18-20 мая 1944 года в ходе спецоперации НКВД-НКГБ из Крыма в Среднюю Азию, Сибирь и Урал были депортированы все крымские татары (по официальным данным – 194 111 человек). В 2004-2011 годах Специальная комиссия Курултая проводила общенародную акцию «Унутма» («Помни»), во время которой собрала около 950 воспоминаний очевидцев депортации. Крым.Реалии публикуют свидетельства из этих архивов.
Я, Зера Ибрагимова, родилась в 1924 году в деревне Байдары Балаклавского района (с 1945 года село Орлиное – КР) Крымской АССР.
Отца расстреляли в феврале 1930 года, а маму Шазие Ибрагимову с тремя детьми выслали на Урал
Наша семья была раскулачена. Отца расстреляли в феврале 1930 года, а маму Шазие Ибрагимову с тремя детьми выслали на Урал. В 1932 году мама с двумя младшими детьми сбежала из ссылки, а старший брат остался на Урале. Вернувшись в Крым, мы жили у родственников. Маму и брата очень долго не брали на работу и только в 1936 году они устроились в колхоз. В июне 1937 года маму с младшим братом опять арестовали прямо с работы в поле. Это коснулось не только нас, но и других раскулаченных семей. Маму и брата осудили на 10 лет и отправили в Архангельск. Так я, двенадцатилетняя девочка, осталась совсем одна, сиротой, без дома и имущества, потому что все было конфисковано. Мне пришлось жить у родственников.
В 1940 году закончила семилетку в деревне Байдары и поступила в фармацевтический техникум в городе Ялта, по ул. Кирова,71, около дома Чехова. Закончила я первый курс и началась война (прилагаю студенческую фотографию, на которой 9 студенток, из них 3 студентки русские, а остальные крымские татарки).
Студентки Ялтинского фармацевтического техникума. Зера Ибрагимова стоит первая слева. 1941 год.
Всю войну я скиталась по родственникам. До сих пор я очень хорошо помню, как нас выселяли из Крыма 18 мая 1944 года.
Мы подняли головы и увидели двух солдат с автоматами. Они сказали: «Собирайтесь, можно взять 20 кг груза»
Тогда в каждом доме на поселении жили солдаты и только одну комнату занимали хозяева независимо от того, какая семья, большая или маленькая. 17 мая мне и моей двоюродной сестре Зульбие солдаты дали на стирку вещи. Мы вечером вещи замочили, а утром должны были постирать. 18 мая в 5 часов утра нас стала будить старшая сестра Эмине. Мы ей отвечаем, что еще рано, немного поспим, потом встанем и постираем. Через 2-3 минуты она опять нам говорит: «Вставайте», – и плачет. Мы подняли головы и увидели двух солдат с автоматами. Они сказали: «Собирайтесь, можно взять 20 кг груза». Мы растерялись. На сборы дали 20 минут. Что можно взять за 20 минут? Потом нас под конвоем повели к окраине Байдар, где в поле автомобили студебеккеры загородили большую площадь, оставили только ворота, туда людей запускали и потом не выпускали. Когда люди, немного придя в себя, просили солдат разрешить им пойти домой и взять кое-что, их не выпускали.
Вместе со мной в ходе спецоперации НКВД были насильственно выселены мои родственники: двоюродная сестра Эмине Аметова (примерно 1918 г.р.), двоюродная сестра Зульбие Аметова (1924 г.р.) и дочь Эмине Аметовой Сейрана Аметова (4 года) – всего 4 человека; а также соотечественники, проживающие в деревне Байдары Балаклавского района Крымской АССР. Бейтулла Аметов (1920 г.р.), двоюродный брат, находился на фронте.
Под конвоем заполняли вагоны так, что можно было только сидеть, лежать было невозможно. Здесь были старики, женщины и дети
Партиями начали вывозить нас на станцию Сюрень, там ждали товарные вагоны. Под конвоем заполняли вагоны так, что можно было только сидеть, лежать было невозможно. Здесь были старики, женщины и дети. Никаких удобств не было, ни туалета, ни воды. Я не помню, чтобы нас кормили. Люди сами помогали друг другу. Когда поезд останавливался, молодые бегали и находили воду, если была возможность, меняли вещи на продукты. Медицинского обслуживания не было. Если в вагоне кто-то умирал, то труп лежал в вагоне до следующей остановки. На остановках трупы выносили и оставляли прямо вдоль железной дороги. Хоронить не разрешали и не было возможности. 12 июня 1944 года наш поезд приехал в город Наманган (Узбекистан).
БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ: «Как мы остались в живых, я не знаю…»Когда мы пришли в колхоз, сопровождающий милиционер сказал: «Вас сюда привезли на каторгу на 20 лет»
За 24 сутки дороги весь вагон, вся наша одежда и мы сами была во вшах. Потом нас стали развозить по районам. Мы попали в Чустский район. Здесь на открытой площади колхозного рынка мы ночевали. Потом нас стали расселять по колхозам. Мы попали в Агасарайский сельский совет, колхоз Кызыл-Виждан. Туда мы шли пешком 9 км, нас сопровождал милиционер. Когда мы пришли в колхоз, сопровождающий милиционер сказал: «Вас сюда привезли на каторгу на 20 лет». Все люди стали плакать, кланяться ему в ноги и просить, чтобы их увезли отсюда. Здесь нас стали расселять по скотным сараям, времянкам без окон и дверей, без штукатурки. А утром уже вывели в поле косить пшеницу. Никаких домов, квартир, стройматериалов для строительства не выделялось. Да и кто строил бы? Женщины, старики и дети?
БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ: «Жесток был комендантский режим»Мы не имели право покидать свое село. Только один раз в месяц мы шли пешком 9 км. на подпись в комендатуру в Чуст. Так продолжалось до 1956 года (прилагаю архивную справку №2690 от 21 мая 1993 г.) Дети учились в узбекских школах.
Архивная справка, выданная УВД Наманганской области Узбекистана и подтверждающая факт депортации Зеры Ибрагимовой из Крыма в мае 1944 года
В 1947 году я вышла замуж за Исмаила Белялова (1919 г.р.). Его взяли в армию в сентябре 1939 года из Байдар Балаклавского района. Он прошел всю войну и вернулся с фронта в октябре 1946 года, демобилизовался из Риги. Его мать и брат умерли в 1944 году от голода. После возвращения с фронта он тоже ходил в комендатуру на подпись. В декабре 1950 года ночью приехали трое сотрудников НКВД, сделали обыск и арестовали его. Он сидел в Намангане 8 месяцев в одиночной камере. Каждую ночь его вызывали, допрашивали и заставляли подписывать документы, в них обвиняли в преступлениях, которых он не совершал. Виновником был некто Беляев, а арестовали И. Белялова, несмотря на его боевые заслуги перед родиной. Тройка вынесла ему смертный приговор. Ему дали расстрел и увезли в Ташкент, а через три дня вернули и осудили на 25 лет в Колыму Магаданской области.
Мужу дали расстрел и увезли в Ташкент, а через три дня вернули и осудили на 25 лет в Колыму Магаданской области
Когда держали оборону под Ленинградом, ночью его вызвали в блиндаж как старшего офицера. Ворошилов, Калашников (в 1942 году начальник Политуправления Волховского фронта – КР), Жуков дали задание: «Продержите линию фронта три часа, пока придет подкрепление, и мы вас пошлем на отдых». Задание это было выполнено. Из лагеря мой муж писал несколько раз в Москву, но письма не доходили. Только после смерти Сталина в марте 1953 года, его очередное письмо попало в Кремль Ворошилову, где он напомнил, что ему обещали отдых и что он «отдыхает» на Колыме. В лагерь поступила телеграмма от Ворошилова и его за 24 часа освободили. Он вернулся в 1955 году домой, и его снова взяли на учет в военкомат. Во время войны он имел много наград. Также в Узбекистане награждался медалями «20 лет, 50 лет со дня Победы».
В 1996 году мы переехали в Крым. С Чустского райвоенкомата дело мужа перевели в республиканский военкомат города Симферополя. Он получал пенсию Министерства обороны как участник войны, инвалид 1-ой группы, был награжден медалью Жукова и орденом Богдана Хмельницкого за особые заслуги перед Родиной. В августе 2003 года его не стало. Алла рахмет эйлесин (да упокоит Аллах его душу – КР).
Сейчас живу в селе Красная Зорька Симферопольского района.
(Воспоминание от 18 января 2010 года)
К публикации подготовил Эльведин Чубаров, крымский историк, заместитель председателя Специальной комиссии Курултая по изучению геноцида крымскотатарского народа и преодолению его последствий