Последняя битва за Москву. Крымский поход 1591 года. Часть 3

Специально для Крым.Реалии

Крымский поход на Речь Посполитую 1589 года не привел к серьезным последствиям. Москва не хотела вступать с Крымом в антипольский союз, втайне предлагая Речи Посполитой вдвоем напасть на Крым. В этих условиях начало крымско-московской вражды было лишь вопросом времени.

Поход на Речь Посполитую 1589 года

В июне 1589 года в Крым прибыл султанский чауш. Гази ІІ Гераю было предписано выступить в поход вместе с племянником Сафой, ему на помощь отправлялся бейлербей Румелии (всех европейских владений Турции). Речь Посполитая, ослабленная недавней усобицей за престол, была совершенно не готова к войне и казалась легкой добычей. В ее обществе нарастали панические настроения.

1 июля о походе были извещены московские гонцы. Петр Зиновьев должен был оставаться на полуострове, Иван Мишулин – вернуться домой в сопровождении крымского посланника Абдуллы Кипчакского. Оба должны были напомнить Кремлю, что «доброе дело» между правителями невозможно, пока Мурад находится в Астрахани.

За Перекопом Гази ІІ задержался почти на месяц – дожидался прибытия ногайцев из Малой орды (султан прислал хану 10 тысяч червонцев для их мобилизации). Лишь в августе крымские войска двинулись с места. Гази дошел до Галиции – 18 августа его передовые разъезды показались у Львова, главный кош встал у Тернополя. Край был разорен, польские войска понесли значительные потери. Однако на Каменке – притоке Днестра – шеститысячный крымский отряд был атакован запорожцами, разбит и потерял половину людей. Гази повел главные силы на выручку, но казаки укрылись в таборе. После неудачного штурма хан отступил, бросив значительную часть ясыря. Запорожцы, ссылаясь на показания пленных, утверждали, что крымцы якобы потеряли 9 тысяч человек (скорее всего, это общее число воинов в разбитых отрядах, а не погибших), а Гази был ранен.

Самое главное, что крымскому войску не удалось соединиться с турецким. Московские послы в конце года так излагали польской стороне сведения об этом: «А на дороге нагнал царя у Днепра чауш от турского. А велел царю воротить к турскому паше. А турской паша стоит с турскими людьми и с нарядом в Валашской земле. А велел султан турской идти царю крымскому и турским людям на вашу землю к Каменцу Подольскому и ко Львову, и царь не воротил, что лошади у них истомлены были». Авангард бейлербея вошел в Покутье, обнаружил сосредоточенные польские силы и не обнаружил хана, и отступил. Султан требовал от короля укротить казаков, восстановить уничтоженные ими замки и платить ежегодную дань за убитых мусульман. За невыполнение этих условий Речи Посполитой грозил новый турецкий поход уже в следующем году. Но ни уступок со стороны короля, ни обещанного султаном похода не случилось.

Входило ли это в ханские намерения или нет, но его поход вызвал серьезное напряжение в польско-московских отношениях. В Речи Посполитой обвиняли Россию в финансировании крымского нападения (якобы 50 тысяч червонцев) и всерьез обсуждали возможность разрыва мирного договора. Москва также вела себя осторожно. Хваля доблесть Гази ІІ в ответ на новости о походе в Галицию, царь Федор Иванович ограничивался отправкой в Крым скромных поминок и продолжал держать на Оке рать на случай крымского вторжения.

Переговоры 1589-1590 годов

Пока Гази ІІ готовился к нападению на Речь Посполитую, в Москву ехал его посланник Абдулла Кипчакский. Однако уже 17 августа стало известно о его смерти по дороге, так что переговоры в тот раз не состоялись. Из разговоров с московскими толмачами накануне известно, что послан Абдулла был ради «векового мира», главным условием заключения которого оставалось возвращение Мурада.

25 октября в Москву приехал Аллаш Богатыр. Формально он прибыл известить Кремль об успешном походе хана на Польшу-Литву, фактически – продолжить дело предшественника. 22 ноября Аллаш отправился обратно, через шесть дней за ним поехал Иван Грязной.

Гонец должен был оправдать отсутствие переговоров о «великих делах» смертью Абдуллы и вновь предложить осуществить посольский размен. На вопросы о Мураде следовало отвечать традиционно – «отпущен государем в Астрахань». Грязному прямо запрещалось следовать за ханом в возможном походе «на литовского короля», а вместо этого следовало тщательно разузнать все об уже состоявшемся нападении.

Аналогичным было и содержание царской грамоты. В ней царь напоминал хану о «дружбе и любви» между «прадедом нашим великим государем царем и великим князем Иваном Васильевичем Всея Русии с твоим прадедом с Менгли-Киреем царем», соболезновал по поводу Абдуллы и вновь предлагал «сослаться добрыми послами» для заключения мирного договора. При этом, выражая «радость» в связи с походом Гази ІІ на «недруга своего на литовского короля», в канцелярии Федора Ивановича сознательно избежали устоявшегося оборота «на недруга твоего и моего». Но самое главное, Кремль уклонился от прямого ответа на вопрос о судьбе «племянника вашего Мурад-Гирея царевича» – мол, все положено «на его волю».

Это была плохо замаскированная ложь. В том же ноябре в Речь Посполитую отправился гонец с грамотой, в которой подчеркивалось – поскольку Мурад «служит государю нашему», просьба хана о его отправке в Крым не может быть выполнена. Также без ответа осталось предложение Гази о совместном походе в литовские земли – мол, Иван Федорович «с турским и крымским николе не соединится».

