Крымский журналист Алексей Назимов, осужденный по «делу о вымогательстве», вышел на свободу из СИЗО Симферополя 1 ноября. В ноябре 2018 года подконтрольный Кремлю Алуштинский городской суд приговорил Назимова к 4 годам 7 месяцам в колонии общего режима, по обвинению в вымогательстве. По версии следствия, Назимов вымогал деньги у представителя алуштинской организации «Единой России» за неразглашение сведений, порочащих членов этой партии. Назимов и второй фигурант этого дела Павел Степанченко не признали себя виновными и заявляют о преследовании по политическим мотивам.
Алексей Назимов был задержан сотрудниками ФСБ в Алуште 4 октября 2016 года. Планировалась встреча с представителем алуштинской организации «Единой России», командиром местной роты «крымской самообороны» Александром Рыжковым, который принес с собой меченые деньги, чтобы якобы заплатить журналисту за неразглашение информации, порочащей членов партии. Вместе с Алексеем Назимовым в тот же день были задержаны теперь уже бывший оппозиционный депутат Алуштинского горсовета Павел Степанченко и оператор сайта «Твоя газета» Андрей Облезов.
Павел Степанченко и Алексей Назимов в суде, архивное фото
Изначально Алексея Назимова обвинили в коммерческом подкупе, а остальных – в посредничестве. Журналист и депутат не признали свою вину, позднее дело было переквалифицировано по более жесткой статье – вымогательство (статья 163 Уголовного кодекса России, предполагает до семи лет лишения свободы). Андрей Облезов заключил сделку со следствием и получил условный срок. Павел Степанченко был осужден на 3 года и 9 месяцев колонии, а Алексей Назимов – на 4 года и 7 месяцев. Их защита заявляет о политическом преследовании депутата и журналиста в связи с тем, что они обнародовали критические материалы о деятельности представителей партии власти в Алуште.
В начале октября 2019 года на свободу вышел Павел Степанченко. Теперь СИЗО покинул и Алексей Назимов. Они не признают своей вины и намерены продолжать отстаивать свою невиновность.
В интервью Крым.Реалии Алексей Назимов рассказывает, какой последний «подарок» ему сделали в СИЗО, почему он готов был взять предложенные ему деньги от представителей «Единой России» и зачем обратился в Европейский суд по правам человека.
«В СИЗО не хочется находиться лишней минуты»
– Как вы провели первые дни на свободе после трех лет нахождения в СИЗО? Успели ли заметить какие-то изменения в городе и своем окружении?
Не ощущаю себя ни преступником, ни уголовником
– Я пытался разобраться в бытовых проблемах: навести порядок в квартире (все-таки три года отсутствовал), собрать платежки по коммуналке, подышать свежим воздухом. Гуляю, расхаживаюсь: ноги гудят после трех лет в замкнутом пространстве. В общем, прихожу в себя. Успел пройтись по знакомым, людям, которые меня поддерживали. С кем-то созвонился, кого-то лично поблагодарил. В Партените меня останавливали на улице, здоровались. Не заметил изменений в отношении ко мне людей. И сам я себя уверенно чувствую, потому что знаю, что ни в чем не виноват. Не ощущаю себя ни преступником, ни уголовником.
– Вы говорили, что намерены посетить родных на материковой части Украины. Нет ли планов покинуть Крым после того, что с вами произошло?
– Я сразу после освобождения планировал поехать в Запорожье, где живут мои дети. Там похоронены мои дедушка и бабушка. Раньше я каждый год ездил туда приводить могилы в порядок. Сейчас тоже хотел поехать, но мои планы были сорваны. Когда меня освобождали, мне повредили украинский паспорт. По нему я уже, наверное, не смогу выехать. Сомневаюсь, что с таким паспортом меня выпустят. Рисковать не хочу и поэтому пока не еду.
– Как вы считаете, кто мог испортить ваш паспорт и зачем?
