Сенцов может вырасти в политика национального масштаба ‒ политолог

«Я чувствую ответственность перед своим народом» ‒ именно об этом заявил во вторник на своей первой после освобождения из российской тюрьмы встрече с журналистами Олег Сенцов, комментируя возможность своего ухода в политику. Это «вопрос открытый», заметил Олег Сенцов.

Гости программы «Ваша Свобода»: Александра Матвийчук, правозащитница; Евгений Магда, политолог.

‒ Госпожа Матвийчук, вы были на пресс-конференции модератором. Господин Кольченко тоже принимал в ней участие. Ваши впечатления от общения с Олегом после его возвращения домой? Вы же, кстати, одна из вдохновителей акции #FreeSentsov. Вы довольны обменом?

Матвийчук: Пресс-конференция все показала. Олег очень глубоко мыслит, схватывает суть вещей, видит детали. Сейчас ему и другим освобожденным нужно время, чтобы адаптироваться, понять больше о «формулах Штайнмайера», о которых их спрашивали. Человек очень уверенный и очень ясный. Он намного лучше себя чувствует, чем некоторые другие люди, к сожалению, многие чувствуют себя плохо после возвращения из плена.

Украинский режиссер Олег Сенцов после обмена удерживаемыми лицами между Россией и Украиной

Я очень рада, что 35 человек вернулись домой. Здесь и критики, и сторонники должны на этом сойтись, потому что ценность человеческой жизни очень важна. Я совершенно не знаю, как проходили договоренности, имеют ли они скрытую часть.

Мы занимаемся освобождением политзаключенных уже шесть лет. Это первые политзаключенные. Политзаключенные ‒ это люди, удерживаемые в России, в оккупированном Крыму. И за все шесть лет такого масштабного обмена именно политзаключенных не было. Пленные на Донбассе ‒ это другой правовой статус. Все они ‒ заложники Кремля, их всех удерживает Россия. На Донбассе Россия отказывается от того, что она де-факто оккупировала Донбасс. Мы документируем военные преступления, преступления против человечности. Есть много прямых и косвенных доказательств, что на самом деле Россия ответственна за все нарушения, там происходящие, потому что де-факто она отдает приказы, как и что там будет делаться.

Александра Матвийчук

Обмен ‒ это вообще вне правовых процедур. Вдруг суд, который не должен слушать «телефонное право» и указания президента, ему должно быть все равно, о чем договорились между собой Зеленский и Путин, принимает решение изменить меру пресечения. Я правовой части дела обмена не касалась бы, потому как и война, и вся эта ситуация вне права.

‒ Господин Магда, не создала ли Надежда Савченко прецедент, после которого уже не доверяют бывшим украинским политзаключенным? При всем уважении ко всем 35 политзаключенным.

Магда: Конечно, казус Савченко будет влиять на судьбу 35 освобожденных. Их всех будут рассматривать сквозь призму Надежды Савченко, если они решат участвовать более активно, чем рядовые граждане, в политической жизни. Олег Сенцов как раз это очень хорошо осознает. Ему, к сожалению, если он будет иметь намерение идти в политику, придется готовиться к тому, что ему могут сказать: ты там голодал за Полярным кругом ‒ как это тебя обменяли, почему тебя обменяли?

Надежда Савченко прилетела в «Борисполь». Киев, 25 мая 2016 года

Я уже сейчас наблюдаю, как в различных телеграм-каналах разной степени пророссийскости обсуждают то, что, мол, Олег Сенцов станет проектом Сороса в Украине. Уже идет превентивное информационное давление, чтобы нивелировать потенциально популярного политика благодаря тому, что Сенцов в течение более чем пяти лет занимал принципиальную позицию, действительно голодал, не подписал прошение о помиловании, и много есть других аргументов в его пользу. В современной украинской политике, где играют роль различные «видосики» и инстаграм, Олегу Сенцову будет чрезвычайно сложно.

«Борьба не закончена. До победы еще очень далеко». Освобожденные украинцы в Киеве (видео)

Они своей борьбой за Украину, за которую они заплатили длительными сроками пребывания за решеткой в России, доказали, что являются патриотами Украины. Они уже никому ничего не должны доказывать. Олег Сенцов имеет возможность вырасти в политика национального масштаба эволюционным путем, демонстрируя, что он ‒ ответственный человек и готов влиять на события своим словом и действиями. Будут попытки их использовать, будут, к сожалению, и попытки их дискредитировать, поскольку они являются людьми с высоким уровнем доверия к ним.

‒ Господин Магда, как вы лично оцениваете этот обмен, с политической точки зрения, даже в свете дальнейших отношений Украины с ЕС, возможности снятия санкций против России и так далее?

Магда: Этот обмен прошел по правилам Кремля. Я верю в то, что у Цемаха взяли показания. Но наиболее важные показания – те, которые даются непосредственно в суде. Есть немало случаев, когда люди говорили, что на них давили во время следствия, и отказывались от показаний на предварительном следствии. Также надо понимать, что не может быть обмена в лабораторных условиях. Россия, требуя передать гражданина Украины Цемаха, подтвердила свою заинтересованность в том, что ей интересен именно этот человек, командовавший ПВО города Снежное, который мог иметь отношение к уничтожению «Боинга-777».

Евгений Магда

Россия этим обменом пытается доказать Западу, что более «человечна», чем раньше, что она готова к компромиссам. Мы будем наблюдать, как Украину будут тянуть на «нормандскую» встречу. «Нормандская» встреча для Украины может стать ловушкой, где на нее будут давить и требовать от нее выполнения Минских договоренностей в маршевом темпе.

‒ Госпожа Матвийчук, сколько еще сейчас находится украинских заключенных в той же России, в Крыму, на территории ОРДЛО?

Матвийчук: Я недавно выставила открытый список людей, заключенных по политическим мотивам в России и оккупированном Крыму. В списке таких людей 86, в основном это крымские татары. И около 223 человек... Кстати, на ваш (Радіо Свобода ‒ ред.) запрос дала ответ СБУ, а в день освобождения Олега Сенцова в фейсбуке написали, что 227 человек в плену. Любые цифры ‒ это верхушка айсберга. Мы просто не знаем реальное количество людей, находящихся в этом статусе ‒ заложники Кремля. Если в России, в оккупированном Крыму еще можно попробовать это отслеживать, то Донбасс ‒ это вообще «серая зона». Там к заключенным не имеет доступа даже Международный комитет Красного Креста. Сотни людей ‒ на Донбассе это точно. И постоянно пополняется...

Мы несколько лет занимались сбором свидетельств людей, вышедших из плена. Затем переключились на работу с международными организациями, чтобы остановить то, что видели и документировали. До сих пор ко мне продолжают приходить люди, недавно освобожденные из плена. Когда я их спрашиваю, вы были в каких-то списках, о вас знала миссия ООН, ОБСЕ, СБУ, они говорят: нет, о нас никто не знал. Родные не обращались, так как не видели возможностей, как тут можно помочь.

Обмен: комментарии освобожденных украинцев (видео)