«Атмосфера репрессий накаляется»: что происходит с крымскими политзаключенными

В 2017 году российские власти ужесточили преследование крымских татар на полуострове, сообщила Международная правозащитная организация Human Rights Watch в итоговом ежегодном отчете. По данным Крымской правозащитной группы, 25 человек находятся в заключении по так называемому «делу крымских мусульман»: их обвиняют якобы в причастности к запрещенной в России организации «Хизб ут-Тахрир». Вместе с тем в рамках дел о так называемых «украинских диверсантах» в Крыму лишены свободы 11 человек.

Сколько политически мотивированных дел появилось в Крыму в 2017 году? Что происходит с арестованными и осужденными по этим делам? Каким должен быть механизм освобождения крымских политзаключенных?

На главные вопросы о репрессиях в Крыму в эфире Радио Крым.Реалии отвечает член Крымской правозащитной группы Ирина Седова, брат арестованного Евгения Панова – Игорь Котелянец и отец арестованного Павла Гриба – Игорь Гриб.

– На какие аспекты российских репрессий в Крыму вы бы в первую очередь обратили внимание в 2017 году, Ирина?

​Седова: Если говорить в целом, то с каждым годом атмосфера репрессий в Крыму накаляется. Раньше преследовали известных журналистов и правозащитников, а теперь просто мониторят соцсети и выхватывают обычных людей за якобы экстремистские посты. В 2017 году появилось несколько таких уголовных дел. Например, обвиняют Игоря Мовенко за то, что он писал в группе «Крым – это Украина». Был пример, когда осудили участника дискуссии в соцсети, который якобы разжигал ненависть против русских, а его оппонента, писавшего страшные вещи об украинцах, не наказали. По одним только комментариям «ВКонтакте» можно устроить новый виток массовых репрессий.

– Как насчет украинской символики в Крыму?

Седова: Демонстрировать ее опасно, и не только на улице, но и на собственном доме. Мы знаем это из дела Владимира Балуха, которое во многом стало показательным. Есть другой политзаключенный, знающий только украинский язык, и за это его притесняли сокамерники в СИЗО Симферополя. Мы очень рассчитываем на принятие украинского закона о политзаключенных, который позволит создать фонд для их юридической поддержки и не только. Политическое давление также не нужно ослаблять, ведь Ильми Умерова и Ахтема Чийгоза отпустили не с помощью юридических механизмов, а именно по политической воле.

Ирина Седова

– Что делать с проблемой крымского призыва в российскую армию?

​Седова: Ситуация только усугубляется: в 2017 году незаконно призвали уже порядка 5 тысяч жителей Крыма, и в 2018-м цифры еще увеличатся. Кроме того, стали появляться уголовные дела об уклонении от службы в российской армии. Мы сейчас как раз разрабатываем рекомендации, как действовать в подобных ситуациях. Главная лазейка – не становиться на воинский учет, тогда откроют лишь административное дело. Правда, сделать это сложно, потому что на учет массово ставят и школьников, и студентов. Так, в бывшем ТНУ, так называемом Крымском федеральном университете, даже не выдают дипломы без воинского учета. Мало того, через соцсети сотрудники крымских военкоматов находят выехавших на материк молодых людей и угрожают им розыском. В самом Крыму призыв в армию выставляют как праздник, и многие обманываются, а потом страдают от невыносимых условий.

– Как обстоят дела на админгранице?

Седова: Характерно, что мы получаем информацию о злоупотреблениях не только российских, но и украинских пограничников и таможенников. Так, мать политзаключенного Евгения Панова была вынуждена вытащить все вещи на украинском пункте пропуска, и ее оставили в покое, только когда узнали, кто она такая. А если бы это был кто-то другой? Все должны придерживаться законов, а крымчане не должны чувствовать себя на материке как недограждане.

– Ваш прогноз на 2018 год.

​Седова: Думаю, что количество уголовных дел, в том числе за посты в соцсетях, увеличится. Еще одна тенденция, которая, скорее всего, получит продолжение, – аресты тех, кто приходит поддержать людей во время незаконных обысков. Россия и дальше будет стремиться подавить гражданское общество в Крыму, не важно какое – проукраинское, мусульманское, пророссийское и так далее. Им важно подавить любой активизм в Крыму. Даже Свидетели Иеговы попали под репрессии! Такими темпами скоро доберутся в каждую сферу жизни. Потому так важно документировать все злоупотребления и преступления России в Крыму, чтобы потом привлекать к ответственности виновных, вплоть до высшего руководства страны.