Паспорт залит клеем ПВА, привести его в нормальный вид невозможно
– Этот паспорт был изъят у меня в процессе обыска в 2016 году. Сначала он находился у следователя. Потом я неоднократно писал в СИЗО ходатайства, чтобы узнать, где же находятся мои документы. Получил ответ, что мои документы находятся в моем личном деле в СИЗО. Учитывая взаимоотношения мои и Степанченко с сотрудниками изолятора, я думаю, что нам могли так отомстить. Это мог сделать как следователь, так и сотрудники СИЗО. Паспорт залит клеем ПВА, привести его в нормальный вид невозможно. Причем, у меня изъяли старый украинский загранпаспорт, но он целый и невредимый.
Думаю, это было сделано умышленно, чтобы не только сделать мне гадость, но и чтобы я мог выехать в Украину и не вернуться обратно.
«Хочу восстановления своих прав»
– После освобождения из СИЗО вы заявили Крым.Реалии, что «ваша борьба не закончилась». Вы намерены оспаривать приговор в кассационной инстанции, а также подать жалобу в ЕСПЧ на приговор и условия содержания в СИЗО. Почему вы хотите обратиться именно в Европейский суд по правам человека?
– Потому что во всех судах я изначально заявлял, что не доверяю российско-крымскому правосудию, но отводов при этом никому не даю, потому что хрен редьки не слаще. Меня обвиняли, что я ругаюсь в суде, но я отвечал, что цитирую русскую пословицу. Как я могу доверять этому правосудию, если нас со Степанченко вот так, по беспределу, укатывали три года?
Мы были вынуждены пройти апелляцию. Хотя нам в СИЗО намекали, чтобы мы отказались от оспаривания
Одна жалоба в ЕСПЧ уже подана – на незаконный арест, она зарегистрирована. Но, насколько мне известно, сейчас в ЕСПЧ рассмотрение крымских жалоб приостановлено до того, пока не будет рассмотрен иск Украины к России по поводу Крыма.
Мы были вынуждены пройти апелляцию. Хотя нам в СИЗО намекали, чтобы мы отказались от оспаривания. Теперь у нас будет два пути: подадим жалобу в кассацию и будем готовить вторую жалобу в ЕСПЧ.
Пока мы ждали решения апелляции, у Степанченко получилась пересидка в СИЗО полгода, а у меня – около недели. Это тоже является нарушением моих прав. Потому что в СИЗО не хочется находиться лишнего часа, лишней минуты. Я посоветуюсь с адвокатом и, может быть, это мы тоже будем обжаловать.
– Какого решения вы ожидаете от Европейского суда по правам человека?
– Я хочу, чтобы суд признал, что мой приговор является незаконным и мои права были нарушены этим преследованием. Я не знаю, какую компенсацию может присудить суд, но меня волнует не она. Я хочу восстановления своих прав.
– Павел Степанченко заявил, что, после задержания, его и оператора интернет-издания «Твоя газета» Андрея Облезова пытали сотрудники ФСБ. С вами происходило что-то подобное?
Меня один ФСБшник ударил ногой по ребрам перед тем, как отвезти в ИВС
– Меня не пытали. Когда мы были в кафе (кафе «Караоке» в Алуште – КР), ни Степанченко, ни Облезова там не было. Они ушли, а разговор с Рыжковым (Александром Рыжковым, представителем «Единой России», выступающим в деле как «провокатор ФСБ», у которого Алексей Назимов якобы вымогал деньги – КР) когда он принес деньги, заканчивал я. Эти деньги он давал непосредственно мне. Поэтому Степанченко и Облезову изначально не знали, что предъявить. И в итоге им предъявили посредничество в коммерческом подкупе. Хотя если бы они были посредниками, то именно они должны были бы принести мне деньги, а не Рыжков.
