Без поддержки Украины Западом Кремль может пробить наземный коридор в Крым – эксперт

В «ЛHР» и «ДНР» шесть лет назад объявили о формировании собственной «народной армии». За эти годы – более десяти тысяч погибших, тысячи раненых, более миллиона переселенцев, «их там нет» – и как не было российских войск на территории украинского Донбасса, по официальной позиции Москвы. Но есть два неплохо оснащенных​ армейских корпуса, хотя точных цифр нет.

Чем являются сегодня эти «народные армии»? Рискует ли Украина пойти приднестровским путем? И возможно ли массированное нападение на Украину, попытка пробить наземный коридор в Крым или морская блокада Украине в случае ослабления поддержки Украины Западом?

Об этом в эфире Радио Донбасс. Реалии говорили с военным экспертом украинского Центра исследования армии, конверсии и разоружения Михаилом Самусем.

– Какова ситуация по ту линию сторону от Вооруженных сил Украины? Насколько велика готовность этих формирований к боевым действиям? Собственно, боевые действия не прекращаются фактически, никакого замороженного конфликта нет. Какая примерно численность формирований на неподконтрольных территориях?

–​ Сейчас там находиться около 30 тысяч военных. По нашим оценкам, никаких формирований «Л/ДНР» не существует, а есть первый и второй армейские корпуса, которые входят в восьмую армию Вооруженных сил России.

Восьмая армия была создана в 2017-18 годах именно для того, чтобы включить эти формирования, которые создавались, действительно, с 2014 года, но совершенно по другой конструкции и модели, чем об этом говорит официальная «мифология» России и «Л/ДНР».

Когда началась операция, которая медийно возглавлялась Гиркиным (Стрелковым) в апреле 2014 года, на самом деле это была операция ГРУ ГШ Вооруженных Сил России в содействии с Силами специальных операций, ФСБ и некоторыми другими подразделениями Вооруженных сил России.

Естественно, все это представлялось как «народное движение, которое воюет с фашистским режимом в Киеве» и борется за свободу народа Донбасса. Этот миф поддерживался вплоть до сентября 2014 года, когда были подписаны Минские договоренности. На момент их подписания российская армия в полном масштабе воевала на Донбассе.

С момента подписания Минских договоренностей начался новый, я бы сказал, исторический этап, в отличии от мифологии, которая преподноситься в «Л/ДНР» и России.

Россия начала формировать первый и второй армейские корпуса как оккупационные контингенты на этой территории.

То есть когда сформировалась линия между оккупированными территориями и ВСУ, то с этой территории начала формироваться гражданская оккупационная администрация и военная группировка, которая состоит из первого и второго армейских корпусов.

1 января 2015 года президент России Владимир Путин подписал специальный указ, которым разрешил подписывать контракты на службу в Вооруженные силы России граждан любых стран. Там интересное уточнение: тех, кто знает русский язык и не имеет проблем с российскими законами, то есть, в принципе, все граждане, которые проживали на оккупированной территории –​ этот указ официально разрешал принимать на официальный контракт в вооруженные силы России.

С этого дня военнослужащие фактически подчиняются штабу 8-й армии, который находится в Новочеркасске в соседней России. Именно оттуда осуществляются и подготовка, и обеспечение, и полный контроль управления этими оккупационными войсками, которые находятся на территории оккупированного Донбасса.

Михаил Самусь

– 5 лет после Минска-2, некоторые эксперты утверждают, что идет окопная война: линия фронта же фактически не передвигается, хотя люди продолжают гибнуть. Как можно охарактеризовать эту фазу войны? Можно с чем-то ее сопоставить?

–​ Это такая классическая позиционная война низкой интенсивности, хотя у нас постоянно гибнут солдаты и идут боестолкновения.

В Первую мировую войну немножко интенсивность, потери, движения войск, масштабы были другие. В разных конфликтах позиционная война может продолжаться очень долго. Есть исторические примеры, которые говорят, что десятки лет война низкой интенсивности может буквально тлеть и продолжаться не как классический замороженный конфликт, который мы видим, например, в Приднестровье (то, чего добивается от Украины Россия – ведутся прямые переговоры между Кишиневом и Тирасполем). Таких боестолкновений фактически нет, хотя приднестровские вооруженные формирования, которые по такой же модели подчиняются российскому руководству, полностью обеспечиваются и снабжаются, активно готовятся к боевым действиям. Там до 20 тыс. подготовленных военнослужащих, которые официально не числится в Вооруженных силах России. Но, по сравнению с Молдовой, это – огромная сила, которая в то же время может и Украине, на самом деле, угрожать.

