Саит Нафи Борсаитов: «Жителей нашей деревни привезли на товарную станцию»

18-20 мая 1944 года в ходе спецоперации НКВД-НКГБ из Крыма в Среднюю Азию, Сибирь и Урал были депортированы все крымские татары (по официальным данным – 194 111 человек). В 2004-2011 годах Специальная комиссия Курултая проводила общенародную акцию «Унутма» («Помни»), во время которой собрала около 950 воспоминаний очевидцев депортации. Крым.Реалии публикуют свидетельства из этих архивов.

Я, Саит Нафи Борсаитов, крымский татарин, 1932 года рождения, уроженец села Къаймачы (с 1945 года село Ковалевка, ныне исчезнувшее – КР) Фрайдорфского района (с 1944 года Новоселовского, а впоследствии часть Раздольненского и других районов – КР) Крымской АССР.

Я являюсь свидетелем тотальной депортации крымскотатарского народа 1944 года, осуществленной сталинским коммунистическим режимом бывшего СССР.

18 мая 1944 года в ходе спецопераций войск НКВД я и члены нашей семьи в составе: отец Сеитумер Борсеитов (1886 г.р., уроженец города Евпатория), мать Мерьем Борсеитова (1890 г.р., уроженка села Бакъал [с 1945 года село Славное – КР] Фрайдорфского района), брат Джемиль Борсеитов (1926 г.р., село Бакъал Фрайдорфского района), брат Баттал Борсеитов (1928 г.р., село Бакъал, Фрайдорфского района), я, Саит Нафи Борсаитов, брат Керим Борсеитов (1936 г.р., село Аманша [ныне исчезнувшее село в Раздольненском районе – КР] Акъ-Шеихского района), брат Нариман Борсеитов (1939 г.р., село Къаймачы Фрайдорфского района), брат Аджигельды Борсеитов (1942 г.р., село Къаймачы, Фрайдорфского района), а также мои соотечественники, проживающие в селе Къаймачы, были насильственно выселены с территории Крыма.

Наша семья имела в деревне Къаймачы два дома. Один был из трех комнат, второй, где жили три старших брата, – из двух комнат. Еще у нас было построено подсобное помещение для скота. У нас была лошадь, 2 коровы, бычок, 16 баранов и 7 голов молодняка, также у нас в семье было 18 голов индюков, 35 кур, очень много кроликов и десятка два голубей.

При выселении из села Къаймачы в доме остались персидские ковры, четыре штуки войлока из шерсти, который стелили на пол, посуда фарфоровая, сколько не помню. Также имелось много шерстяных одеял, матрасы тоже были шерстяные, сепаратор на 20 литров молока, швейная машинка Зингер, один шифоньер, один комод, один турецкий сундук и очень много пшеницы, около трех тонн. Еще наша семья имела приусадебный участок в 20 соток возле дома, оставленный нашей семье дедушкой по матери и огороженный камнями.

При выселении солдаты нам дали на сборы всего 15 минут, разрешив взять на каждого члена семьи не более 20 кг. Хочешь жить – выполняй приказ. Мы смогли взять только 25 кг муки, ведро кукурузы, литровые банки топленого масла, еще взяли немного сушеных кроликов, хлеб, булки и немного печенья и пряников.

Жителей нашей деревни Къаймачы на студебеккерах привезли на товарную станцию города Евпатория и погрузили в вагоны по 50-60 человек. Эти вагоны были предназначены для перевозки скота, они были грязные, вонючие. Оправили наш состав с крымскими татарами на рассвете 19 мая 1944 года, прибыл он на станцию Голодная Степь в Мирзачульском районе 7 июня 1944 года.

Так как в пути следования со стороны государства не давали ни продуктов, ни горячей пищи, ни воды питьевой, люди уже в дороге начали болеть, особенно старики и маленькие дети. Правда, в течение всех 19 суток на остановках 3 или 4 раза давали хлеб на каждого 300-400 грамм, которые голодные люди съедали сразу. Самое страшное – у кормящих матерей от болезни и голода высохло в груди молоко. В пути следования за 19 суток в нашем составе ни разу не появлялся врач, не приходил даже фельдшер. Больные люди обессилели. В нашем вагоне умерли от голода и болезни старик и один грудной ребенок.

На месте спецпоселения – Узбекская ССР, Ташкентская область, Мирзачульский район, колхоз имени Крупской – нашу семью поселили в старой землянке без окон, дверей и пола. В условиях крайней недостаточности продуктов питания, питьевой воды, отсутствия санитарных условий люди болели, а также умирали от голода и массовых болезней: малярии, острых кишечных инфекций, тифа.

