После того, как Чехия обнародовала информацию о причастности предполагаемых агентов ГРУ Александра Мишкина и Анатолия Чепиги к двум взрывам, произошедшим осенью и зимой 2014 года на оружейных складах в деревне Врбетице на юго-востоке страны, произошел "фундаментальный перелом" в отношениях двух стран, России и Чехии. Единственная страна Европы, которая сейчас находится в составленном в Москве списке "недружественных государств", – это Чехия. И эта ситуация заставляет Прагу по-новому взглянуть на договор о дружбе, подписанный в 90-х между двумя странами.
Таковы, если коротко, результаты анализа ситуации, сделанного экспертами пражской Ассоциации по международным вопросам. Эта организация передала представителям формирующейся после парламентских выборов коалиции документ, в котором изложены рекомендации, какую политику стоит проводить по отношению к России новому правительству.
Один из авторов доклада, Павел Гавличек, в интервью Радио Свобода рассказывает не только о том, как Россия блокирует чешские инициативы на международном уровне, например в Арктическом совете, но и о впустую потраченных на российские проекты инвестициях, притом что часть средств шла напрямую из чешского бюджета. Выводы, которые делают чешские аналитики, касаются не только двухсторонних российско-чешских отношений, но позволяют взглянуть на то, какими будут в будущем экономические связи России с другими странами Евросоюза, так как не только Прага сталкивается в случае Москвы с проблемой возврата вложенных инвестиций.
– Несмотря на все сложности, прочитав ваш доклад, можно сделать вывод о том, что Чехия надеется и ищет возможность все же наладить отношения с Россией. Возможно ли это, обращая внимание на целый ряд проблем и конфликтных ситуаций, которые в последнее время наблюдались в отношениях двух стран?
– Новому чешскому правительству будет необходимо как-то говорить с российским режимом Владимира Путина. Я думаю, это будет прежде всего crisis management, кризисное управление. С другой стороны, нам все равно нужно поддерживать отношения, хотя они должны основываться на равноправии, быть партнерскими. Важно, чтобы такие отношения вообще были. Хотя я думаю, что наладить их будет тяжело, что это все равно будут очень конфликтные отношения. Нас ждет много кризисов. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что Россия захочет ответить на скандал, связанный со взрывами в Врбетице.
– Какого рода конфликты вы ожидаете в российско-чешских отношениях? Что, как вам кажется, может такой конфликт вызвать, на каком поле он может возникнуть?
– Некоторые конфликты – потенциальны, некоторые являются нашей сегодняшней реальностью. Когда мы говорим, например, про историческую память, то видим, что это сейчас является полем для возникновения или продолжения споров между Чехией и Россией. Мы помним о конфликте вокруг памятника советского маршала Ивана Конева в Праге (Москва была несогласна сначала с решением разместить рядом с памятником информацию об участии Конева в событиях 1956 года в Венгрии, а затем с переносом статуи в музей. – Прим. РС) или когда мы высказали сомнения относительно российской интерпретации исторических событий (в 2019 году в России планировали присвоить ветеранский статус российским участникам операции по вводу войск стран Варшавского договора в Чехословакию. – Прим. РС). Таких конфликтов очень много. Время от времени старые конфликты вспыхивают заново. К этому надо добавить, что Чехия находится под давлением российских гибридных подходов к международной политике: в прошлом году были совершены кибератаки на чешские больницы, в Чехии продолжают распространять российскую дезинформацию или пропаганду посредством подконтрольных Кремлю государственных СМИ. Это очень важно, и нельзя об этом не говорить. Далее критикуется позиция Чехии относительно Украины: конфликта в Донбассе, аннексии Россией украинского Крыма. Это реакция на угрозу безопасности и нарушение международного права, и это не может остаться в стороне, если мы говорим о взаимных официальных отношениях двух стран.
Демонтаж памятника советскому маршалу Ивану Коневу. Прага, 3 апреля 2020 года
– В своем докладе вы предлагаете отменить договор о дружественных отношениях с Россией. Это довольно кардинальное решение. Если это произойдет, кажется, отношения еще сильнее ухудшатся.
