Обнажение: откуда берется стыд

Больше года понадобилось для того, чтобы опровергнуть мнение "Офицеров России", Роскомнадзора, уполномоченного по правам ребенка при президенте Российской Федерации и члена Совета Федерации Елены Мизулиной о наличии детской порнографии в работах фотографа Джока Стёрджеса, представленных в московском Центре фотографии имени братьев Люмьер, и открыть выставку заново. В Большом театре наконец-то в конце прошлого года состоялась премьера спектакля "Нуриев" в постановке Кирилла Серебренникова, перенос которой связывали, в частности, с тем, что в одной из сцен на заднике появлялась фотография голого Рудольфа Нуриева, тогда как исполнитель роли танцевал практически обнаженным, если не считать телесного цвета бандаж на "причинном" месте.

Балетоманов подобным вряд ли шокируешь, зачем "Офицеры России" отправились в Центр фотографии братьев Люмьер – тоже понятно, удивляться приходится - как еще не добрались до классики, Петров-Водкин, например - и мальчик у него голый, и конь красный. Страшно подумать, какое впечатление произвел бы на защитников детей и подростков художник Жан-Батист Грез, загляни они в Музей изобразительных искусств, не говоря уже про Греческий дворик с тибрским Аполлоном и южными метопами Парфенона.

Обнажение. Репортаж с выставки

​"​Без смущения 2.0" Выставка 18+

Надо сказать, что античное отношение к телу государство начинает воспроизводить в определенные исторические периоды. Римские атлеты в мужском и женском обличии до сих пор украшают павильоны и фонтаны бывшей Выставки достижений народного хозяйства, фасады и крыши столичных зданий, построенные в пятидесятые годы. Неудивительно, что эта тема, вместе с прочими советскими атрибутами сегодня востребована вновь – довольно своеобразным способом. Так, благотворительный фонд "Память поколений" разместил на рекламных щитах в московском метро фотографии героев, для которых он собирает средства на покупку протезов и прочих улучшающих качество жизни инвалидов приспособлений. Это ветераны войны, спортсмены, и идея выставки, которая в декабре проходила в Музеоне, показать – "какими их не видел никто" - прекрасными, за вычетом одной части тела, обнаженными атлетами-олимпийцами. Как здесь не согласиться с Бодрийяром, который еще в прошлом веке писал: "Культ тела не находится больше в противоречии с культом души: он его заменяет и наследует его идеологическую функцию".

Жан Бодрийяр остается прав и в другом: отношение к телу по-прежнему расчленяется, оно рассматривается как сексуальный объект, физическая единица общества, субъект и одновременно объект потребления, репродуктивная возможность и пр. Однако ко всем традиционным и даже фантастическим типам отношений, благодаря современным технологиям, прибавляется новый, пока еще не осознанный, поскольку находится в стадии становления – тело искусственно сотворенное. Поэтому и социальная реклама, вдруг закатанная в глянец, не выглядит чистой случайностью, как и переполох в рядах "офицеров", пишущих школьные учебники монахинь и прочих защитников детей. Отношение к телу, которое и само претерпевает метаморфозы, пластические и химические, не может не меняться, и первыми реагируют те, кто наиболее восприимчив – художники и консерваторы, почуявшие опасность.

Между тем психологи по-прежнему убеждены, что обнаженное тело (или его определенные части) неизбежно вызывает сексуальные желание, включая бессознательные процессы. С другой стороны, именно срывание покровов, другими словами, сексуальная революция, не оставившая никаких тайных уголков на женском, во всяком случае, теле, по мнению историка моды Александра Васильева смешала весь гендерный расклад. "Как только на обложках журналов появились изображения обнаженных женщин, которых до этого не было в печати вообще, начинается та самая чехарда с гендером, которая происходит последние 50 лет. Что понятно - когда мужчины узнали про женщину все, у них, возможно, открылись какие-то другие жизненные перспективы".

