Аннексированный Крым и оккупированный Восток Украины – очевидные вызовы для нашего государства. Оба региона стали обессиливающими его кровоточащими ранами. Но, как известно, каждый кризис является одновременно и шансом, который важно не потерять. А если так, то какой шанс открывается нам с этими болезненными потерями? Что нам важно не упустить?
Но прежде всего, проясним для себя, какие слабости Украины проявились после тех двух потерь.
После обретения Украиной независимости и Крым, и Восток оставались бастионами советизма. Их население (за исключением крымских татар в Крыму) воспринимало самостоятельность нашего государства как курьез истории, объект бесконечных насмешек и мало скрытой агрессии. Украину считали отсталой, хуторянской и непрестижной, а потому чувствовали жгучий стыд за принадлежность к ней ‒ стыд, от которого хотели поскорее избавиться. Россия в их глазах была вечно передовой, мощной и непобедимой.
Тактика украинского руководства была вроде бы демократической: не делать резких движений, не прибегать к принуждению, положиться на действие времени. Как говорит русская поговорка, «стерпится ‒ слюбится». Но недаром Марина Цветаева писала:
«Стерпится, слюбится», ‒ глупая фраза.
Стерпелось, слюбилось, а дальше-то что?!
Такую деликатность власти противоположная сторона воспринимала как иллюстрацию слабости, еще одно доказательство несостоятельности Украинского государства. Поэтому то, что должно было бы успокоить, только усиливало центробежную ориентацию населения. В обмен на кажущуюся лояльность Крым и Восток были отданы на откуп местным элитам, которые лелеяли пророссийские настроения и лишь выжидали удобного случая.
Информационная, образовательная и культурная политика государства на своей территории не может считаться насилием
Вывод из этого можно снова сделать русской поговоркой: «Свято место пусто не бывает». Оставлять большие территориальные анклавы без централизованной проукраинской политики означает отдавать эти территории под действие централизованной политики соседних государств. Этот вывод можно сформулировать и по-другому: общепринятая в демократическом обществе информационная, образовательная и культурная политика государства на своей территории не является и не может считаться насилием. Обвинения в якобы «насильственной украинизации» при таких обстоятельствах является ничем иным, как попыткой обеспечить монопольность своего собственного, то есть неукраинского влияния. Конечно, справедливость этого вывода будет сохраняться до тех пор, пока действия украинского чиновника будут отвечать этому самому критерию «общепринятости в демократическом обществе».
Вторая слабина украинской власти, проявившаяся с аннексией Крыма, ‒ это игнорирование крымскотатарской проблемы. С одной стороны, это похвально, что Украинское государство приняло крымских татар, отказываясь от советской практики запрета на въезд и переселение. С другой стороны, украинская власть фактически не противодействовала запущенным предубеждениям и циркуляции в информационном поле Крыма советских пропагандистских штампов о «коллаборационизме» крымских татар и их «предательской» природе. Власть оставила крымских татар наедине с их проблемами. В результате проукраинская и продемократическая позиция крымскотатарского руководства оказалась в подвешенном состоянии, поскольку не была сбалансирована четким и понятным партнерством со стороны украинской власти.
Все это создало одну угрозу, которая, к счастью, не была реализована. Угроза эта заключалась в том, что ненасильственный и проукраинский путь борьбы за национальную автономию, избранный Меджлисом крымскотатарского народа и издавна отстаиваемый его лидером Мустафой Джемилевым, его политические оппоненты могли назвать неэффективным и ошибочным. Такая убежденность могла охватить и весь крымскотатарский народ.
Похоже, что уровня этой угрозы украинский законодатель не осознает до конца и теперь, после аннексии Крыма. Об этом свидетельствует и продолжительность дискуссий в украинском парламенте относительно того, провозглашать ли национальную автономию крымских татар и, если да – то когда и какую.