Однако эта позиционная война Россией используется очень эффективно, как только украинская сторона, например, начинает действовать не в логике договоренностей. Например, когда 11 марта: Украина застопорила процесс, потому, что он вызвал противодействие и было требование открыто обговорить этот вопрос (ведь это делалось кулуарно). Появились требования выйти на правовые основы, которые действуют в Украине – никаких консультационных советов создаваться не может, потому что это будет легализация и, я бы назвал, «приднестровизация конфликта».

Насколько я понимаю, Россия предлагает нам выйти на уровень приднестровского конфликта, когда позиционная война будет прекращена, конфликт будет заморожен, мы начнем потихонечку, мелкими шагами признавать тех людей, которые сейчас сидят в Донецке и Луганске.

– Вспомним и господина Козака, имеющего огромный опыт «урегулирования» приднестровской проблемы, еще как зампремьера, ныне он заместитель главы администрации Президента Путина. Этот же консультативный совет оттуда идет? Хотя господин Ермак со своей стороны категорически отрицает, что создание консультативного совета – это была такая попытка прямых контактов с боевиками. Неужели приднестровским путем идет Украина, по вашему мнению?

–​ Дело в том, что Козак и является создателем этой концепции замораживания конфликта и малых шагов по признанию Приднестровья.

Сначала начиналось признание таможни, Приднестровью разрешили торговать товарами, дали им печать молдавскую, на которой было написано «Тирасполь», и так далее.

Потом признали номерные знаки, дипломы в образовании. В принципе идея была в том, чтобы малыми шагами сблизить две стороны и каким-то образом прийти к миру.

На самом деле, план был такой, что в результате этого мира Республика Молдова абсолютно теряла все свои и внутриполитические, и внешнеполитические ориентиры и превращалась, как и предполагалось Козаком, в нейтральную демилитаризованную аполитичную страну, которая не может вступать ни в Европейский союз, ни в НАТО. Страна, которая должна была превратиться в федеративное государство.

Я думаю, федеративный центр состоял бы, в основном, из приднестровских товарищей из ФСБ, управлял бы в принципе страной, а сам Кишинев превратился бы в один из субъектов этого конгломерата, созданного великими умами в Москве.

Та же самая идея сейчас продвигается, на самом деле, и для Украины: постепенно признать «Л/ДНР» – то, что это не оккупированная Россией территория, а самостоятельные какие-то субъекты, которые имеют какие-то свои интересы, устремления, которые отличаются от устремлений других украинцев. Поэтому у них должен быть особый статус и они должны в этой новой украинской федерации иметь какие-то свои голоса – и внутренние, и внешнеполитические.

Другими словами: так Россия хочет заблокировать движение Украины в Европейский союз и в НАТО – и оставить нас в своем геополитическом пространстве.

На самом деле, то же в отношении Молдовы: она должна остаться, по мнению Кремля, в геополитическом пространстве России. Вот такими маленькими шагами, типа консультационного совета, мы выходим на приднестровский сценарий.

– Есть такая точка зрения, что в Приднестровье не гибнут люди, нет перестрелок. Почему этот вариант плох для Донбасса? У Приднестровья формально непонятный статус, Россия не признает его независимость, в отличии от Южной Осетии и Абхазии. Чем не пример для Украины?

–​ Россия не признает Приднестровье, потому что у них как раз был план Козака, который предполагал федерализацию Молдовы, чтобы вообще не фигурировать в этом конфликте. Хотя понятно, что приднестровский конфликт – абсолютно инспирированный и поддержанный Россией и ее армией, это абсолютно четко и зафиксировано. Но Россия не хочет юридически себя нигде светить. Тоже самое и на Донбассе.

Что такое вообще Минские договоренности? На самом деле – это попытка вывести Россию из-под ответственности за то, что она натворила на Донбассе.

В Минских договоренностях России вообще удалось себя нигде не упомянуть, она фактически зафиксировала себя как модератора, посредника, который на уровне ОБСЕ каким-то образом пытаются помочь Украине. Как они говорят – «помочь разным сторонам внутреннего конфликта добиться урегулирования, потом перестать стрелять – и наступит вечный мир».