Тем не менее, в современном обществе привлекательность тела расценивается по-прежнему с точки зрения противоположного пола, мужского, главным образом. В культуре, в которой мы живем, считает психолог, организатор Sex Ed курса Мария Давоян, принято, чтобы женщины дрались друг с другом, вступая в конкуренцию. Впрочем, чтобы быть успешным среди гомосексуалов, замечает Мария, также нужно показывать все, что есть, выглядеть максимально маскулинным. То есть не только женщины являются жертвами объективации, но и мужчины, геи, в частности.

Если человек стремится стать объектом, значит, он хочет, пусть даже и бессознательно, привлечь к себе внимание. И нынешняя ситуация - беззвучный крик – очень громкий, учитывая степень обнажения. Правда, пока услышали его, главным образом, театральные режиссеры.

В костюме голого

Екатерина Дар, актриса:

- Я сейчас участвую в репетициях двух спектаклей, где играю в обнаженном виде: один – в Центре имени Мейерхольда, премьера в феврале, а другой покажем в январе, это независимый проект. Также я играла в спектакле у Максима Диденко, "Черный русский", тоже в обнаженном виде, и у Кирилла Серебренникова в Гоголь-центре в спектакле "Машина Мюллер". Но для меня, прежде всего, вопрос не в том – голая я там играю или нет, а – в чем смысл? Есть вещи, о которых заявить может только нагота.

Например, спектакль "Черный русский". Я практически весь спектакль играла в костюме медведя, огромном, сшитом в полный рост. В медведе было много символики – с одной стороны, это Русь, нелепая, большая. В какой-то момент Дубровский убивает этого медведя, и из медведя вылезает обнаженная девушка. И в это заложено несколько смыслов, один из них: что такая большая Россия, такая сильная, а внутри у нее такая тоненькая, нежная душа скрывается. Второй смысл заключался в том, что медведь на самом деле оказался медведицей, то есть девушкой – опять же символ души, мотив души. И это очень дурное предзнаменование, когда убивают именно медведицу, а не медведя, так считалось в древности. Если убрать нагую девушку из медвежьей шкуры, все эти образы сразу пропадают и едва ли не смысл спектакля потеряется.

Для меня это был настоящий путь познания себя – умение пользоваться своим телом как инструментом. Когда я первый раз разделась, это был тренинг. Мы уже репетировали несколько месяцев спектакль, одетые. И нужно было просто раздеться и играть. В тот момент у меня просто потекли слезы, потому что возникло ощущение, что я первый раз на эту землю ступила. Мне это было настолько сложно, настолько непривычно. Я не воспринимала свое тело как инструмент.

Мы играем обнаженные на сцене, но за кулисами у нас халаты, у нас разные гримерки. Когда ты выходишь обнаженной на сцену, ты как будто выходишь в костюме голого. И ощущение того, что за кулисами не нужно этого делать, не нужно распускаться, что "теперь я буду везде ходить голой", для меня очень важно. Потому что в этом есть какая-то ритуальность. И на поклоны мы выходим одетые. Это как снятие маски, наверное. Ты снимаешь маску - а на самом деле ты одеваешься.

"Человеческое тело не врет", - так нам говорят режиссеры в театре. И, действительно, чаще всего по человеческому телу можно сказать, чем занимается человек. То есть, раньше можно было понять - кто танцует, кто пашет, кто ничего не делает. Но сейчас тело может соврать. Во-первых, тренажерные залы. Во-вторых, появилось такое понятие, как инстаграмное тело. Это как бы идеальное тело в понимании последних 20 лет – определенной формы грудь, определенной формы попа и так далее, тело, сделанное с помощью пластической хирургии. И теперь возникла обратная тенденция, и порой присылают кастинги, в которых пишут – "без сделанной груди", "без наращенных ресниц", "без сделанных губ". То есть идет возвращение к натуральному.

Идея тела

Антон Хитров, театральный критик:

- Проблема стоит не в восприятии обнаженного тела, а в восприятии свободны творческого самовыражения. В принципе, не должно возникать вопроса – имеем ли мы право показывать на сцене "причинные" места, произносить со сцены мат и так далее. Да, разумеется, имеем – что угодно можно показывать со сцены, что не нарушает Уголовный кодекс. Вот убивать котиков на сцене нельзя, потому что это жестокое обращение с животными.

