В Севастополе 15 января должен был состояться суд по делу севастопольского активиста Игоря Мовенко. Заседание отменили по причине неявки стороны обвинения. ФСБ России обвиняет Игоря Мовенко в публичных призывах к экстремистской деятельности» по статье №280 Уголовного кодекса России.
Речь идет о публикации в социальной сети «ВКонтакте» в группе «Крым – Украина». Игорю Мовенко грозит до пяти лет лишения свободы.
Комментарий «на пять лет»
Под опросом «Что нужно сделать, когда Крым вернется в Украину?», я в жесткой форме высказал, что надо сделать с предателями. Но это был, скорее, черный юморИгорь Мовенко
На вопрос о том, что именно Мовенко написал в группе, Игорь растерянно пожимает плечами. «Да, не было никакой конкретной фразы. Это, скорее «сборная солянка» из написанного мною под разными постами. Признаю, там были довольно грубые высказывания. Например, под опросом «Что нужно сделать в первую очередь, когда Крым вернется в Украину?», я в достаточно жесткой форме высказал свое мнение, что необходимо сделать с предателями. Но это был, скорее, черный юмор. И мои слова, безусловно, нельзя трактовать всерьез».
После возбуждения уголовного дела сторона обвинения взяла с Игоря Мовенко обязательство не редактировать и не удалять написанное им же в социальной сети. Активист отмечает, что в деле есть несколько примеров его публикаций. «То есть, кто-то планомерно сидел и выискивал, с определенной целью. Комментарии пишут все, правда? Так что теперь, каждого второго хватать? Думаю, все дело в истории, которая случилась со мной в сентябре 2016 года».
Избиение за украинскую символику
Осенью 2016 года Игорь Мовенко оставил свой велосипед, на котором были наклейки с гербом Украины и символикой батальона «Азов», возле супермаркета в Севастополе. Когда Игорь вышел из магазина, к нему подошел бывший сотрудник «Беркута».
Сделал три удара – три перелома лица, повалил меня на землю, и стяжками зафиксировал рукиИгорь Мовенко
«Он спросил, что у меня наклеено на раме велосипеда, и, не дождавшись ответа, начал избивать. Хочу заметить, что Владимир Суходольский (имя нападавшего) – специалист по единоборствам. Сделал три удара – три перелома лица, повалил меня на землю, и стяжками зафиксировал руки. Естественно, в протоколе написано абсолютно другое, вплоть до того, что я выставил вперед свой рюкзак, угрожая его взорвать», – говорит Мовенко.
Фото велосипеда Мовенко в материалах дела
На тот момент уже собрались люди вокруг меня. И, что самое интересное, все они были на стороне избивавшегоИгорь Мовенко
Когда на место происшествия приехала супруга Мовенко, Валентина, то долго не могла понять, почему ее побитого и лежащего на асфальте мужа называют террористом. «Она начала говорить, мол, вы с ума сошли, в рюкзаке – мяч. Открыла – и правда, у меня с собой был волейбольный мяч. Это видели все, на тот момент уже собрались люди вокруг меня. И, что самое интересное, все они были на стороне избивавшего. Даже начальник охраны супермаркета, его фамилия Байрамов, который потом удалил записи с камер наружного наблюдения (нападение произошло возле магазина «Novus» на проспекте Октябрьской Революции)», – рассказал крымчанин.
После случившегося, активист написал заявление в полицию по факту избиения. «Думаю, уголовное дело, которое завели сейчас против меня – это следствие того заявления на Суходольского (сейчас Суходольский является действующим сотрудником российского спецподразделения ОМОН «Беркут» – КР).
Наклейка на велосипеде Мовенко, фото из материалов дела
«Мы тебя сейчас в лес отвезем, догола разденем и бросим»
Они вспомнили мне все и велосипед с украинской символикой в том числе. Как только я открывал рот, чтобы что-то сказать – заводили за угол, наносили несколько ударовИгорь Мовенко
Через некоторое время после нападения Игоря Мовенко задержали по пути на работу сотрудники ФСБ России. «Это была целая спецоперация по моему захвату, они припарковались у обочины, открыли капот якобы машина сломалась», – вспоминает Мовенко.
Когда крымчанин поравнялся с автомобилем, силовики затащили его в фургон и начали там избивать. «Они вспомнили мне все и велосипед с украинской символикой в том числе. Говорили: «Мы тебя сейчас в лес отвезем, догола разденем и бросим». Потом они зашли ко мне на работу, изъяли компьютер, запрещали мне с кем-либо разговаривать. Как только я открывал рот, чтобы что-то сказать – просто заводили за угол, наносили несколько ударов со словами «Молчи!» и выводили обратно», – рассказал активист.
После обыска дома и на рабочем месте были изъяты стационарный компьютер, ноутбук, телефон Игоря. По его словам, жене Мовенко запрещали пользоваться телефоном во время изъятия техники, поэтому не было возможности позвонить адвокату. Через месяц технику вернули, а в апреле 2017 года на Мовенко завели уголовное дело.
Игорь Мовенко, архивное фото
«Не хожу на корпоративы к прокурорам»
Игорь Мовенко работает начальником одного из складов в Севастополе и параллельно занимается организацией праздников. Утверждает, что коллеги и руководство относятся с сочувствием к сложившейся ситуации.
«У меня абсолютно адекватный коллектив, и на первой, и на второй работе. Там все в ужасе. Так что с коллегами проблем нет. Единственное, что изменилось – когда, например, корпоративы заказывают какие-нибудь сотрудники прокуратуры, я туда, конечно не хожу» – улыбается активист.
«Мы хотели все сделать разумно»
Я не собирался бояться и сбегать. Сейчас же, после приговора, скорее всего, я еще долго не смогу никуда выехатьИгорь Мовенко
Следующее заседание суда должно состояться 31 января. Формально заседание имеет статус открытого, но, по словам Мовенко, туда пускают только тех, кто заявлен в списке судьи. «Жена в прошлый раз хотела прийти, однако адвокат сказал, что ее не пустят. Говорят, этот судья вообще не пускает никого на свои заседания», – говорит Игорь.
Мовенко прогнозирует обвинительный приговор вне зависимости от доказательств, которые предоставит сторона защиты. На вопрос, не планировал ли он переезд сразу после нападения экс-сотрудника «Беркута», Игорь говорит, что задумывались об этом не раз: «Мы хотели сделать это разумно. У нас здесь работа, имущество, дочка в школу ходит. Я не собирался бояться и сбегать. Сейчас же, после приговора, скорее всего, я еще долго не смогу никуда выехать. Единственное, что мы можем сделать – максимально показать карикатурность и абсурдность этого процесса. Я считаю, что уже само появление этого дела – незаконно».