18-20 мая 1944 года в ходе спецоперации НКВД-НКГБ из Крыма в Среднюю Азию, Сибирь и Урал депортировали всех крымских татар (по официальным данным – 194 111 человек). В 2004-2011 годы Специальная комиссия Курултая проводила общенародную акцию «Унутма» («Помни»), во время которой собрала около 950 воспоминаний очевидцев депортации. Крым.Реалии публикуют свидетельства из этих архивов.
Я, Алие Бекирова, родилась в 1931 году в городе Симферополь, проживала в доме № 31 на улице Карла Маркса. Я являюсь свидетелем депортации 18 мая 1944 года.
В момент высылки в состав семьи входили: мама Анифе Бекирова (1913 г.р.), бабушка Асие Хамидулина (1908 г.р.), я, Алие Бекирова, и брат Ремзи Бекиров (1936 г.р.).
Я была ребенком, собирала яблоки в саду в Дуванкое, деревне бабушки. На момент высылки у бабушки был дом в Дуванкое, у моих родителей была построенный дом в Симферополе по ул. Карла Маркса, 31.
Мобилизованы были в Красную армию отец Эмир Бекиров и дядя Исмаил Хамидулин, который погиб на фронте.
Из дома мы ничего не взяли, поскольку думали, что нас убьют
Накануне депортации получили письмо с фронта от отца и с радостью узнали, что он жив. А рано утром нас разбудили и объявили, что выселяют. Когда мама показала письмо отца с фронта и спросила, почему нас выселяют, нам ответили, что там разберутся. На сборы дали 5 минут. Бабушка молилась и сказала нам, что нас везут убивать. Из дома мы ничего не взяли, поскольку думали, что нас убьют. И только когда на вокзале увидели товарные вагоны с людьми (татарами), успокоилась, что останемся живыми.
БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ: «Кроме Аллаха просить помощи было не у кого»Нас на автомашине повезли прямо на железнодорожный вокзал Симферополя. В товарном вагоне находилось несколько семей. По пути следования умер мой двоюродный братик, которого во время остановки поезда похоронили тут же.
Со станции города Беговат в Узбекистане нас доставили в конечный пункт – землянки. О дверях и окнах не было и речи. В землянках жили несколько семей, каждой семье отводилась площадь 2-2,5 квадратных метра. До нашего приезда в этих землянках жили пленные немцы.
Буквально через несколько дней люди стали массово умирать, в основном от дизентерии
Воду брали из речки. Буквально через несколько дней люди стали массово умирать. В основном умирали от дизентерии. Вскоре заболела бабушка. Ночью от крика мамы я проснулась. Мама кричала, что от непонятного укола умерла бабушка. Мы с братиком стали плакать, но соседи по землянке запретили нам, так как наш плач не давал спать другим.
В Беговате была грандиозная стройка «Фархадстрой». Туда завербовали наших бедных женщин. Но нашу участь спас вернувшийся с фронта отец, он был старшим лейтенантом танковых войск, разведчиком. От военкомата нам выделили одну комнатку, где мы прожили до 1946 года – демобилизации отца с фронта. Мама работала с польскими евреями на обувной фабрике, где шили валенки для фронта.
Когда отец демобилизовался, ему сказали, чтобы он не ехал в Симферополь, где был его дом, а туда, где его высланная семья находится.
Из Беговата отец нас перевез в город Самарканд. Наши скитания в Самарканде не закончились. Из Самарканда мы переехали в Киргизию, поскольку киргизы более справедливые люди, чем узбеки. В Самарканде я закончила мясомолочный техникум. Во время моей учебы запомнился такой эпизод. С техникума меня направили на практику в кишлак. К товарищам по учебе за мной явился милиционер и обвинил меня в том, что я должна была явиться в комендатуру за разрешением поехать за пределы Самарканда.
Тетя приехала к нам в гости, ее забрали без суда и под конвоем направили в Сибирь на лесоповальные работы сроком на 10 лет
Моя тетя Айше Сулейманова, у которой умер мальчик в пути следования, узнала наш адрес в Самарканде. Ее выслали в Майли-Сай (город в Киргизии – КР). Она приехала к нам в гости, а следом за ней приехал из Майли-Сая комендант, ее забрали без суда и под конвоем направили в Сибирь на лесоповальные работы сроком на 10 лет. Лишь после смерти Сталина ее освободили из заключения.
В Крым мы смогли вернуться в 1989 году на свой страх и риск. В данный момент живу на самострое, где приходится ютиться в холодном доме без удобств и газа. Дом не достроен, отопления нет. Мама умерла от страданий и холода, моя дочь безработная, мне 79 лет.
Мой адрес: Бахчисарайский район, село Тополи.
(Воспоминание от 15 января 2010 года)
К публикации подготовил Эльведин Чубаров, крымский историк, заместитель председателя Специальной комиссии Курултая по изучению геноцида крымскотатарского народа и преодолению его последствий