Мне кажется, взаимозаменяемых приемов в искусстве не существует. Идентичен ли одетый артист раздетому артисту? Разумеется – нет. Просто существует театральный язык, и я могу выйти в шубе и сказать, что я сейчас в бане, и мне поверят, потому что это такая степень условности. А существует другой театральный язык, когда идут политические дебаты каких-то лидеров стран, и кто-то из них голый не потому, что он по сюжету голый, а потому что режиссер хочет показать уязвимость одной из сторон, как это было в спектакле "Да здравствует, война!" Моники Стшемпки. Это принципиально иной набор приемов, которым пользуется режиссер, органичный именно для него. Я думаю, что если артиста раздели, значит, нельзя было без этого обойтись.

Я думаю, что сегодня стыд – это принципиально иное явление, чем стыд 200 лет назад. И сегодняшний стыд связан не с религиозными табу, а с идеей, что называется "пляжного тела", тела, которое не стыдно на людях показать. Естественно, эту концепцию внедрили рекламщики, работающие на фитнес-клубы, на тренажерные залы и тому подобные учреждения, которые зарабатывают на стыде человека перед своим несовершенным телом и на страхе человека перед осуждением публики. По сути, тренажерные залы – это современная реинкарнация церкви. И зачастую это не имеет прямого отношения к здоровью. Они позиционируют себя именно как машина по производству красивых тел, не здоровых тел, а красивых и сексуально привлекательных.

​Таким образом, тело приближается к тому, что опять становится тем самым "кожаным мешком", о котором так любили порассуждать мистики и философы, как о вместилище, но только уже без всякого рассуждения. Возможно поэтому кривые зубы, густые брови и мягкие мышцы перестают считаться недостатком, превращаясь в черты индивидуальности. Между тем фитнес, силикон и ботекс с упехом заменили корсет и тюрнюр.

Костюм всегда был для человека способом притворяться, маскироваться, не случайно в определенные эпохи так строго определялся сорт ткани и цвет для каждого сословья и придворного ранга. Обнажение, в зависимости от места и времени, также меняло свой смысл. Французский посланник при английском дворе с изумлением наблюдал (и не раз) грудь престарелой уже Елизаветы до самого пупа. В чем, кстати, не было ничего удивительного, поскольку королева, как известно, замуж не вышла, а английские леди до вступления в брак эту часть тела не прятали. Неприличным считалось обнажать руки и ноги на публике.

Мода без стыда

Александр Васильев, историк моды:

- Обнажение вошло в европейскую моду довольно поздно. Правда, оно было широко представлено во времена Древнего Египта, Древней Греции и даже Древнего Рима. Затем начинается эпоха многовекового табу на обнажение. Следующий всплеск обнажения - это итальянский Ренессанс, XV век, когда все становится очень очевидным. И новый интерес к сексу в XVI веке - корсет, глубокое декольте и брагетт, то есть гульфик, который имитирует мужской фаллос (хотя для этого следует одеваться, а не обнажаться).

И позже, в эпоху Наполеона опять возникают нагие моды, поскольку мужчины уходят в армию. С тех самых наполеоновских времен - а прошло уже 200 лет! - женщины всегда обнажаются, когда большинство мужчин призваны в действующую армию, и они остаются в гордом одиночестве. Потому что конкуренция между женщинами становится такой невероятной, а желание встретить хорошую пару является таким важным, что женщины готовы прилюдно раздеться. Это случилось в наполеоновскую войну, в Первую мировую войну после ее окончания, когда только Франция недосчиталась 3 миллионов мужчин, а женщин стало так много, что им пришлось показать и колени, и голую спину, и обнаженные руки, доказывая - возьмите меня, я самая красивая! И затем после Второй мировой войны, когда были огромные людские потери, пришел New Look с низким декольте, подкладными бедрами, узкой талией - женщина-гитара, женщина-цветок. Это особенные качества моды, которые связаны, как правило, с послевоенными эффектами, они помогают быть особенно привлекательными.