– Спасибо, Ирина. Насколько за 2017 год увеличилось количество политзаключенных, Игорь?

​Котелянец: У нас есть объединение родственников политзаключенных Кремля, и мы ведем свою статистику. На протяжении последнего года узников было порядка 40, а сейчас уже 60, даже с учетом освобожденных лидеров Меджлиса. К сожалению, о помощи со стороны украинского государства говорить пока не приходится. У нас нет какого-то одного ведомства для решения подобных проблем. Подчеркиваю: политзаключенные совсем не то же самое, что военнопленные, которыми действительно занимаются. Пока что ни МИД, ни другие государственные структуры даже не обязаны ничего делать для политических узников, сейчас это скорее добровольная помощь.

Игорь Котелянец

– Спасибо. Напомните историю пленения вашего сына, Игорь.

Гриб: Павла задержали на территории Республики Беларусь. По сути, его туда выманили российские спецслужбы через девушку в соцсети и потом вывезли на свою территорию. Потом они подделали все так, будто его на самом деле задержали в Смоленской области. Мы уже несколько месяцев анализируем, зачем Павел понадобился россиянам, и пришли к выводу, что им просто нужно показывать свою работу, что они не зря получают огромные бюджетные деньги, да и просто необходимо получать новые звания. Так что личности, видимо, случайны. Сегодня Павел находится в СИЗО №5 города Краснодар, ему не позволяют видеться с родственниками и, скорее всего, пытают и избивают, а медицинскую помощь не оказывают.

– В чем именно его обвиняют?

​Гриб: В том, что он якобы хотел совершить теракт на школьной линейке. Абсурдность подобных обвинения даже сложно комментировать. Но если у них экс-премьер Арсений Яценюк якобы воевал в Чечне, то о чем тут говорить? Суды закрывают глаза на фальсификации и штампуют приговоры. Так что каждому гражданину Украины я бы советовал хорошенько подумать перед тем, как выезжать в Россию или Беларусь. Спецслужбы этих стран явно работают сообща.

Игорь Гриб

– А как Евгений Панов попал в руки ФСБ?

Котелянец: Он поплатился за свою гражданскую активность. Напомню, что Евгений жил в Энергодаре Запорожской области и в 2014 году был одним из тех, кто организовал проукраинскую самооборону в надежде защитить местную атомную электростанцию. В город действительно пытались зайти пророссийские боевики, но Евгений и его соратники отстояли Энергодар. Далее, до 2015 года он служил добровольцем в армии и воевал на Донбассе. На гражданке основал общественную организацию «Защитники Украины» – ездил по стране, собирал помощь для Вооруженных сил. В общем, в Запорожской области Евгений стал заметной фигурой.

– И после этого он поехал в Крым?

​Котелянец: В 2016 году некто попросил его помочь с выездом семье, которой якобы угрожали в Крыму. Однажды Евгений уже вывез нескольких людей из Алчевска и потому согласился. На российском КПП его ударили по голове, похитили и затем долго пытали. Они заставляли его признаться в диверсионной работе на украинские власти. Провели даже имитацию расстрела, и только тогда Евгений прочитал на камеру нужный текст. Все это нужно было лишь для того, чтобы Владимир Путин потом заявил международному сообществу о «терроризме» со стороны Украины. В итоге Евгению так и не дали срок, потому что дело пустое и в нем нет никаких доказательств. Однако они не знают, что с ним делать, и продавливают сделку со следствием лет на пять тюрьмы вместо двадцати, которыми ему угрожают.

Гриб: Очень характерно: российские спецслужбы берут в оборот тех, кто активно проявил себя во время Революции Достоинства и последующих за ней событий, причем даже если это посты в соцсетях. Так что в российские «черные списки» может попасть любой – таковы реалии последних лет, и дальше, на мой взгляд, будет только хуже.

(Текстовую версию материала подготовил Владислав Ленцев)