Я говорю все это не для того, чтобы, оглядываясь на просчеты украинской власти в Крыму и на Востоке, актуализировать теперь уже польскую пословицу: «Po niewczasie polak mądry» («Поляк мудрый, но поздно»). К тому же, пусть знающие люди сделают вывод, можно ли было в политических обстоятельствах начала 1990-х годов практически реализовать то, что стало таким очевидным теперь ‒ в моих устах такое утверждение было бы довольно безответственным. Речь идет, скорее, о том, чтобы побудить нас выйти из-под действия инерционных установок: «что-то сделать» и «как-то оно будет», потому что «как-то» далеко не всегда означает «хорошо» и «мудро».
Мирослав Маринович
А теперь обратим наш взгляд в будущее: какой должна быть политика Украинского государства в отношении оккупированных Россией территорий?
Позвольте мне сразу отбросить тот сюрреалистический сценарий, который наиболее эмоционально обсуждается на Facebook: отвоевать Крым и Восток и чуть ли не пройтись танками по Красной площади. Мягко говоря, с этим надо будет немного подождать.
Отбрасываю я и вариант, прописанный в путинских планах «сохранения суверенитета Украины» относительно оккупированных территорий на востоке нашей страны – сделать «ДНР» и «ЛНР» составными частями Украинской федерации, которые были бы флюгерами России и гарантами невхождения Украины в европейские структуры.
Мой вариант опирается на опыт страны, оказавшейся в свое время в подобной ситуации, а именно Западной Германии и опыт ее тогдашнего главы канцлера Конрада Аденауэра. Сразу прошу слушателей не начинать забаву в стиле: «Найди десять отличий». Они есть, и ситуации в тогдашней Германии и нынешней Украине не идентичны. Однако для меня все-таки важны такие выводы из немецкого опыта:
1. Геополитические обстоятельства заставили Германию смириться с временной потерей трети ее территории ‒ Восточной Германии, которая была оккупирована СССР. Однако идея объединения Германии никогда не была отброшена в принципе.
2. Несмотря на это, Конрад Аденауэр предпочитал европейскую интеграции. Цитирую: «Я готов пожертвовать немецким воссоединением, если мы войдем в сильный западный лагерь».
3. Западная Германия, в частности Западный Берлин, призваны были стать витринами западной цивилизации. Они должны были отличаться лучшей организацией жизни и большим благосостоянием, тем самым свидетельствуя о превосходстве демократии над тоталитарным режимом. Это и породило тот магнетизм, с которым восточные немцы тянулись к Западу.
Политика Конрада Аденауэра и его партии оказалась мудрой и дальновидной, несмотря на жесткую критику эмоциональных радикалов.
Эта модель хорошо соответствует интересам Украины (о крымских татар чуть позже). Приведенные выше выводы можно было бы переформулировать следующим образом:
1. Геополитические обстоятельства заставляют смириться с временной потерей Крыма и Донбасса, однако восстановление территориальной целостности Украины остается стратегической целью нашего государства.
2. Мы готовы пожертвовать немедленным объединением наших земель для усиления европейской ассоциации, а то и вхождения в европейские структуры.
3. Подконтрольная нам территория Украины должна стать витриной, которая продемонстрирует украинцам на оккупированных территориях преимущества свободы, демократии и свободной экономики.
Такая программа более-менее понятна и очевидна для большинства украинцев. А что сказать о крымских татарах?
Вторая и третья точки, то есть успешная интеграция Украины в демократические европейские структуры и рост качества и уровня жизни в самой Украине, конечно же, полностью соответствуют интересам крымских татар. Однако с первой точкой есть проблемы. Физическому выживанию и культурной идентичности украинцев, по большому счету, ничего серьезно не угрожает ‒ их не уничтожил даже сталинский режим. С крымскими татарами иначе. Чем дольше продлится аннексия Крыма, тем более необратимыми станут хотя бы демографические изменения на полуострове. Россия делает свою работу быстро и исправно, ни у кого согласия не спрашивая.
Чем дольше продлится аннексия, тем более необратимыми станут демографические изменения в Крыму
Если же говорить о внутреннем сопротивлении, то оно становится все более призрачным: крымские татары (и вообще демократические группы населения) поставлены фактически перед дилеммой ‒ или принять российский стиль жизни, или покинуть Крым. Давний советский метод «внутренней эмиграции» для сохранения физического присутствия крымских татар на своей земле возможен, но остается огромный риск. Бесконечные обыски, аресты и так называемые «исчезновения» свидетельствуют о том, что мириться даже с поведенческим «нейтралитетом» крымских татар российские власти не будут: им нужна полная лояльность.