В общем, чтобы что-то им предъявить, и Степанченко, и Облезова ФСБшники «укатывали». А меня оставили в покое. Единственный эпизод – меня один ФСБшник ударил ногой по ребрам перед тем, как отвезти в ИВС (изолятор временного содержания – КР). А Степанченко и Облезов появились в ИВС почти через сутки.
БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ: Крымский журналист: «Критикуешь власть – сядешь»«Мы с Пашей были одиночками, поэтому пошли на компромисс»
– В рамках рассмотрения уголовного дела стало известно, что незадолго до вашего задержания Александр Рыжков вел с вами переговоры о том, чтобы вы за деньги прекратили публикацию критических материалов о представителях «Единой России». Как часто к вам обращались с подобными предложениями ранее?
Ко мне в коридоре горсовета Алушты подходили и спрашивали: «Сколько вы хотите, чтобы не гавкали?»
– До уголовного дела мне поступали предложения. Не буду называть фамилии. Где-то через полгода после первых выборов в 2014 году, люди из власти мне открыто заявляли: «Что вы хотите? Давайте договариваться». Но мы с Пашей (Степанченко – КР) решили с ними вообще не иметь никаких дел. Я тогда сказал, что с этими местными уродами общаться не хочу.
Ко мне потом в коридоре горсовета Алушты подходили и спрашивали: «Сколько вы хотите, чтобы вы не гавкали? По полтиннику вам хватит, чтобы вы хотя бы до выборов замолчали?». Я ответил тогда, что с этими делами мы связываться не будем. А еще через несколько дней появился Рыжков. Позвонил мне, предложил встретиться, начал говорить, что он представляет симферопольскую организацию «Единой России», что приехали московские пиарщики и на работу с проблемными СМИ выделяется полмиллиона рублей. Я снова отказался от сотрудничества и денег.
И в итоге мы сошлись на компромиссе: я продолжу писать в СМИ свои материалы, но без упоминания, что эти чиновники являются представителями «Единой России». Он спросил меня, сколько я за это хочу. Я ответил: пусть будет столько, сколько недавно предлагали.
– То есть, «по полтиннику»?
– Да. Вот такой разговор был. Да, я согласился пойти на такой компромисс.
– Почему вы согласились?
– Потому что нам с Пашей Степанченко пошли угрозы. Джемал Джангобегов (на тот момент глава фракции «Единой России» в Алуштинском горсовете – КР) открыто на сессиях угрожал Паше, что он «допрыгается» и «попадет туда, откуда обратной дороги нет». Угрозы были и ему, и мне. Я об этих угрозах рассказывал всем: и Рыжкову, и следователям по уголовному делу. Мы с Пашей были одиночками, не состояли ни в каких организациях, были сами по себе. Это было нелегко. Поэтому мы решили пойти на компромисс.
БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ: Алуштинские «вымогатели»: мера пресечения как мера наказания?«Наши публикации оставляли след, от которого никуда не денешься»
– А к другим представителям крымских СМИ было такое пристальное внимание, как к вам?
– А вы можете еще назвать какие-то независимые сайты в Крыму? На тот момент были «Твоя газета», севастопольские «Примечания» и еще феодосийская «Кафа». Пытались барахтаться. Других просто не было.
– В целом, после событий весны 2014 года, стали ли крымские власти, по вашим наблюдениям, более внимательно следить за деятельностью журналистов?
Наши публикации оставляли след, от которого уже никуда не денешься. Я считаю, что власти боялись этой информации и отслеживали нашу работу
– Может быть, да. Они внимательно смотрели, потому что просто боялись. Потому что была неразбериха и никому не нужны были неприятности. А наши публикации оставляли след, от которого уже никуда не денешься. Я считаю, что власти просто боялись этой информации и отслеживали нашу работу. Хотя, по большому счету, отслеживать было некого. Только нас, да еще пару сайтов.
– Что будет с «Твоей газетой» дальше? Вы намерены продолжать журналистскую деятельность?