– Этот договор был подписан между Вацлавом Гавелом и Борисом Ельциным в 1993 году. Тогда у России и Чехии были хорошие отношения. Сейчас ситуация изменилась. В тексте соглашения говорится о невмешательстве во внутренние дела друг друга, о неиспользовании силы, об обязательствах в соответствии с нормами международного права. Этот договор действует несмотря на то, что Чехия, наряду с США, входит в российский список недружественных стран, в котором вообще всего две названные мной страны. Это беспрецедентная ситуация, которая противоречит принципам договора о дружбе. Мы в этом контексте предлагаем, как одну из возможностей, разорвать этот договор. В случае если российская сторона продолжит давление не только на уровне двусторонних отношений, но и на международных площадках. Ведь когда Чехия пыталась избраться в Арктический совет, Россия сказала, что этого не будет. Если Кремль будет продолжать в том же духе, нет другой возможности, как от этого договора избавиться. Это – крайняя мера, последний возможный шаг, который будет у нового правительства (некоторые чешские депутаты и сенаторы в апреле этого года обращались в министерство иностранных дел с предложением разорвать договор о дружбе. – Прим. РС).
– Вы пишете, что Россия воспринимает Чехию не как самостоятельного игрока, а как, цитирую, "субъекта, который выполняет волю США и Запада". Мы знаем, что Россия относится так ко многим странам в Европе. Тем не менее, возможно ли эту ситуацию, это отношение изменить? Или вы считаете, что Чехии придется, выстраивая отношения, закрывать глаза на такое отношение Москвы?
– Чехия продемонстрировала, что у нее есть собственный план, который исходит из национальных интересов. Правительство Андрея Бабиша показало российскому режиму, что нельзя подсылать к нам агентов ГРУ, чтобы они занимались тем, чем они тут занимались осенью 2014 года. То, что данные агентов были обнародованы, – определенный сигнал для международной политики. Но российская сторона не хочет признавать, что Чехия может делать самостоятельные шаги на международной арене, что она не находится под влиянием США и других западных сил. Это представление не ново, оно появилось тогда, когда Чехия вступила в НАТО и Евросоюз. Я думаю, что этот подход может измениться, если будут развиваться официальные отношения на уровне правительств. Но я не уверен, что надежды оправдаются, поскольку подобное отношение у Кремля и к другим европейским и западным странам. Посмотрите, что происходит в отношениях России и стран Балтии, Польши, Словакии. Там очень много конфликтов.
– Вы пишете, что Россия в настоящий момент не является важным экономическим партнером Чехии, чешский экспорт почти не попадает в Россию, а скорее идет в другие страны Европейского союза или страны Азии. Раньше все было иначе. Лет десять назад были крупные российские инвестиции в чешскую экономику, объемы экспорта чешских товаров в Россию был немаленький. Связаны ли эти перемены с непростыми двухсторонними отношениями Праги и Москвы? Или со стремлением России снизить уровень своего влияния?
Чешские следственные органы до сих пор ищут возможность вернуть в государственный бюджет потраченные в России средства
– Я думаю, что это влияние уменьшилось и это происходит как с чешской стороны, так и с российской. Отчасти уменьшение экономического сотрудничества связано скорее с застоем российской экономики, снижением темпов ее роста, с падением рубля и так далее. Мы видим, что российская экономика сталкивается с проблемами в самых разных сферах. Отдельно, конечно, стоит отметить энергетику, которая была важной частью российского экспорта в Чехию, но сейчас остается под вопросом допуск российских компаний к участию в тендере по достройке нескольких блоков АЭС на территории Чехии. С другой стороны, Россия выдавливает западные компании со своего газового рынка. Эти проблемы существуют, они углубляются. Что же касается чешских инвестиций, которые поддерживались правительством (без государственной поддержки они не были бы возможны или не были бы столь велики), не оправдали надежд. Есть проблемы с рисками, включая верховенство права, о некоторых потраченных впустую средствах, а речь идет о деньгах чешских налогоплательщиков. Мы предлагаем в своем докладе, чтобы правительство к этому вопросу подходило стратегически и обращало внимание на проблемы внутри России, на законы, на нестабильность российского рынка и так далее. Мы предлагаем диверсификацию, предлагаем обратить внимание на страны Восточного партнерства, Грузию, Молдову и Украину. В этих странах уровень наших взаимоотношений выше, так как эти страны подписали взаимные договоры с Евросоюзом, например, о сохранении инвестиций и разных форм защиты вложенных средств в случае возникновения взаимных конфликтов. В этом смысле прозрачность украинской, грузинской или молдавской экономики сейчас намного выше, чем российской, риски намного ниже.
– Не могли бы вы привести примеры неудачно вложенных средств в российскую экономику, о которых вы говорили?
– В 2008–2009 годах было сразу несколько проектов, связанных с вложением крупных инвестиций в российскую экономику. В случае теплоэлектростанции "Полярная" Чехия потратила несколько миллиардов чешских крон, а возврата этих средств не произошло. Чешские следственные органы до сих пор ищут возможность возвратить в государственный бюджет потраченные в России средства. Сделать это пока не получается, вокруг этой ситуации очень много конфликтов. При этом несколько месяцев назад чешское правительство поддержало для России программу государственной поддержки и страхования инвестиций. Мы в нашем докладе не очень довольны этим и не поддерживаем ее внедрение, поскольку такой поддержки не существует в случае с Грузией, Молдовой или Украиной. За правительственным решением я вижу искусственную попытку улучшить взаимоотношения с Россией, как об этом заявлял министр иностранных дел Якуб Кулганек, который видит потенциал в развитии экономических отношений и в отношениях на уровне человеческих связей. Кулганек всегда подчеркивает, что экономика и политика не связаны. В российском случае я в этом не уверен.
– Если посмотреть с другой стороны, посмотреть на российские инвестиции в чешскую экономику. В докладе некоторые из них вы называете "проблемными". Что вы имеете в виду? Как раз связанность в случае России экономических проектов с политическими целями?
– Да, я приведу несколько примеров. Самое важное, конечно, – это потенциальные российские инвестиции в развитие энергетического комплекса Чехии, о чем я уже говорил. Россия очень заинтересована в тендере, поскольку вложение средств в достройку АЭС одновременно является стратегической политической инвестицией – возможностью для России вернуться в чешскую экономику и политику, расширить сферу своего влияния. Я был бы рад, если бы чешским политикам удалось исключить Россию из этого стратегического тендера, так как это несет риски в первую очередь для безопасности. Далее, в Чехии работает очень много российских компаний, которые не ведут никакой экономической деятельности. Непонятно вообще, чем они занимаются. Очень часто эти компании, фирмы существуют только для того, чтобы позволить российским бизнесменам получить чешскую визу. Визу получить намного легче, если для этого есть экономические основания, а не, например, гуманитарные или любые другие. В-третьих, в случае некоторых из этих российских компаний или фирм есть подозрения, что они занимаются отмыванием денег. Поэтому мы в нашем докладе призываем отслеживать российские инвестиции, особенно в таких стратегических секторах, как энергетика, транспорт, телекоммуникации, чтобы исключить факторы риска. Это очень важно. И это связано не только с Россией, но также с Китаем, с другими проблемными странами.
Карикатура с изображением Лукашенко и Путина в руках у участника акции протеста. Прага, 21 апреля 2021 года
– Вы также упоминаете эмиграцию в контексте российско-чешских отношений. В начале прошлого века существовала так называемая Русская акция – широкомасштабная программа помощи русским эмигрантам в Чехословакии, бежавшим после революции, при поддержке президента Яна Масарика. Сегодня вы предлагаете создание подобной программы?
– Нам кажется, что есть возможность продолжить программу Масарика спустя 100 лет. Речь идет о том, чтобы открыться для российского общества, для российских граждан. Это важно именно в сегодняшней ситуации в России, когда гражданское общество, независимые СМИ или политическая оппозиция оказались под давлением со стороны российского режима. Людям, которые под этим давлением находятся, нужно помогать. В этом смысле есть много разных возможностей. Например, в сфере административной или визовых вопросов: улучшить ситуацию и облегчить российским партнерам и гражданам получение чешской визы в гуманитарной сфере. Надо сделать все возможное, чтобы помочь россиянам, если они окажутся, например, в Праге. Столица могла бы стать городом, который мы условно обозначили как shelter city, стать городом-убежищем. Мы могли бы помогать с жильем, помогать разобраться в административных вопросах или с банковской системой – то есть во всех сферах, связанных с интеграцией. Но речь не только о Чехии, мы хотели бы наладить общение и в самой России с теми, кто оказался под давлением, с теми, кто имеет критическую позицию, и шире – со всеми представителями российского общества.