Проблема, что это «перестать стрелять» как раз и уводит Россию из-под ответственности. Таким образом Украина признает, что конфликт был внутренний.

За все эти десятки миллиардов уничтоженного имущества, промышленности, экономической инфраструктуры, убитых 14 тысяч человек – на секундочку – будет брать на себя ответственность государство Украина, а не Россия, которая на самом деле все это организовала, придумала и осуществила, а сейчас пытается уйти от ответственности.

В принципе, это романтично звучит: «Давайте перестанем стрелять, обнимемся и будем дальше жить-поживать».

Для России это будет означать, что она уходит от выплаты всяких репараций и компенсаций для Украины. Украина берет на себя ответственность за восстановление Донбасса, убитых людей.

Юридически суды по всем убийствам, разрушениям рассматриваться Украиной. Это я о правовой стороне говорю, я не говорю, что территориальная целостность и суверенитет был нарушен Россией, но мы на это закроем глаза, на те преступления, которые российская армия осуществила на Донбассе. И таким образом еще крымскую проблему начнем тушить.

Потому что Россия скажет: «видите, здесь Украина признала, что Россия не агрессор, то, возможно, в Крыму Россия – не агрессор. Время было сложное в 2014 году, Украина тогда просто неспособна была управлять ситуацией, и мы помогли крымчанам провести референдум. А они вот так определились».

Очень опасная концепция «просто перестать стрелять» и вывести Россию из-под удара. Я уверен, если бы Россия просто вывела свои войска, ушла с территории и мы взяли бы под контроль границу, стрелять бы мы перестали очень быстро и быстро бы договорились на месте. Тогда можно было бы консультативные советы создавать, проводить форумы, конгрессы.

– По ту сторону линии разграничения 30 тысяч, как вы говорите, два армейских корпуса. Чего можно ожидать дальше? Возможно ли массированное нападение на Украину? В частности, если тот же Зеленский, Ермак будут, с точки зрения российской официальной позиции, не уступчивы по вопросу Донбасса?

–​ Абсолютно не исключается. За это время Россия построила огромную военную инфраструктуру вокруг Украины, были созданы новые армии: первая танковая армия, 20-я армия в Воронеже (она существовала как кадрированная до войны 2014 года) и восьмая армия. Созданы новые дивизии, которые готовы, на самом деле, уже осуществлять широкомасштабные наступления на Киев, на Харьков, кроме того, была создана огромная военно-морская группировка в Черном море. Полностью контролируется Черное море – и в любой момент Россия может осуществить блокаду Украины с моря.

Что касается оккупационных войск – эта группировка выполняет в основном действительно оккупационную роль, то есть осуществление контроля над территорией.

Проблема Зеленского в том, что он ставит перед собой какие-то временные рамки – этим постоянно пользуется Путин. Например, Зеленский говорит, что нужно срочно провести «нормандскую встречу», естественно, Путин, как только видит, что Зеленский действует как-то не по концепции, которую предполагала Россия, начинает убивать украинских солдат.

Идет психологическое и политическое давление на Зеленского, мол, «ведь ты же обещал прекратить стрелять, почему опять идут гробы в Украину с Донбасса, с конфликтной зоны?» И этим Путин постоянно пользуются.

Зеленский опять поставил временные рамки: один год он будет пытаться урегулировать этот конфликт именно в рамках Минских договоренностей. Если представить (а я думаю, это очень вероятно), что конфликт не будет урегулирован, потому что у Путина никак не поменялись мотивы идти на уступки Украине, во всяком случае, пока... Я не знаю, как там будут нефтяные цены работать и какая будет социально-экономическая ситуация в России. Мы можем представить, что через год конфликт не урегулирован и Зеленский говорит, что мы выходим из Минских договоренностей.

На самом деле, действительно, мы можем выйти из Минских договоренностей, попытаться по-новому переформатировать этот процесс. Что может произойти? Мы потеряем структурированную поддержку Запада, этим может воспользоваться Кремль и обвинить Украину в провокациях, пользуясь таким вакуумом международной поддержки, обострить ситуацию на фронте и провести операцию, например, пробить наземный коридор в Крым (проблема воды в Крыму она остается, она будет обостряться) и, например, осуществить блокаду Украины с моря. Что касается дальнейшего наступления на Киев и Харьков – я думаю, это уже абсолютно крайний сценарий.