Крестьянина колхоза "Труженик" Григория Чазова арестовали 5 декабря 1937 года. Обвинили в антисоветских разговорах и во вредительстве – поджоге пихтового завода, отравлении стрихнином трех колхозных лошадей, поджоге тока с соломой. Один раз его допросили в НКВД и оставили дожидаться своей участи. 22 марта 1938 года заключенных тюрьмы в селе Ягуново, в том числе Григория Чазова и его 63-летнего отца Николая, вывели из камеры и подвели к братской могиле.
Отца убили, а Григорий, лежа между трупами, не шевелился и остался жив
Комендант тюрьмы бил заключенных сзади по голове, а его подручные бросали их в глубокую яму. Чазов почувствовал под собой тела стонущих людей. Чекисты ходили по телам и стреляли в тех, кто подавал признаки жизни. Отца убили, а Григорий, лежа между трупами, не шевелился и остался жив. Когда чекисты уехали, он вылез из могилы и 45 километров шел до родной деревни.
В апреле 1938 года Чазов и его брат Федор приехали в Москву искать правды у "всесоюзного старосты" Михаила Калинина. Из приемной Калинина их отправили в Прокуратуру СССР. Там они рассказали свою историю и были арестованы. Прокурор Рогинский потребовал у первого заместителя наркома внутренних дел Фриновского привлечь к ответственности лиц, "небрежно выполнивших приговор о расстреле".
20 июня 1938 года Григорий Чазов был расстрелян в Москве, а его брат осужден как социально вредный элемент на 5 лет заключения и отправлен на Колыму.
Так выглядит карточка заключенного ГУЛАГа
Историк Сергей Прудовский решил выяснить, как сложилась судьба Федора Чазова, однако получил из УМВД России по Магаданской области ответ о том, что в сентябре 2014 года архивная учетная карточка со сведениями о репрессированном была уничтожена согласно засекреченному приказу МВД, Минюста, МЧС, Минобороны, ФСБ, ФСКН, ФТС, ФСО, СВР, а также Генпрокуратуры и Государственной фельдъегерской службы от 12 февраля 2014 года.
Если карточки уничтожены, то мы не узнаем, в каком лагере был человек, выжил ли он там, когда освободился, куда был направлен
"Это учетная карточка заключенного, так называемая форма номер 2. На каждого заключенного, который прибывал в лагерь, заводилась карточка, в которой указывались фамилия, имя, отчество, год, место рождения, передвижение между лагерями или лагерными пунктами и выбытие – в какой лагерь он выбыл или освободился. Если он выбывал в другой лагерь, там заводилась новая карточка. Эти карточки МВД никому не выдаются, но на их основании можно получить справку", – рассказал Радио Свобода Сергей Прудовский.
Чем грозит утрата этих карточек, почему они так важны?
"Если человека расстреливали, его дело хранится. Если человек попадал в лагерь, умирал в лагере, его дело хранится. Если человек выживал в лагере, оставались карточки. Архивное уголовное дело может храниться в каком-то из региональных управлений ФСБ или в Госархиве. Оно, как правило, заканчивается приговором, выпиской об осуждении и реабилитацией. Очень редко в делах есть указания на то, в каком он лагере был, когда освободился, освободился ли вообще. Если карточки уничтожены, то мы не знаем, в каком лагере был человек, выжил ли он там, когда освободился, куда был направлен. Если родственники ищут своих, то они не могут узнать его лагерную судьбу. Благодаря таким карточкам я смог проследить перемещения моего дедушки по лагерным пунктам. Он поменял их пять или шесть. Там было указано, когда он был из этого лагеря отправлен в другой – это все на основании учетной карточки мне сообщили из Коми.
Ответ МВД Сергею Прудовскому
Как сообщает "Коммерсант", в 2014 году жительница Московской области Нина Трушина пыталась найти информацию о своем родственнике, осужденном в 1939 году, и получила ответ из УМВД по Магаданской области о том, что учетная карточка отложена на уничтожение на основании служебного приказа. Тогда Трушина подала иск в Верховный суд России, указав, что приказ, затрагивающий ее права, засекречен и официально не опубликован, что противоречит Конституции России. Однако суд оставил иск без удовлетворения, указав, что приказ содержит служебную информацию, а указ президента России от 1996 года позволяет не публиковать документы, затрагивающие права людей, если в них есть конфиденциальная информация. Нина Трушина обратилась в Конституционный суд России, но он отказал в принятии иска, пояснив, что полиция хранит и уничтожает данные на основании законов.
Ответ Росархива Сергею Прудовскому
Директор Музея истории ГУЛАГа Роман Романов сообщил о секретном приказе советнику президента России Михаилу Федотову. "Уничтожение карточек означает полное удаление информации о нахождении осужденных в системе ГУЛАГа", – говорится в письме Романова.
Но кто теперь смотрит на такие мелочи, как нарушение закона? Это же не поцарапанный палец полицейского
"Мы хотим понять, что произошло, насколько далеко зашло уничтожение документов, и надеемся, что только лишь в Магаданской области так интерпретировали этот приказ", – сказал Радио Свобода специалист Центра документации музея ГУЛАГа Александр Макеев.
"Этот приказ согласован между рядом ведомств, но архивного ведомства там нет. И мне представляется, что это нарушение закона об архивном деле, – говорит Сергей Прудовский. – Но кто теперь смотрит на такие мелочи, как нарушение закона? Это же не поцарапанный палец полицейского".
Сергей Прудовский
Сергей Прудовский уже 9 лет собирает материалы о тысячах репрессированных по "харбинскому делу" и добивается рассекречивания материалов, которые ему отказываются предоставлять архивы российских спецслужб. Его дед, агроном Степан Кузнецов, работавший на КВЖД, был арестован в апреле 1941-го, осужден за "шпионаж в пользу Японии" и провел в советских лагерях 14 лет.
Денис Карагодин в Томске занимается расследованием обстоятельств ареста и убийства сотрудниками НКВД своего прадеда, крестьянина Степана Ивановича Карагодина. Вот что он думает об уничтожении учетных карточек узников ГУЛАГа:
"Я полагаю, что приказ этот, видимо, был разработан не столько со злым умыслом сокрытия данных, сколько просто по формальным признакам стандарта уничтожения архивных документов (существует периодизация по хранению). Скорее всего, мы имеем дело именно с формальным выполнением должностных регламентов, без учета критически важной российской исторической специфики. И всё это можно было бы действительно списать на халатность, если бы это не было историческим преступлением, которым, на мой взгляд, этот приказ де-факто является".