В России население, по официальной версии, состоит из 54% женщин и 46% мужчин. Причем, баланс уравновешен среди подростков и, приблизительно, до 30 лет. Пока люди молоды, их поровну. Разрыв начинает чувствоваться после 35 лет и становится ужасающим к 50 годам, когда женщина еще свежа, ухожена, а мужчин уже нет как нет.

Именно поэтому раздевание конкретно в России нередко связано с элементом вульгарности. Во-первых, мужчины клюют на вульгарность. Чулки в сетку, высокий каблук, мини-юбка, лак, открытое декольте, накладные волосы, накладные ногти, накаченные губы - это примеры вульгарности.

Я считаю, что вульгарны те, кто показывает грудь до солнечного сплетения, удлиняет волосы не искусственным цветом, а белокурыми локонами, которые всегда привлекают мужчин, когда слишком длинные ногти имеют не ведьминское очертание, а, наоборот, явно женственное и привлекательное, как у жрицы любви. Как только человек обнажает свои интимные подробности до беспредела и беспринципно, мы понимаем, что это напоказ, и это уже вульгарно.

Разумеется, есть страны консервативного политического направления, где не принято ничего показывать. Есть страны, либерально в этом отношении настроенные, как в Западной Европе. Но женщины там не так много раздеваются как в России, кроме Великобритании. Хотя это, безусловно, связано с волной беженцев из Сирии и Ливии, которые обнажение женской части коренного населения воспринимали как повод для беспринципного знакомства. И женщины не хотят рисковать своим телом и умом и не гуляют больше по паркам и набережным в полуголом виде, что раньше было делом обыкновенным. А в Великобритании, где законы о сексуальных домогательствах стали очень строгими, женщины чувствуют себя под протекцией полиции и не стесняются.

Я не так давно читал лекцию в Лондоне, и был поражен, насколько обнаженно в пятницу и в субботу (только в эти два вечера) одеваются девушки в Лондоне, и насколько вульгарно – чулки в рваную сетку, латексные мини-платья, открытая грудь. Тут проблема другая - они уверены, что могут носить все это, поскольку им ничто не грозит - страна защищает права женщин.

Что касается советского наследия и российского климата. В 1924-1925 годах комиссар здравоохранения, профессор Семашко учредил в СССР общество "Долой стыд!" Члены этого общества, которые находились во всех крупных городах тогдашнего СССР, ходили по улицам в чем мама родила с транспарантом, на котором было написано - "Стыд - это буржуазный предрассудок. Долой стыд!" Ходили группами, потому что поодиночке боялись ходить. Девушки ходили с юношами в кино, пытались пробиться в столовую (тогда не было ресторанов), но, в основном, получали жуткий отпор со стороны старшего населения. На них выливали помои, в них бросали камнями. Им было очень неприятно. Осенью 1925 года с наступлением холодов общество саморасформировалось и больше свою работу не возобновляло. Но его очень поддерживала Коллонтай, тогдашний посол СССР в Швеции. Она также пропагандировала идею сексуального раскрепощения, утверждая, что секс подобен стакану воды: когда вам хочется пить, надо выпить секс или стакан воды, в зависимости от вашего желания, забыть об этом и идти дальше.

Другое дело, что никто в нашем климате не захочет быть голым. Да, есть масса тропических островов, где это уместно, где половина женщин ходит с голой грудью, и никто это не воспринимает как сексуальный призыв, потому что они по-другому никак и не ходят. Кроме того, есть и религиозный запрет, да и просто холодно. Под одеждой любого россиянина куча белья, иногда даже термобелья, если речь идет о минус 40 или 50. Большая часть России находится в районах вечной мерзлоты, которая вообще не тает. И для тамошних людей сама идея обнажения - это такое огромное событие! Они не привыкли к этому. И мы не должны их заставлять.

Как меняются границы интимного и понимание того, какие части тела можно демонстрировать публично, рассказывают историк моды Александр Васильев, психолог Мария Давоян, театральный критик Антон Хитров и актриса Екатерина Дар.