Акифе Ягъяева: «Всех мужчин мобилизовали в трудовую армию»

18-20 мая 1944 года в ходе спецоперации НКВД-НКГБ из Крыма в Среднюю Азию, Сибирь и Урал были депортированы все крымские татары (по официальным данным – 194 111 человек). В 2004-2011 годах Специальная комиссия Курултая проводила общенародную акцию «Унутма» («Помни»), во время которой собрала около 950 воспоминаний очевидцев депортации. Крым.Реалии публикуют свидетельства из этих архивов.

Я, Акифе Ягъяева, родилась 1 июля 1930 года, проживала в селе Верат (сейчас микрорайон Загородный в Симферополе – КР) Симферопольского района. Состав семьи при выселении: отец Ягъя Исмаилов (1909 г.р.), мать Гульсум Нафеева (1910 г.р.), сестра Афифе Ягъяева (1920 г.р.), брат Исмаил Ягъяев (1922 г.р.), брат Сейтхалил Ягъяев (1925 г.р.), сестра Урмуз Ягъяева (1927 г.р.), я, Акифе Ягъяева, брат Сейтджелил Ягъяев (1934 г.р.), брат Айдер Ягъяев (1938 г.р.), сестра Шевкъие Ягъяева (1941 г.р.).

Жили в доме, имели корову, лошадь, овец около 30, кур, содержали голубей, кроликов. Училась в 3 классе местной школы села Сойнаджи. Это была школа на два села.

Отец и мать работали в колхозе Верат, пахали, сажали, косили. Отца из-за того, что было у него 8 детей, не стали призывать на фронт, хотя уже стоял в строю, его отпустили после выяснения количества детей.

У нас в селе было много колхозного зерна, когда наши стали отступать. В село прибыло очень много наших отступающих солдат, они были голодны и попросили кушать. Мы, крымские татары, быстро зарезали 10 баранов, стали разжигать костры и готовить им пищу. У кого что было, все несли нашим солдатам.

Только успело свариться, пришло сообщение, что немцы уже были в селе Ново-Ивановка. Наши солдаты стали быстро собираться. Мы, жители села Верат, это сваренное мясо все складывали в мешки, ящики и грузили это в автомашины, телеги. Они уходили в лес по Ялтинской дороге.

Немцы вошли в село, стали крушить, издеваться, расстреливать людей, так как им донесли, что крымские татары села Верат помогали советским войскам.

Наше село активно помогало партизанам: пекли хлеб, передавали информацию о немцах. Немцы столкнулись с партизанами рядом в лесу, и они сожгли нашу деревню. Кого поймают, того расстреливали. Мы убежали в село Битак (с 1945 года Пригородное, позднее включено в состав Симферополя – КР) и жили на подселении. Где-то около 15 дней спали на улице под окном дома у хозяйки Айше. Так как нас было 10 человек, приютить никто не мог, у всех дома были переполнены. Затем нам нашли жилье без дверей и окон.

За 2-3 дня (до депортации – КР) солдаты ходили по домам и вели перепись состава семьи, объясняя это тем, что нам, всем крымским татарам, будут выдавать паспорта и просили, чтобы все члены семьи были дома. Это, оказывается, была уже подготовка к выселению, но никто не знал об этом.

Брат Сейтхалил находился в Армянске, он там учился в железнодорожном училище. Брата Исмаила хотели призвать в армию, но из-за того, что зубы были все больные, его отложили до следующего призыва (надо было вылечить зубы). А когда немцы были на подходе к Крыму, всех тех, кто не успел уйти на фронт, военкомат забрал копать окопы для обороны Перекопа. Почти все мобилизовались. Не успевшие уйти на фронт, попали в плен и находились в Симферополе. Оттуда брат смог убежать, накрывшись женской шалью. Его спасла бабушка, которая пришла искать своего сына у немцев. Он взял ее шаль, укрылся и убежал, вернулся в деревню и стал работать в колхозе. Когда наши взяли Крым, Исмаил ушел в Симферополь, так как услышал, что всех мужчин вызывают в военкомат на мобилизацию в трудовую армию, с тех пор мы его не видели.

Но был такой факт, когда в Крым вошли наши, все партизаны вышли из леса и им дали неделю праздновать. Они стали пить и озлобленно бесчинствовать: убивали людей, насиловали девушек, избивали. Это все они делали, объясняя тем, что несколько лет были в партизанском движении. Они не смотрели кто это – русский ли, татарин ли, или другой национальности. Все были в шоке. И это бесчинство продолжалось одну неделю. На телегах собирали мертвых из числа мирных жителей и хоронили в районе Марьино (Воронцовка). Нашего брата Исмаила тоже видели в числе тех убитых людей, он так и не дошел до мобилизационного центра, он исчез.