Из грамоты, главным автором которой был Борис Годунов, следовало, что главными целями приезда Абдуллы Кипчакского были заключение договора («царь хотел с государем нашим по турского веленью мириться вечным миром») и нападение на Речь Посполитую: «чтобы государь наш, с ним с Казы Гиреем царем... в соединении стоял на Корону Польскую и Великое княжество Литовское». Однако Федор «с крымским царем с Кази Гиреем стоять на вас не похотел». В заключение Годунов призвал «обоими Радами Короны Польской и Великого княжества Литовского и всему рыцарству» подумать о «соединении» с Московией «на басурман» и принять на сейме соответствующее решение.

В обмен Кремль хотел не очень многого – во-первых, невмешательства Речи Посполитой в российско-шведское противостояние на Балтике, а во-вторых, препятствования крымско-шведским контактам через литовскую территорию. И правда, шведский король Юхан III (отец польского короля Сигизмунда III) рассчитывал на помощь Гази II в приближающейся войне с Московией – еще в первой половине того же 1589 года крымское посольство через Речь Посполитую отправилось в Швецию.

Итак, в Восточной Европе сложился четырехугольник противостояния: Крым предлагал Московии войну против Речи Посполитой, Москва предлагала Речи Посполитой войну против Крыма, Швеция намеревалась объединить всех против Московии. Сдав крымский план, Кремль действительно добился польско-литовского нейтралитета в войне со шведами и продолжения перемирия. Но этот успех вкупе с ожиданием нового турецко-татарского вторжения в Речь Посполитую (которое так и не произошло) сыграл с Московией злую шутку – она почувствовала себя достаточно сильной, чтобы не идти навстречу Крыму в вопросе Мурада.

Лето 1590 года прошло в Москве в напряженных переговорах. В городе в течение нескольких месяцев побывали послы из Речи Посполитой и Ирана, крымские гонцы и сам Мурад. В конце июля Аллабердей-мурза привез три послания Годунову, в которых Гази II напоминал, что напал на Сигизмунда III, хотя Федор «прислал к нам послов своих, а ничто с ними к нам не приказал» (т.е. не привез ожидаемых поминок). Сигизмунд же, напротив, прислал «к нам посланника своего и хотел нам казну дать, и мы, на казну не смотря, для брата своего ходили на него со своею со многою ратью». Бахчисарай выражал недовольство тем, что многих крымских гонцов летом 1589 – летом 1590 года безосновательно задерживали в Москве, чем сорвали большой «посольский размен». Теперь для этой цели направлялся «временный посол» Моллакай Аллей – «переговорить, как нам с братом нашим в братстве и любви быть», а Аллабердея следовало отправить в Крым с «большими поминками». Ну и наконец, хан в очередной раз просил «отпустить племянника нашего Мурат-Кирея царевича».

В утраченном же послании царю Федору прямо сообщалось, что в Бахчисарае знают о намерении Москвы заключить союз с Речью Посполитой и воевать против Крыма.

Хан-Тутай (жена Гази и мать Мурада) в своем сообщении подтверждала слова хана о прибытии польского гонца. Она отмечала, что на Диване вновь бурно обсуждался вопрос, «наперед кого нам быть в ссылке», и напоминала, что лишь возвращение Мурада позволит Крыму и Московии быть в «братстве и любви».

Поскольку война со Швецией в 1590 году все же началась, Кремль решил хотя бы продемонстрировать уступчивость в отношениях с Крымом – в пограничный город Ливны в качестве «большого посла» был отправлен казначей Иван Траханионов, его сопровождал Аллабердей. В городе они должны были дожидаться крымского посольства. Траханионов должен был уверить крымцев, что Москва не стоит за нападениями ногайцев Большой орды на Малую, а Мураду царь «дал на его волю» оставаться в Астрахани или вернуться в Крым. Сейчас же «царевич Мурат-Гирей в Астрахани живет в государевом жаловании по своей воле». Но прождав два месяца и так и не дождавшись «коллег», московское посольство покинуло Ливны. Аллабердея задержали в Москве.

Срыв «посольского размена» стал важным этапом в переходе Крыма и Московии от дружественной к враждебной политике. На всякий случай той осенью были усилены гарнизоны российских пограничных городов на юге.

Еще одной точкой напряжения был Северный Кавказ и Приазовье, где вновь усиливалось московское влияние. Гази II жаловался Годунову: «Ваши казаки донские Азову городу досаждают; ваши же казаки с Дона и с Самары к Овечьим водам приходят украдкой к нашим улусам, воруют скот. Султан ко мне писал, что казну свою потратил, взял город Дербент, а теперь из Азова в Дербент людям его прохода нет: русские казаки, которые на Тереке живут, на перевозах и топких местах на них нападают; султан не может этого терпеть, с большою ратью и нарядом хочет города брать и Москву воевать». Из другого ханского письма следовало, что в одном из нападений донцов, в ходе которого были похищены 700 лошадей, принимал участие московский сын боярский – он попал в плен.

Впрочем, Гази II еще не решился на окончательный разрыв с Москвой, так что вернул пленного Кремлю. Более того, он все еще предлагал Московии антипольский союз и писал Федору Ивановичу: «Хотим этою зимою зимовать на Днепре и караулить, а у вас просим, чтоб вы за этот караул прислали нам наем».

Да и Москва не спешила враждовать, так что хоть Аллабердей и был задержан, в Крым в октябре 1590 года отправился гонец Иван Бибиков. Ему предстояло спасти отношения двух государств от скатывания к войне.

Роскомнадзор пытается заблокировать доступ к сайту Крым.Реалии.Беспрепятственно читать Крым.Реалии можно с помощью зеркального сайта: https://d3c1ndc3ft5b3y.cloudfront.net/ следите за основными новостями в Telegram, Instagram и Viber Крым.Реалии. Рекомендуем вам установить VPN.