«Похороните меня в школьной форме»: что заставило российскую школьницу свести счеты с жизнью

Сафоново – пыльный российский городок между Вязьмой и Смоленском: 42 тысячи жителей, на удивление приличные дороги, несколько заводов, пара сталинских послевоенных улиц в центре, в остальном – более поздние советские коробки. Вечером в воскресенье, 18 ноября, в подъезде многоэтажного дома покончила с собой 14-летняя ученица 8-го класса Н. Тело ее нашли жители дома, вызвали полицию и скорую, в кармане у девочки обнаружили записку: по словам соседей Н., она просила прощения у родных – и просила похоронить ее в школьной форме.

В 2017 году в России покончили с собой 692 подростка. Если исключить пристальное внимание прессы и следственных органов к моде на группы "Синий кит" в соцсети "ВКонтакте", суициды эти обычно не привлекают широкого внимания. История Н. сразу облетела федеральные СМИ: оказалось, что за какое-то время до суицида Н. написала письмо президенту Путину – через электронную приемную. По словам Геннадия Гуренкова, заместителя главы Сафоновского района, который курирует рабочую группу по расследованию инцидента, письмо из Администрации президента России спустили в Департамент образования, а оттуда направили в местную детскую больницу, где работает мама Н. Татьяна. Раньше Татьяна числилась санитаркой, однако в начале года в больнице провели реорганизацию и Татьяну переоформили в уборщицы с потерей льгот и премий. Само письмо Радио Свобода раздобыть не удалось, но, по словам Гуренкова, Н. жаловалась президенту России на маленькую зарплату мамы и тяжелое финансовое положение семьи. Через два дня после того, как письмо обсудили на пятиминутке в больнице, Н. не стало. Она никак не обозначила своего настроения, собралась в школу, попросила маму разбудить ее ко второму уроку, вечером вышла погулять. Сама Татьяна перестала общаться с журналистами, с нее (совершенно незаконно) взяли подписку о неразглашении, да и дома ее застать сложно: она до позднего вечера отвечает на вопросы следователей московского Следственного комитета, который взял дело на контроль. Уголовное дело завели по ст. 110 и 293 Уголовного кодекса России - доведение до самоубийства и халатность. Впрочем, Татьяна делегировала для интервью своих подруг и соседей, одна из которых, Наталья, рассказала Радио Свобода, что "мама стояла на балконе, Н. обернулась, улыбнулась и дальше пошла".

Путин не приехал

Н.

Первая версия, озвученная сафоновской независимой телекомпанией СНТ, заключалась в том, что заведующая лабораторией, в которой работает Татьяна, поставила ей на вид, что та выносит сор из избы, Татьяна поговорила с дочкой, та, вероятно, расстроилась и решила свести счеты с жизнью. В разговоре с РС главный редактор СНТ Людмила Шершнева подтвердила эту версию, сославшись на свою приятельницу, которая работает в больнице. "Там было много шума", – рассказывала ее знакомая-медик. Впрочем, соседи и родные Н. в один голос говорят, что никакого давления со стороны руководства больницы не было, письмо на самом деле обсуждалось на утренней пятиминутке, главврач Игорь Кристалинский якобы просто спросил: "А это не нашей ли сотрудницы дочка?", никаких репрессий со стороны руководства не последовало. То же рассказала РС и одна из соседок Н., которая сама работает в той же больнице. Татьяна о письме президенту России ничего не знала, спросила дочь, та поначалу испугалась и ушла в отказ, но призналась вечером, впрочем, тоже без каких-либо последствий. По словам Людмилы Шершневой, Татьяна просто боится говорить о давлении открыто, чтобы все-таки не потерять работу.

Впрочем, даже если у мамы и правда не было проблем на работе, нельзя точно сказать, как Н. отнеслась к тому, что ответ на ее послание пришел не ей, а главврачу – возможно, российский президент и в самом деле казался последней надеждой. Она даже звала Владимира Путина посетить город Сафоново, но тому вряд ли доложили об этом приглашении.

