний день все они переданы Российской Федерации. Но вообще свидетельств участия России много. Например, рассказы тех, кто был в плену. Во-первых, это допросы, которые велись гражданами России, представителями спецслужб. Мы зафиксировали их достаточно много, и не только мы, но и военная прокуратура Украины, и наши спецслужбы. Очень много свидетельств, которые касаются присутствия российского оружия, техники, имеющейся на вооружении у Российской Федерации.
– На сайте "Книги памяти" говорится, что "основная мотивация нашей работы – это обеспечение наказания за противоправные действия в отношении прав и свобод человека". В том числе вы пишете: "Мы собрали доказательства серьезных нарушений международного гуманитарного и криминального права". Что конкретно имеется в виду под этими словами?
– Это касается отчета, который мы подготовили, по внесудебным казням, казням в плену и т. д. В нем мы собрали более сотни конкретных кейсов, конкретных случаев. Речь идет о внесудебных казнях, совершенных на той стороне.
– Не могли бы вы рассказать подробнее об этих случаях.
– Расстрелы. Больше всего мы работали по этим случаям. Потому что как раз большинство из них попадало в категорию без вести пропавших, и только потом, когда мы проводили расследование, мы выясняли, что людей просто убивали. Один из случаев был – четыре человека, которых мы долго разыскивали, они числились поначалу в плену… Их родственники искали их, эти люди считались пропавшими без вести. Но когда один из членов нашей организации вступил в переписку с человеком с той стороны, то он рассказал историю их гибели и передал нам видео, на котором были изображены эти четыре человека (видео есть в распоряжении редакции, однако мы не публикуем его из этических соображений. – Прим. РС). Они были уже убиты на этом видео. Мало того, они были не просто убиты, а казнены, было видно по кадрам, что над ними издевались. Но когда мы получили видео и поняли, что эти люди были убиты, мы все равно не могли найти их тела. Удалось это сделать по анализу местности: в Луганской области есть районы, где меловая почва, а на кадрах мы увидели белое пятно... И туда приехали ребята из миссии "Черный тюльпан" и нашли останки этих четверых ребят.
– Расследовали ли вы обстоятельства этой внесудебной казни?
– Один из этих ребят был ранен. Это было во время перемирия, но [подконтрольные России силы] устроили засаду. Ребята выходили и их поймали, этих четверых. И над ними издевались. А мотивом была гибель земляков и друзей. Чаще казнили в 2014 году участников добровольческих батальонов, хотя были случаи, когда внесудебные казни совершали в отношении и гражданских, и пленных.
– На сайте организации "Мирный берег" говорится, что цель сбора этой информации – ее использование в будущем, для международного суда по военным преступлениям, совершенным в Донбассе. Прошло уже более семи лет с момента начала конфликта, вы все еще надеетесь, что виновные будут наказаны?
– Я знаю точно, что военные преступления, согласно римскому статуту Международного уголовного суда, не имеют срока давности, поэтому в любом случае я верю, что рано или поздно зло будет наказано. И не важно, какая из сторон конфликта его совершила. Но в то же время я думаю, что это не произойдет в ближайшее время. Для начала война должна прекратиться, а потом уже начнется расследование.
– Помимо внесудебных казней, какие еще преступления вы фиксируете?
– Много случаев мародерства, обстрелов гражданского населения, обстрелов инфраструктуры.
– В отличие от других общественных организаций, которые занимаются поиском пропавших без вести, часть вашей работы – это работа с родственниками этих людей. Обращались ли к вам не только граждане Украины, но и граждане России?
– Да, были и такие случае. Гражданские к нам обращались, да.
– Вы не могли бы рассказать подробнее?
Свидетельство о смерти погибшего в Донецкой области гражданина России из базы данных организации "Мирный берег"
– Один из таких случаев относится к самому началу конфликта, когда остановили грузовик, перевозивший кирпич, а за рулем был россиянин. Его мать (по ее версии, грузовик остановили члены батальона "Айдар", но это подтвердить мы не можем) потом разыскивала сына и в России, и в Украине – не знала, что с ним, так как у него якобы забрали машину и с тех пор больше о нем ничего не слышали. А потом в плену оказался человек, у которого были документы этого без вести пропавшего. Есть и видео его допроса. У него были документы этого гражданского, который пропал без вести.
– Сколько пропавших без вести в вашей базе данных?
– За всё время войны более семи тысяч человек обращались в правоохранительные органы или к нам, а также в другие организации о пропаже своих родственников. Часть из них оказались живы, часть, к сожалению, были погибшие, которых находили после того, как были сделаны анализы ДНК. На сегодняшний день по итогам нашей работы о судьбе около 800 человек не знают ни родственники, ни мы не знаем. Мы продолжаем работать с семьями без вести пропавших, но на данный момент наша работа в большей степени сводится к тому, чтобы защищать права семей без вести пропавших, а не заниматься поиском.
– В каких обстоятельствах эти люди оказались без вести пропавшими? Они были мирными жителями на этих территориях или речь идет о военных? Если о тех и других?
– На сегодняшний день военных из этого количества – около 60 человек, все остальные гражданские. Обстоятельства самые разные. Есть люди, которых забирали прямо из дома, и уже несколько лет нет никаких следов. Есть военные, которые пропадали – либо их брали в плен, либо до сих пор не появились анализы ДНК, которые подтверждали бы гибель этих людей. То есть следов вообще никаких.
Раньше мы занимались их поиском, опрашивали людей, которые побывали в плену, чтобы получить какую-то информацию о тех, кто пропал без вести.
Этим возвращавшимся из плена мы в том числе помогали, оказывали им юридическую поддержку, например. Проблема в том, что некоторые из тех, кто вернулся из плена, имели долги перед банками, имущественные вопросы. Сегодня многие из них говорят, что плен и пытки для был первый круг ада, но за ним последовали те проблемы, которые связаны с государственной поддержкой. С семьями без вести пропавших та же история. Очень тяжело получить льготы или помощь. Это постоянная борьба с государственными структурами.
Общая могила россиян, погибших во время вооруженного противостояния в Донбассе в 2014 году. Фотография из базы данных погибших на Донбассе, собранной украинской организацией «Мирный берег»
– Вы говорите, что опрашивали пленных. Удалось ли благодаря этим интервью или, может быть, какой-то другой работе найти людей, которые были в вашем списке?
– Да, было небольшое количество людей, которые считались пропавшими без вести, но вернувшиеся из плена подтверждали, что эти люди находятся там. У них не было возможности обращаться к семьям, и о них никто ничего не знал. Были случаи, когда та сторона отказывалась предоставлять информацию, говорили "у нас нет этих людей". И только после скрупулезного изучения удавалось включать в списки на обмен и этих людей. И они были освобождены после этого.
По словам Геннадия Щербака, большинство тех, кто считается пропавшим без вести, организация "Мирный берег" регистрировала в первые два года вооруженного конфликта на востоке Украины. Так же, как и гибель мирного населения. Тем не менее и сейчас мирные жители регионов, охваченных вооруженными действиями, продолжают гибнуть. В основном это происходит из-за мин и растяжек, оставшихся с тех времен, когда еще не существовала линия соприкосновения. В последнем докладе ООН, посвященном правам человека в Украине, говорится, что мирное население продолжает гибнуть в Донбассе не только в результате боевых действий. "Управление верховного комиссара ООН по правам человека обеспокоено большим числом жертв среди гражданского населения, в частности гибелью детей, пострадавших от взрывов мин... За отчетный период в результате взрывов погибли 8 человек и ранены 28 человек", – подчеркнула председатель Мониторинговой миссии ООН по правам человека в Украине Матильда Богнер при презентации доклада.
По словам Геннадия Щербака, смерть не разделяет умерших ни по географическому принципу, ни по гражданству, ни по тому, какую из сторон конфликта они выбирают. Для Щербака все эти люди – одинаковы, их жизнь оборвалась из-за войны:
– Когда мы создавали "Книгу памяти", мы хотели сделать упор на потерю человека, на ценность потерянной жизни – для семьи, для страны, для мира. Ведь и с одной стороны конфликта, и с другой – люди. Не "сепары", не "укропы", а люди. Поэтому мы старались опубликовать их фотографии в гражданской одежде, а не в военной. Когда мы просматривали истории жизни этих людей, мы обнаруживали, что среди них есть и чемпионы в разных видах спорта, таких погибло немало – почти 60 человек (среди них, например, трехкратный чемпион Европы по пауэрлифтингу Тимур Юлдашев). Есть люди из искусства: известная история оперного певца Василия Слипака, но есть и другие музыканты, художники. Об одном из них вообще не знали, а потом выяснилось, что его картины находятся в частных коллекциях в тридцати странах мира. И вот когда эти люди – не в военной одежде, а в обычной, то они не отличаются, – говорит глава организации "Мирный берег".
Картина погибшего в Донбассе полтавского художника Валерия Боняковского
– Вы переехали в Западную Украину практически сразу после того, как начались вооруженные действия в Донбассе. Расскажите, почему вы решили бежать из Луганска.
– Я в четвертом поколении украинец. Моя семья родом из Западной Украины, из Восточной Украины, из центральной Украины. Тогда, в 2014-м, стоял вопрос так: либо наша часть [Донбасса] отделяется и переходит к России, либо мы остаемся в Украине. Моя позиция, и моей жены, и нашей семьи была, что мы – украинцы. У нас стоял вопрос, связанный с детьми: мы воспитывали их украинцами, поэтому мы задавали себе вопрос, что мы будем делать? В один прекрасный момент объяснять им, что, нет, мы совсем уже не украинцы, а русские? Поэтому мы выходили на митинги, мероприятия, которые организовывали для сохранения единой целостности страны. И так как у нас семья заметная, у меня пятеро дочерей, мы очень часто попадали в объективы камер журналистов. Спасло нас то, что мы снимали квартиру в другом месте. Мы заранее подготовили сумки с документами, мы знали, что рано или поздно нам придется уезжать. У нас была небольшая квартира, а в другом районе мы снимали жилье, которое соответствовало размеру нашей семьи. И соседка той нашей квартиры нам позвонила, что уже два раза приходили люди с автоматами, стучали. В тот день мы приняли решение собрать детей, взять вещи, и с рюкзаками и двумя сумками выехать из Луганска.
– С какими сложностями вы сталкивались, когда переехали уже в то место, где вы сейчас живете? Сложно ли вам было оформить документы и так далее? Это, вероятно, также повлияло на то, что вы стали заниматься составлением базы данных о погибших.
– Когда мы переехали, нам было не до этого. Мы переехали, и в первое время нам временно сняли квартиру верующие одной из церквей. Так мы в Луцк и попали. Мы тогда думали так: ну, поживем тут месяц, все наладится, и мы вернемся обратно. Денег не было, документов всех тоже не было. Помогали ребята-волонтеры, мы тоже включились в эту деятельность. Я начал помогать вывозить семьи на тот момент из Славянска, из Краматорска, через своих знакомых.