У меня был еще старший брат Сеитягъя Борсеитов (1929 г.р.), который в начале марта 1943 года был угнан немцами в Германию. В пути следования на территории Польши узники сломали в полу вагона несколько досок и, когда их состав проезжал возле леса, они начали вылезать из этой щели по одному, немецкая охрана заметила и начала стрелять. Из семи человек в живых остались только трое, в том числе мой брат, хотя был ранен в ногу. Добежали до леса, а когда стемнело, ушли к партизанам, помогали им в этом поляки. Они воевали в этом отряде до окончания войны.

В 1946 году, в феврале, так как не хватало возраста до призыва в армию, его вернули домой. Приехал в Крым, ему сказали: «Всех крымских татар выселили из Крыма, уезжай в УзССР, город Ташкент. Там скажут, где твои родители». Нашел свою семью в апреле 1946 года в центре Мирзачульского района. Узнав об этом, комендант Мишутин вызвал брата в спецкомендатуру, спросил откуда приехал, где воевал, попросил представить документы. Когда брат отдал их и наградные документы тоже, комендант Мишутин сказал: «Я проверю, придешь через две недели». Когда брат пришел в указанный день, Мишутин не вернул ему документы, сказав, что он их никогда не получит, и выгнал брата. Поставил на спецучет как выселенного со всем народом. И до 1956 года он ходил вместе со всеми отмечаться раз в месяц в спецкомендатуру как бесправный крымский татарин.

В первый год от голода и малярии умер брат Керим Борсеитов (8 лет, 1936 г.р.), умер от голода и инфекционной болезни старший брат Джемиль Борсеитов в марте 1945 года (неполных 19 лет). От малярии умер отец (1886 г.р.) в мае 1945 года, в июне 1945 года от голода умер младший брат Аджигельды Борсеитов. В июле 1946 года голод и малярия скосили старшего брата Баттала Борсеитова. В сентябре 1946 года от тифа и малярии умерла мать Мерьем Борсеитова (1890 г.р.).

На 1 января 1947 года остались живы три человека: брат Яков Сеитумерович Борсеитов (1929 г.р., это имя ему присвоили в партизанах), я, Саит Нафи Борсаитов (1932 г.р.) и младший брат Нариман Борсеитов (1939 г.р.). Благодаря большому палачу всех народов Сталину и коммунистической партии Советского Союза, мы потеряли отца, мать, старших братьев и стали сиротами.

До 1956 года мы жили под жестоким комендантским режимом, за нарушение была предусмотрена уголовная ответственность, лишение свободы на 20 лет. Это, истинная правда. В нашем Мирзачульском районе из колхоза Октябрь судили Энвера Исатова (примерно 1925-1927 г.р.), причина – не смог прийти на подпись к Мишутину. Ему было 22-23 года, срок известен – 20 лет заключения. Второй человек, кажется, Диляра Аблаева. Причина – без разрешения коменданта пошла в райцентр проведать больную тетку, младшую сестру отца Аджире Меметову. Судом Мирзачульского района присудили к 20 лет тюремного заключения, ей тогда было 17-18 лет. На Энвера Исатова и Диляру Аблаеву одели на руки один наручник, посадили в поезд, где были еще другие заключенные.

Через 4-5 месяцев пришло письмо тете от Диляры из лагеря в Красноярском крае, в котором сообщалось, что она с Энвером Исатовым создала семью и оба работают на лесозаготовках. Эти молодые люди по божьей воле создали семью, в 1951 году у них родилась дочь Шефикъа, в 1953 году родилась вторая дочь Зейнеп. А после смерти «отца всех народов СССР» в 1955 году их освободили из заключения. Они вернулись в райцентр Мирзачульского района Ташкентской области. Комендант Мишутин через своего заместителя Новохаткина вызвал вернувшихся из заключения, поставил на учет как вновь прибывших, и они стали каждый день ходить на подпись. Чтобы не искушать повторно судьбу, они подчинились Мишутину. Вот как защищали крымскотатарский народ Сталин и его коммунистическая партия. Как хотели, так и уничтожали наш народ.

(Воспоминание от 3 ноября 2009 года)

К публикации подготовил Эльведин Чубаров, крымский историк, заместитель председателя Специальной комиссии Курултая по изучению геноцида крымскотатарского народа и преодолению его последствий