Сейтхалила вместе с техникумом эвакуировали. Он вернулся домой и работал в колхозе.

Всех молодых и старых мужчин мобилизовали в трудовую армию в сторону Гурьева, Саратова, Куйбышева. И это осуществлялось очень странным образом: им всем выдали военную форму и увезли поездом в разных направлениях. Там с них сняли форму и загнали за колючие ограждения, которые охраняли солдаты с собаками и автоматами. Они работали и строили какие-то объекты, рубили лес. В наших селах не осталось ни одного мужчины. Остальных охватили переписью, объясняя тем, что будут выдавать всем паспорта и чтобы все были дома.

И на 18 мая нас депортировали, собрав всех оставшихся женщин, детей и стариков. Был приказ нас выслать, не разрешили брать из дома ни продуктов, ни вещей, ни документов. С Битака нас собрали в районе автовокзала, погрузили и вывезли всех на железнодорожный вокзал в Симферополе.

Наш зять Решат Аширов был 4 года в партизанах. До 18 мая в Крыму было тайное совещание в Симферополе, где решался вопрос о выселении крымских татар. На совещание ни один крымский татарин, работающий на руководящих должностях, допущен не был (там работали коммунисты, муж с женой Абдураман и Васфие). А где-то через 2-3 дня было совещание в Ялте, куда приехали Сталин и Берия (это утверждение является ошибочным – КР) и еще кто-то один. Все дороги были закрыты и никого никуда не пропускали, сказали, что из-за приезда Сталина и его людей. А еще через 2-3 дня народ весь выслали.

Наш вагон был без ярусов, в нем возили скот, очень воняло, он был очень грязный. Нас загнали около 100 человек, все сидели на полу на корточках, спали сидя. В вагоне не было сопровождающих, медперсонала и лекарств. Люди болели, дети очень мучились от духоты, грязи, вони. В вагонах были клещи, вши, клопы, которые терзали народ.

У нас в вагоне умерла бабушка. Три дня ее держали среди живых людей, труп стал разлагаться, затем его забрали и оставили возле железной дороги. На каждой остановке собирали мертвых с каждого вагона, это были горы трупов, которых близкие не могли захоронить как положено, оставляли их на насыпях железной дороги.

Около месяца мы добирались до Узбекистана. Ночью нас высадили и до утра мы ждали на перроне в окружении солдат и милиции. Нас стали распределять по колхозам. Мы с семьей попали в село Заркент Ташкентской области. Нам дали глиняный домик из двух комнат. Ничего у нас не было, спали на соломе.

По приезду родители сильно заболели. А мы, я и сестра Урмус, пошли на работу в колхоз рабочими – копали землю, сажали. Все без исключения через каждые 10 дней ходили очень далеко в село Сукок отмечаться, все были под комендантским надзором до 1956 года. Жили очень тяжело, почти все болели, очень много умерло людей. Умирали семьями, болезни – тиф и малярия – не щадили никого. Очень все голодали. Хоронить не успевали, кого похоронят, на утро труп лежит, недоеденный шакалами, собаками.

Работали за трудодни, зарплату, питание, продукты не давали, есть было нечего. Мы собирали травы, корни, ягоды, которые варили и ели. Постепенно стали сами сеять пшеницу, рожь, ячмень, просо и стало более-менее терпимо жить.

В 1950 году в деревне Кумышкан открылся рудник и нам разрешили уйти туда жить и работать. Жили в землянках, палатках, работали в шахтах, строили дороги. Узбекский народ поражался большой выдержке и трудолюбию нашего народа. Все просто выживали. Постепенно построили дом и зажили.

В 1951 году я вышла замуж за Али Асанова, от совместного брака имели пятерых детей. Мой муж тоже работал в шахте рабочим, затем буровым мастером. В 1960 году рудник закрыли, фабрику по обогащению руды тоже закрыли, и мы вынуждены были переехать в город Алмалык. Там мы купили маленький домик и зажили семьей. Муж работал буровым мастером в геолого-разведывательном управлении, я растила детей.

У меня около 30 лет рабочего стажа. Муж умер в 1996 году в Алмалыке, дети выросли. В 2006 году я переехала в Крым, в Сакский район, село Орловка. Пенсионерка, воспитываю внуков.

(Воспоминание от 20 января 2010 года)

К публикации подготовил Эльведин Чубаров, крымский историк, заместитель председателя Специальной комиссии Курултая по изучению геноцида крымскотатарского народа и преодолению его последствий