"Она такая не одна"

Н. жила с мамой и старшей сестрой в небольшой квартирке в затянутой паутиной пятиэтажке. С детства она страдала птозом – веко на одном глазу не поднималось, пришлось делать операции, Н. с детства была вынуждена носить очки. Как рассказали РС подруга и соседка семьи Н. Наталья, а также соседка Эда Митрофановна Гусева, жила семья скромно, но не в нищете. Прабабушка Н. (она умерла несколько месяцев назад) получала хорошую пенсию и всю ее отдавала внучке, помимо зарплаты в 12 тыс. Татьяна получала пособие как мать-одиночка, выплаты почетного донора, компенсацию на коммунальные услуги и даже пособие как малоимущая семья (эту информацию подтвердил и Геннадий Гуренков, отказавшись назвать суммы). Летом работали на своем огороде, помогали семье и родственники в Петербурге, куда мечтала уехать покойная Н. У детей были смартфоны и компьютер, старшая сестра недавно поступила в престижный колледж в Смоленске. "Семья никак не попадала в поле зрения администрации или органов опеки, – говорит Геннадий Гуренков. – У нас пол-администрации живет на такую зарплату".

По словам знакомых Н., она была нелюдимой, замкнутой девочкой, все больше гуляла одна по городу, качалась на качелях, слушала музыку. На переменах тоже все время сидела в телефоне. Сафоновская школа №2 считается престижной, в отличие от других школ, учатся там в две смены. 488 учеников, но классы не большие, в классе Н. было до 20 человек. Училась она средне – не отставала, но и "звезд с неба не хватала". Она была освобождена от физкультуры, но иногда ходила в соседнюю спортивную школу поиграть в волейбол. Ее страницы в соцсетях полны призывами написать ей, иллюстрациями из японских манг – обычные грустные страницы одинокого подростка, никаких синих китов. "Все идет от школы", – уверены соседи и друзья семьи Н. По их словам, Н. с младших классов травили сверстники. За закрытый глаз называли циклопом, кличка сохранилась и когда веко после операций стало подниматься. За полноту – толстой ляхой. Одноклассницы не замечали ее, даже устраивали ей бойкоты, одноклассники задирали, могли обхаркать, шлепнуть по спине или по попе, дать пинка, заставляя Н. бегать за ними. Подруга Татьяны Наталья со слов сестры Н. рассказала, как прошлой зимой трое мальчиков (фамилии двоих есть в распоряжении редакции) повалили Н. в снег и начали пинать, в это время на крыльцо школы вышла директор Ирина Никишова, сестра Н. обратилась к ней за помощью, но та якобы сказала: "Сами разберутся". Даже после смерти Н. в сети стали появляться оскорбительные комментарии.

Пост Н. в соцсети за 12 дней до гибели

Для матери история школьного буллинга (слова такого в Сафонове не знают, приходится каждый раз поправляться) стала сюрпризом, хотя дочь жаловалась на то, что ее обижают, но, очевидно, никто не представлял масштабов катастрофы. Подруга сестры Н. рассказала с ее слов, что Н. даже просила маму не ходить в школу и не жаловаться учителям, чтобы не сделать еще хуже, но Татьяна "втихаря" пришла однажды в школу и при всех отчитала одного из парней. Видя это, Н. убежала в слезах. Травля не прекратилась. Единственной защитницей девочки была ее старшая сестра, которая и сама, и со своими друзьями пыталась воздействовать на обидчиков, но безуспешно. Соседки обращают внимание, что за два с половиной месяца до гибели Н. ее сестра уехала учиться в Смоленск – защищать девочку стало некому.

Директор школы Ирина Никишова от комментариев отказалась, более того, вызвала полицию на журналистов одного из столичных телеканалов, попытавшихся взять школу боем. Не удалось поговорить и с одноклассниками Н.: по словам нескольких собеседников РС, сразу после инцидента классные руководители тут же собрали детей и велели им не говорить ничего плохого про школу – травли не было, девочка была хорошая, все ее любили. Геннадий Гуренков, впрочем, эту информацию опровергает: по его словам, первое собрание должно было состояться лишь вечером в день интервью – 22 ноября.

Школа №2

Не подтверждает Геннадий Гуренков и информацию о буллинге: по его словам, сам глава Сафоновского района Вячеслав Балалаев собрал учеников школы и подробно их обо всем расспросил – ни о какой травле речи не шло. Даже мама, по словам Гуренкова, подтвердила ему, что Н. и правда обзывали в школе, но кого ж не обзывали? "Она не одна была в очках, она не одна была полненькая, – говорит Гуренков. – Нельзя на этом заострять внимание. Про то, что они ее обзывали, – кто-то это слышал? Ни один ребенок пока не сказал. Говорят, что при общении она нормальная была абсолютно". Гуренков призывает не "назначать виновных" раньше времени, говорит, что следствие разберется, но он уверен: директор Никишова не будет прятаться от ответственности, если на самом деле в чем-то виновата. Впрочем, помимо СК собственное расследование ведет и рабочая группа при администрации – Геннадий Гуренков обещал ознакомить Радио Свобода с результатами ее работы.

"Отслеживание детей"

По словам Геннадия Гуренкова, Н. жаловалась Путину и на то, что в школе "старые" педагоги. В то, что это значит, Гуренков вдаваться не стал, но, по словам других собеседников РС, Н. жаловалась на учительницу географии Людмилу Андрееву, которая якобы обзывала учеников недоумками и олигофренами. Обзывала, впрочем, всех, не только Н. По словам одной из учениц школы, после смерти Н. учительница подняла эту тему на одном из уроков, сказав, что у Н. были "какие-то голоса", из-за которых она и свела счеты с жизнью. "Весь класс ржал вместе с ней", – рассказывает собеседница РС (подтвердить эту информацию не удалось).

Геннадий Гуренков призывает не вешать всех собак на школу: учителя, по его словам, настолько загружены разной бюрократической работой, что у них не хватает времени на воспитание. "Давайте вникнем в суть. Что навалили на школу? Чем занимается учитель? – задается вопросом Гуренков. – Лет десять назад была программа по предмету, были критерии оценок, задачи. Сейчас учитель должен написать программу, адаптировать под себя, его проверяет раз в три года, раз в пять лет Обрнадзор – у вас там в программе не то слово стоит. Раз в пять лет учитель должен пройти аттестацию, ему надо написать кучу статей, участвовать в конкурсах, иначе он не подтвердит, что он учитель высшей категории. Ну снимите вы с них эти нагрузки! Вот у меня жена директор школы. Она до 11-12 часов [вечера] сидит дома, делает какие-то отчеты. Кому это надо? Вот мы говорим, что надо проверять соцсети, а классному руководителю некогда их проверять. Вот у вас в классе 15 человек – кто их будет проверять постоянно?" По словам Гуренкова, проблема кадров вообще одна из ключевых для сегодняшней школы: "Если придешь после института, будешь получать зарплату меньше, чем эта уборщица. И кто пойдет?"

Та же проблема касается и школьных психологов: в большинстве школ в районе, в том числе в школе №2, нет даже такой ставки, а если ставка и есть, она, скорее всего, вакантна – найти специалистов на мизерную зарплату практически невозможно, все они уезжают или в Москву, или как минимум в Смоленск. Впрочем, даже если и найти психолога, у него все равно не будет достаточно времени на детей – из-за той же бюрократии и отчетов, убежден Геннадий Гуренков.

На вопрос, что же делать, чтобы ситуация не повторилась, у чиновника пока нет однозначного ответа, но есть "понимание", что какие-то меры надо принимать. "Можно какую угодно бумажку написать, но я реалист, нужно реально смотреть, – говорит Геннадий Гуренков. – Мы пытаемся понять, как нужно работать и что нужно делать с соцсетями. Понять логику детей. Конечно, мы говорим, что нет штата, но как-то скоординировать усилия по отслеживанию детей, провести беседы с детьми, собрать их по интересам. Сейчас для красоты можно что угодно написать, но будет ли от этого толк?" В общем, рецепт все тот же: следить за детьми и за интернетом.