– Если говорить о печатном издании, то изначально оно перестало выходить еще в 2014 году. Началась неразбериха, рекламодатели начали «слетать», денег не было, и я свернул газету. Потом поступали предложения делать отдельные выпуски. В 2015 году газета с мая по октябрь снова выходила, а затем перестала выходить. По российскому законодательству, если СМИ больше года не выходит, свидетельство о регистрации аннулируется. А поскольку я три года сидел в СИЗО, с ее дальнейшей судьбой сегодня все неясно. Сейчас выпуск газеты за собственные средства не планируется. На это денег нет.
Что же касается сайта «Твоя газета», то я не являюсь его владельцем. Когда я свернул газету в 2014 году, у меня по ней образовались долги. Я договорился с человеком, что переуступлю ему права на сайт, а он поможет мне выплатить эти долги.
Алексей Назимов в суде, архивное фото
– Кому вы переуступили эти права?
– Я бы не хотел фамилию называть. Не хочу, чтобы это публично звучало. Хотя это не секрет, в материалах моего дела информация об этом есть. Сейчас этот сайт – под вопросом. У нас с владельцем были определенные договоренности, но сейчас многое изменилось. Мы еще не пришли к общему мнению с ним. Нужно будет еще нюансы обговаривать. Но я не собираюсь бросать журналистскую деятельность. Я обязательно буду ее продолжать то ли на сайте «Твоя газета», то ли в сотрудничестве с другими изданиями, то ли в соцсетях.
«Я не жду преследований»
– Павел Степанченко называет заказчиком вашего преследования экс-главу фракции «Единой России» в Алуштинском горсовете Джемала Джангобегова. На российских выборах 8 сентября он снова стал депутатом Алуштинского горсовета. Экс-глава Алуштинского горсовета Галина Огнева назначена главой администрации Алушты. То есть, те, кто упоминаются в вашем деле, остались во власти. Не опасаетесь ли вы новых преследований?
Полный список тех, кто был заинтересован в этом деле, мы, возможно, еще узнаем в будущем
– Мы с Пашей думаем, что заказчиком может быть Джемал Джангобегов. Исходя из того, что были угрозы от людей, которые ему подконтрольны, и потому что Рыжков – его помощник. Джангобегов является «серым кардиналом» Алушты. Мы не можем говорить точно, что заказчик именно он, но с ним сейчас однозначно нужно держать ухо востро.
Ну, а от Галины Огневой я не жду преследований. По моему мнению, ее должность – это предложение, от которого нельзя было отказаться. Я уверен, что она уже и сама этому не рада.
Полный список тех, кто был заинтересован в этом деле, мы, возможно, еще узнаем в будущем. Мы с Пашей, все-таки, имеем много документов и свидетельств о том, кто фигурировал, давал показания и упоминался в нем. Просто, когда ты находишься в СИЗО, сложно полноценно что-то описать в свою защиту.
(Во время расследования и судебных разбирательств по «делу алуштинских вымогателей» Крым.Реалии неоднократно пытались выяснить позицию Алуштинской организации «Единой России» относительно этого дела, но там от комментариев отказывались. Связаться с Джемалом Джангобеговым через партийный офис корреспонденты Крым.Реалии тоже не смогли. Сам он заявил в суде, что не может участвовать в рассмотрении и на заседаниях не появился, свою позицию об обвинениях со стороны Назимова и Степанченко он тоже не заявлял).
– Вы хотите это обнародовать?
– Однозначно. Мы будем об этом говорить.
– Вы уже заявили, что вместе с Павлом Степанченко хотите начать правозащитную деятельность в Алуште. Чьи права хотите защищать?
– Нам действительно интересна правозащитная деятельность. У меня нет юридического образования, но, тем не менее, я хочу попробовать сделать то, что в моих силах. Сначала мы с Пашей думали объединиться в свою организацию, но теперь отказались от этой идеи. Сейчас изучаем возможность сотрудничества с другими правозащитными организациями, как в Крыму, так и в России.