Поэтому уже сегодня сравнительно немногочисленный народ, кроме реальных человеческих потерь, испытывает трагический для него ментальный раскол на две идеологические модели выживания, и любая задержка с реинтеграцией Крыма для него опасна. Однако еще опаснее для крымских татар – хоть и малая, но значимая вероятность того, что будущие украинские правительства (а кто знает, кого выберет на ближайших выборах разочарованный украинский народ?!) согласятся купить для себя относительный мир ценой отречения от своих законных территориальных претензий на Крым. Мол, проблемы крымских татар ‒ это их проблемы, а нам свое делать. Хочу верить, что подобный торг будет считаться в Украине морально недопустимым. И я позволил себе описать его именно для того, чтобы подчеркнуть всю его низость.
Your browser doesn’t support HTML5
В Киеве с лекцией о Крыме выступил Мирослав Маринович (видео)
Стимуляторами чего должны быть нынешние вызовы?
Мне видятся здесь несколько важных точек.
Во-первых, Украина должна исправить прошлую ошибку и поддержать крымских татар в их непосредственных нуждах. В частности, мы должны использовать все международные механизмы для защиты прав человека в подроссийском Крыму. Кроме того, следует создавать благоприятные условия для сохранения культуры крымских татар и надлежащей передачи культурных и религиозных традиций народа младшим поколениям. Это в значительной мере уже делается, но здесь нужна четкая программа действий.
Во-вторых, должны быть наконец решены запущенные юридические вопросы. И здесь я имею в виду прежде всего законодательное обеспечение украинским парламентом правовых основ национальной автономии крымских татар. Карфаген сопротивления этому плану в Верховной Раде должен быть разрушен. Кроме того, в сотрудничестве с Меджлисом крымскотатарского народа Украинское государство должно выработать план правового регулирования имущественных споров с Российской Федерацией после восстановления украинской юрисдикции. Стихийное решение этого вопроса после освобождения Крыма может подорвать наши шансы на мирное урегулирование межэтнических отношений.
Очень важно также, чтобы Меджлис крымскотатарского народа, в свою очередь, выработал свое видение реинтеграции Крыма, в котором сформулировал бы критерии, согласно которым должна реализовываться национальная автономия крымских татар. В частности, в них должна быть разъяснена политика будущего руководства автономии в отношении других этнических групп Крыма, прежде всего тех, которые также являются коренными для этого полуострова. На каком-то этапе такая концепция должна быть согласована с политическим руководством Украины для выработки совместного плана действий.
Мне трудно сказать, для чего Бог допустил, чтобы крымские татары перенесли второе в своей модерной истории изгнание. Но я уверен, что Бог обратит это испытание на благо крымскотатарского народа, если он сохранит и в дальнейшем свою верность светлым принципам человеческой цивилизации.
Наша задача – после каждого испытания – становиться мудрее, делать новый шаг вперед, отскребать со своего тела налипшие следы рабства
Если же говорить об украинцах, то небесная педагогика относительно них мне выглядит более понятной. За последние почти двести лет ‒ от Тараса Шевченко до нынешней войны с Россией ‒ украинцы проходят сложный путь гражданского возмужания. Народ, который был в начале XIX века аморфной массой, «зачищенной» империей от всех мятежных элементов, теперь каждый раз, проходя через испытания, приобретает утраченную когда-то форму, подчеркивает свое национальное лицо, тренирует свои государственные мышцы. Заря Киева только восходит, вырывается из-под тени Российской империи. Но наша задача – после каждого испытания становиться мудрее, делать новый шаг вперед, отскребать со своего тела налипшие следы рабства.
Потому что если звезда Киева взойдет, то она осветит не покосившиеся головы и согнутые спины, а возмужалых людей, понимающих свое предназначение и не мешающих Богу лепить из них достойный народ.
Мирослав Маринович, украинский публицист, общественный деятель, соучредитель Инициативной группы Первого декабря, члена-основатель Украинской Хельсинкской группы, проректор Украинского католического университета
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции