Диофантовы войны в Крыму. Часть 2

(Продолжение, предыдущую часть читайте здесь)

На рубеже ІІ и І века до н.э. Крым из далекой окраины греческого мира внезапно превратился в один из его ключевых узлов. Сначала впервые в истории объединенный под одной властью, затем он оказался вовлеченным в долгую и беспощадную войну с Римом и, в конце концов, вошел в состав Pax Romana. О том, как полуостров пережил крупнейшую войну в своей древней истории – читайте в новом материале Крым.Реалии.

Итак, поздней осенью 109 года до н.э., аккурат перед сезоном штормов на Черном море, Диофант с войском возвратился в Херсонес, дабы призвать мятежных скифов к ответу. По опыту предыдущей кампании он усилил своих солдат отрядом «сильнейших из граждан» города и «двинулся против самых крепостей скифов», то есть по прямой дороге от Херсонеса к Неаполю Скифскому в черте нынешнего Симферополя.

Однако в этот раз старый прием не сработал. Херсонесский хроникер не зря упомянул, что зима близко – по пути армия Диофанта была застигнута непогодой, скорее всего, уже метелью, потому что обычный дождь вряд ли остановил бы полководца. Большинство воинов Диофанта были южанами, так что он не рискнул пробиваться с ними сквозь снег и «поворотил в приморские местности», то есть, по-видимому, по долине Качи или Альмы вышел к морскому берегу.

Там Диофант сходу овладел занятой скифами Керкинитидой (на месте нынешней Евпатории). Вряд ли это отняло у него много сил, потому что укрепления города были недавно разрушены и, вероятно, так и не восстановлены. Также понтийский командир занял и так называемые «стены», – скорее всего, так херсонеситы обозначали цепь укрепленных поселений и отдельных усадеб, протянувшуюся по всему Северо-Западному Крыму.

Хотя из записей той эпохи этого прямо не следует, я склонен предположить, что новый 108 год до н.э. Диофант встретил в занятой накануне Керкинитиде и там же провел остаток сезона. Крымская зима известна мерзкой погодой, усугубленной на побережье штормовыми ветрами. Раз полководец не решился идти по снегу через Крымские горы, вряд ли он рискнул бы провести армию вдоль побережья месяцем-двумя позже.

Но с началом весны 108 года до н.э. пришло время двигаться дальше – и оставив Керкинитиду, Диофант устремился к Калос Лимену (у нынешнего поселка Черноморское). Однако захватить Прекрасную Гавань столь же быстро у него не вышло. Скорее всего, у скифов, осведомленных о судьбе Керкинитиды, хватило времени подготовиться к обороне города. Впрочем, главную надежду защитники Калос Лимена возлагали не на стены и башни, а на своего царя Палака.

Скифский царь небезосновательно полагал, «что время ему благоприятствует», – весной проще действовать коннице, главному роду войск и у скифов, и у их нынешних союзников роксолан, а кроме того, появился шанс ударить в тыл занятому осадой Калос Лимена Диофанту и зажать его между молотом и наковальней. Так что Палак собрал воедино все свои силы и призвал роксоланского царя Тасия исполнить союзнический долг.

Позже защищенные металлическими доспехами сарматы (к каковым относились и роксоланы) станут грозной силой на любом поле боя, прибегая к таранной тактике, но до нашей эры их вооружение было значительно проще.

Вот что писал о роксоланах греческий географ Страбон: «У них в ходу шлемы и панцири из сыромятной бычьей кожи, они носят плетеные щиты в качестве защитного средства; есть у них также копья, лук и меч».

Соединенные варварские силы, общей численностью до 50 тысяч человек (даже если Страбон преувеличил это число в 2-3 раза, их все равно было многократно больше понтийцев) двинулись из точки сбора в северном Крыму к Калос Лимену. Диофант же в ответ поступил парадоксально – разделил свои войска. Пришедший с ним отряд херсонеситов (вряд ли больше одной тысячи бойцов) он оставил осаждать город, наверняка, чтобы обезопаситься от вылазки скифов в свой тыл. А с основными силами, порядка 6 тысяч воинов, двинулся навстречу Палаку и Тасию.

Накануне битвы, как утверждает хроникер из Херсонеса, произошло чудо. А именно: богиня Дева, «постоянная покровительница херсонесцев, и тогда содействуя Диофанту, посредством случившихся в храме знамений предзнаменовала имеющее свершиться деяние и вдохнула смелость и отвагу всему войску». В чем была соль этого предзнаменования – мы уже не узнаем, но то, что оно оказалось правдивым – несомненно.

Итак, в один наверняка погожий весенний день 108 года до н.э. где-то в окрестностях Калос Лимена, думаю, между берегами тамошних озер: Панского и Джарылгача, – сошлись две силы, и состоялась решающая битва – крупнейшая в античной истории Крыма. Подробности ее скупы: херсонесский хроникер пишет, что «Диофант сделал разумную диспозицию», т.е., скорее всего, упер один или даже оба фланга в озеро, нейтрализовав численное превосходство противника. По эллинскому обыкновению главной силой понтийской армии были гоплиты – тяжеловооруженные пехотинцы, – а скифы и сарматы, в свою очередь, больше полагались на конницу.

По замечанию Страбона, «любая варварская народность и толпа легковооруженных людей бессильны перед правильно построенной и хорошо вооруженной фалангой», – из чего мы можем представить, как разворачивалось сражение. Волна за волной легкие конники кочевников налетали на стену щитов понтийской фаланги и, не сумев прорвать ее рядов, откатывались назад или повисали на копьях гоплитов. А когда на помощь скифо-сарматским всадникам пришли их пехотинцы, Диофант скомандовал контрнаступление, как и оборона, увенчавшееся успехом.

В результате последовала, по словам хрониста, «победа славная и достопамятная на все времена: ибо из пехоты почти никто не спасся, а из всадников ускользнули лишь немногие». Большая часть варварский войск погибла, уцелевшие отступили из Крыма на север, среди них, вероятно, были и оба царя. Последний шанс на возрождение Крымской Скифии был утрачен, и в дальнейшем о царе Палаке, равно как и о его союзнике Тасии, никто не слышал.

После этой выдающейся победы Диофант, «не теряя ни минуты в бездействии», двинулся со своим войском на Неаполь и Хабеи, оставив отряд херсонеситов на позициях под Калос Лименом. До нас дошла только часть сведений о дальнейших событиях, но из расшифрованных фраз: «пойдя в начале весны на Хабеи и Неаполь со всей тяжестью…» и «…бежать, а остальных скифов совещаться о…», – мы можем реконструировать произошедшее. Добравшись до столицы Крымской Скифии и прикрывавшей ее крепости у современного села Мирное, понтийский полководец взял их в осаду. Но в отличие от кампании 110 года до н.э. в этот раз скифы оказали ожесточенное сопротивление, так что города пришлось брать штурмом с помощью осадных машин. Выжившие вновь признали себя подданными Митридата VI Евпатора.

Параллельно и оставленный в тылу отряд захватил, наконец, Калос Лимен (хотя и неясно – штурмом или вследствие капитуляции) и присоединил его обратно к Херсонесскому государству. Война с Крымской Скифией была окончательно завершена полной победой эллинских сил.

На волне успеха Диофант отправился в Пантикапей, где, как и было условлено еще двумя годами ранее, в его присутствии последний боспорский царь Перисад V отрекся от престола и завешал свое государство Митридату.

Но это решение вызвало неожиданное сопротивление. Знатный скиф Савмак (в советской историографии традиционно считавшийся вожаком рабов), организовал мятеж и убил уже отрекшегося царя Перисада. Пытался ли он сорвать сделку как невыгодную скифской аристократии Боспора или сам рассчитывал стать наследником престола (или хотя бы регентом) – неясно. В любом случае переворот не встретил среди боспорцев никакого сопротивления, а Савмак даже начал чеканку монет с собственным именем и царским титулом.

Что касается Диофанта, то во время восстания он уцелел, возможно, став заложником Савмака на случай переговоров или войны с Митридатом. Однако, насколько можно судить, Диофант отказался поддержать претензии мятежников, так что они собрались его убить («составили против него заговор»). Но он, «избежав опасности», сел на корабль, присланный за ним херсонеситами, и отплыл в Херсонес, а оттуда – в Понт.

И вот в начале весны следующего, уже 107 года до н.э., сразу после сезона штормов, Диофант в последний раз явился в Херсонес «с сухопутным и морским войском». Имея «ревностное содействие со стороны пославшего его царя Митридата Евпатора», а также неослабевающую поддержку херсонеситов, полководец, взяв еще подкрепление из города на трех судах, двинулся подавлять мятеж.

Первой была захвачена Феодосия, за ней взят штурмом и полностью сожжен Пантикапей, пострадали также и меньшие поселения: городище Крутой Берег на европейской и Раевское городище на азиатской стороне Боспора. В любом случае, за кампанию 107 года до н.э. восстание было подавлено, его активные участники наказаны (думаю, казнены) Диофантом на месте, а самозваный царь Савмак захвачен в плен. Зачем он понадобился Митридату, неясно, но в качестве трофея его отправили в Понт.

На этом история Диофантовых войн была завершена. Полководец одержал ряд поистине выдающихся побед и подчинил почти весь Крым власти царя Митридата Евпатора. Боспор стал непосредственной частью Понтийского царства, Херсонес и уцелевшие скифы сохранили некое внутреннее самоуправление, и лишь в сердце гор таврским племенам, скорее всего, удалось укрыться от царской власти.

Но и после возвращения домой Диофант оказывал ревностное содействие Херсонесу, помогая его посольствам в Синопе, столице Понта, и ходатайствуя за крымчан перед Митридатом.

За спасение своего города во время войн со скифами и за постоянную помощь после благодарные херсонеситы устроили Диофанту триумфальную процессию в городе, увенчали его золотым венком, а потом воздвигли «его медную статую в полном вооружении на акрополе подле алтарей Девы и Херсонаса». На пьедестале же статуи херсонесский хронист высек почетный декрет, сохранившийся до наших дней, из которого мы и узнали подробности крупнейшей войны в истории древнего Крыма.