«Больнее всего для крымчан – видеть беспорядок в Украине» ‒ Самар

О чем пишут журналисты-расследователи, выехавшие из Крыма? Как результаты их работы используют международные организации? Почему в Крыму не действуют даже российские законы? Об этом в рамках марафона Радио Крим.Реалии «Сто дней эфира в Крыму» говорим с главным редактором Центра журналистских расследований Валентиной Самар.

Новиков: Расскажите детальнее, чем вы сейчас занимаетесь?

Самар: Центр журналистских расследований ‒ это организация, в которую входят интернет-издание, программа «Вопрос национальной безопасности», которая уже почти 10 лет выходит в эфире Черноморской телерадиокомпании. Еще один проект ‒ «Слідство.Інфо», это общенациональные расследования. Мы расширили географию, потому, что Крым теперь везде – в каждом регионе Украины.

Новиков: Как вы сейчас работаете с Крымом?

Самар: Работаем, как и работали. Много людей нас смотрят, слушают, пишут нам, приезжают. У нас длинные руки, мы знаем новости из Крыма. Мы можем проверить информацию и делать расследования на оккупированной территории Крыма, будучи в Киеве. И мы это делаем.

Некречая: Журналисты вашего центра расследований ‒ тоже «иностранные агенты» для России?

Самар: Понятия не имею. Мы никак не реагировали на письма от Генпрокуратуры России или Роскомнадзора. Мы не признаем юрисдикцию Российской Федерации на оккупированной части Украины. Конечно, те, кто живет там, вынуждены это делать. Поскольку мы работаем дистанционно, то нам ни жарко, ни холодно.

Новиков: Есть ли опасность для журналистов, которые работают в Крыму?

Самар: Опасность есть для всех, не только для журналистов. Хотя там и профессиональных журналистов почти не осталось. Кто-то ушел из профессии, многие переехали (на материковую часть Украины ‒ КР).

Некречая: Ваша деятельность в Крыму до оккупации и теперь чем-то отличается? Раньше у вас был, например, доступ к чиновникам.

​Самар: Секрет расследовательской журналистики в том, что нам совсем не нужно бегать за чиновниками. Мы не делаем материалы на основании того, что они думают и комментируют. Мы работаем с документами, ищем связи между ними и людьми, структурами. Исследуем результаты, факты и решение. В этом смысле робота не очень отличается. Но отличается тематика. Сейчас мы имеем дело с военными преступлениями, которых не было раньше. Любые преступления, кроме бытовых или административных, подпадают под квалификацию военных, согласно Женевской конвенции 1949 года. Такие преступления подпадают под юрисдикцию Международного уголовного суда, нарушается международное гуманитарное право. Поэтому сейчас наша работа похожа на работу следственных органов.

Новиков: Как бы вы охарактеризовали сегодняшнее медиаполе в Крыму?

Самар: Пожалуй, это профессиональная деформация, но я очень спокойно на это смотрю. Мы отделяем факты от комментариев и смотрим: если факты имеют общественное значение, то мы с ними работаем. В первую очередь нас интересует, есть ли преступления против украинских граждан и нарушаются ли права человека.

Первые месяцы оккупации ни один государственный или правоохранительных орган Украины не вел мониторингов нарушения прав человека в Крыму. Тот мониторинг, которые мы вели с коллегами, был использован в отчете ОБСЕ по нарушению прав украинских и иностранных журналистов, которые приехали в первые дни оккупации. Только за один март 2014 года мы зафиксировали 93 преступления. Мы передали мониторинг в прокуратуру АРК – по ним ведутся расследования. Потом все это пойдет в Международный уголовный суд.

Новиков: Что делать, когда по украинскому законодательству что-то разрешено, а по российскому ‒ запрещено?

​Самар: Я бы не стала говорить о том, какое законодательство в Украине, а какое ‒ в России. Потому что Крым ‒ это не Россия в правовом смысле. В России можно выйти на митинги целыми колоннами, через весь Питер пройти с украинским флагами. И ничего вам за это не будет. А в Крыму дай бог, чтобы был административный штраф. Если в России возможны одиночные пикеты, то в Крыму это невозможно. Права и свободы в Крыму специально сужают, чтоб эта военная база имела все меньшие риски. То есть там не работает даже российское право.

Новиков: Сейчас Россия судится по турбинам Siemens, говоря о том, что имеет право их получить. Мол, согласно международным нормам, страна-оккупант должна обеспечивать права населения, в том числе и на электрику. Такой аргумент может сработать?

Самар: То, что Россия признала, что она должна действовать в Крыму согласно нормам международного гуманитарного права ‒ существенный момент.

Новиков: Они прямо не сказали, но, по сути, признали себя оккупантом.

Самар: Да. Но меня больше волнует другое. Первые три года оккупации Украина серьезно готовилась к международным судам и подавала заявления. Только в Европейский суд по правам человека было подано пять заявлений от Украины – это без учета тысячи индивидуальных заявлений. Международный уголовный суд уже второй год изучает материалы по трем кейсам: события на Майдане, оккупация и аннексия Крыма и вооруженный конфликт на Донбассе. И прокурор МУС уже два года признает, что территория Крыма ‒ оккупирована, а также признает вооруженный конфликт. Нас спросят ‒ а что с доказательствами? За это я волнуюсь, потому что знаю, как работают наши правоохранительные органы.

Некречая: Вы говорите о том, что мы должны выяснить, что же произошло в начале 2014 года ‒ чем занималась украинская власть, какими были приказы. У кого бы вы об этом спросили? У Петра Порошенко?

​Самар: Я бы не спрашивала у Порошенко ничего. Я бы хотела ему сказать, что у него осталось очень мало времени на то, чтобы вернуть доверие людей, которое он очень быстро теряет. Очень мало времени, чтобы исправить ситуацию, резко ушедшую в пике. Коррупция, которая продолжает стрелять нам в спину, приобрела новую окраску благодаря новым схемам и людям. Вернуть доверие людей и западных партнеров, быть успешным политическим деятелем невозможно, если ты при этом остаешься бизнесменом, который продолжает богатеть, в частности, за счет военных заказов. Такие вещи на войне не прощаются никогда.

Людям в Крыму сейчас больнее всего видеть беспорядок в Украине. То, что Украина теряет шансы стать развитой европейской страной без коррупции. Больнее всего людям в Крыму наблюдать и за тем, какие непрофессионалы руководят страной, как зарабатывают на войне, как пренебрегают их доверием. Всем хочется видеть Украину успешной. Потому что иначе мы не вернем Крым и Донбасс.

(Над текстовой версией материала работала Катерина Коваленко)