Эдим Билалов: «Они сказали, что нас выселяют из Крыма»

18-20 мая 1944 года в ходе спецоперации НКВД-НКГБ из Крыма в Среднюю Азию, Сибирь и Урал были депортированы все крымские татары (по официальным данным – 194 111 человек). В 2004-2011 годах Специальная комиссия Курултая проводила общенародную акцию «Унутма» («Помни»), во время которой собрала около 950 воспоминаний очевидцев депортации. Крым.Реалии публикуют свидетельства из этих архивов.

Я, Эдим Билалов, крымский татарин, 1935 года рождения. Место рождения – село Тубенкой (с 1948 года Украинка – КР), сельсовет Асма Зуйского района Крымской АССР.

Состав семьи: отец Билял Мурадасылов (1906 г.р.), мать Анифе Гафарова, братишки Февзи и Джелал, сестренка Халифе и еще младший Бегимкъарт, который родился в вагоне.

В селе Тубенкой, в центре села, была семилетняя школа (татарская) и большая мечеть. Я учился во втором классе. Жили в собственном доме, в хозяйстве было две коровы, бычок, 7 овец, куры, кролики и индюки (но количество не помню). В доме было 3 кровати, 4 топчана, 2 ковра.

Отец участвовал в Финской войне, в 1941 году его забрали на Вторую мировую войну, попал в плен и оттуда же бежал из лагеря домой. В 1944 году его забрали в трудовую армию, служил и работал в городе Тула на шахтах до 1952 года. Вернулся домой в Узбекистан, Наманганскую область, Уч-Курганский район, хлопковый колхоз «Нарын-7» имени Ленина, второе отделение, где мы жили, начал работать конюхом.

18 мая 1944 года утром мы еще спали и вдруг услышали выстрелы. Мы выскочили во двор, там лежала собака, визжала от пули. Зашли во двор три воина. Один из них в офицерской форме и два рядовых с автоматами. Они сказали, что нас выселяют из Крыма, а куда – они не сказали. Разрешили взять с собой на неделю продуктов, собрать вещи, сколько времени дали – не помню. Но помню, как один из солдат пошел и пригнал нам бричку. Но до приезда брички маме разрешили покормить нас, детей. В доме старшим был я, остальные все маленькие, мать была беременна, еле-еле двигалась, поэтому они нас пожалели.

В нашем селе жили только крымские татары. В центре села стояла большая школа, где ждали нас бортовые машины. Всех жителей села Тубенкой погрузили на машины и привезли на станцию Къытай (вероятно, нынешняя станция Пролетная возле села Къытай, с 1948 года Широкое Симферопольского района – КР). Там эшелоны уже были готовы и нас сразу начали грузить по вагонам. В вагонах никаких условий не было. 18 мая 1944 года из нашего дома выслали 5 человек. Мы все попали в один вагон. Мать была беременна, на последнем сроке. В вагоне на вторые сутки она родила мальчика без медицинской помощи. В вагоне не было питьевой воды и туалета. Когда эшелон останавливался на станциях, тогда люди выходили искать питьевую воду и туалет. На каждой станции, не помню сколько минут, эшелон останавливался.

В пути находились 15 или 18 дней. Эшелон остановился на станции Кугай Уч-Курганского района Наманганской области УзССР, где уже ждали узбекские двухколесные брички. Грузили нас по бричкам и отправляли по отделениям хлопкового совхоза «Нарын-7» имени Ленина. Наша семья попала во 2-е отделение.

В каждый дом поместили две семьи. Как хочешь, так и живи – никаких условий для существования. Пили арычную воду, а вода в арыке очень грязная. Возьмешь с арыка ведро воды, через 2-3 часа на дне ведра 2-3 см осадка глины. Медицинского обслуживания не было. Со стороны государства никакой помощи не было. В отделение мы приехали вечером – уже было темно. А утром пришли бригадиры и начали гонять людей на работу на хлопковые поля. Никто не спрашивал, как отдохнули, не голодны ли, а погнали на поля, как собак со двора.

Первые годы в ссылке вся семья переболела малярией, дизентерией и тифом. Медикаментов и врачей не хватало. В нашем доме умерло двое моих младших братьев. От этих заболеваний люди стали умирать семьями. Ежедневно умирало несколько человек. Я сам лично с утра до вечера возил на кладбище умерших людей на бричке. Мне помогал грузить Абляз агъа. А на кладбище ежедневно 2-3 человека копали ямы.

Об указе ГКО за №5859 от 11 мая 1944 года мы даже не слышали.

Мать работала на поле с утра до ночи, собирала хлопок. В нашем отделении №2 жила еще тетя (сестра отца) Акиме, ее семья состояла из 6 человек – мать и 5 сыновей. Вот они все умерли от голода.

Наша семья тоже голодала, но мы выжили, так как день и ночь работали. А ночью я ходил воровать пшеничные колоски. Пшеницу жарили, варили кашу, а еще, отделив семена хлопка, жарили, кушали и так выжили. А позже начали давать в магазине по талону черный хлеб (по сколько грамм не помню).

Я учился на узбекском языке. После 7-го класса поехал учиться в медицинский техникум в городе Наманган. Поступил на четырехгодичное фельдшерско-акушерское отделение. В 1952 году комендатура разрешила желающим учиться. До 1956 года в Намангане ходил в комендатуру для подписи.

В 1956 году окончил техникум и меня направили на работу в свой Уч-Курганский район от райздравотдела. Направили в Кугай-Ульмасскую врачебную амбулаторию заведующим. В 1957 году женился и переехал в Кувинский район Ферганской области. Кувинский райздравотдел нас с женой направил в колхоз Калинина, там же находилась десятикоечная участковая больница. В этой больнице работал заведующим до приезда врача, а жена Сайде Билалова (Вейсова) работала медсестрой. Через год меня забрали в райцентр и назначили в глазной кабинет на должность врача в районной поликлинике. В райвоенкомате, в призывной комиссии 12 лет работал на должности окулиста.

Активно участвовал в движении за возвращение на Родину. В 1988 году приехал в Крым сын Шевкет Билалов, в 1989 году приехала жена Сайде Билалова, в 1990 году 12 января я сам приехал с родителями – отцом Билялом Мурадасыловым и матерью Анифе Биляловой.

В настоящее время живем в селе Листовое Сакского района.

(Воспоминание от 31 октября 2009 года)

К публикации подготовил Эльведин Чубаров, крымский историк, заместитель председателя Специальной комиссии Курултая по изучению геноцида крымскотатарского народа и преодолению его последствий