Нарушаются ли права человека в Крыму? Почему российские власти преследуют крымских татар? Как можно помочь украинцам, которые находятся в крымских и российских тюрьмах? Об этом говорим с гостьей «Дневного шоу» на Радио Крым.Реалии – журналисткой и правозащитницей, координатором медийной инициативы за права человека Марией Томак.
– Что для вас Крым? Бывали ли вы там?
– Прежде всего, для меня Крым – это Украина. Конечно, я там бывала неоднократно. И летом, и зимой – мы там даже когда-то Новый год с друзьями встречали. Я была среди тех, кто поехал в Крым в марте 2014 года. Я благодарна себе за это решение, а также своим коллегам, которые меня поддержали и поехали со мной. У меня остались фото, видео тех событий, в том числе «референдума». Позже эти материалы мы передали в Министерство юстиции вместе с нашими показаниями в рамках межгосударственной жалобы Украины против России.
Когда я об этом вспоминаю, всегда думаю о том, что не все из активистов Майдана, которые тогда ехали в Крым, вернулись. Некоторые пропали без вести, некоторые попадали в плен. Мне до сих пор кажется, что в 2014 году украинское общество недостаточно поддержало Крым. Думаю, количество активистов, неравнодушных людей, которые должны были ехать и поддерживать акции сопротивления оккупации, могло бы быть больше. Я не уверена, но, возможно, сценарий удалось бы немного скорректировать.
– Мария, вы долгое время были журналисткой, работали редактором. А перед Евромайданом вы решили перейти в правозащитную деятельность. Почему?
В 2014 году украинское общество недостаточно поддержало КрымМария Томак
– Я всегда интересовалась темами правозащиты. Для меня это был Хельсинкский союз, шестидесятники, мне посчастливилось быть знакомой с покойным Евгеном Сверстюком, с другими, еще живыми, диссидентами. Когда я начала работать в этой сфере, поняла, что контекст сильно изменился, изменились вызовы для Украины. Я начала работать с «Центром Гражданских Свобод» в марте 2013 года. Конечно, я даже не могла представить, что скоро случится Майдан. Но это произошло очень вовремя, и с этого времени началась новая страница.
– Изменилось ли ваше видение своей миссии после того, как вы начали заниматься правозащитной деятельностью, когда начался Майдан, аннексия Крыма, война на востоке?
– Я не могу четко сформулировать миссию, но какое-то внутреннее чувство формировалось, исходя из тех вызовов, которые передо мной возникали. Тема узников Кремля взвалилась на меня, когда мы помогали семье Юрия Доценко – сейчас он уже на свободе в Украине. Дальше все пошло как снежный ком: увеличивается количество арестов, постоянно нужно консультировать, искать адвокатов, контактировать с украинскими властями по этим делам. Я скажу откровенно: я всегда была человеком проевропейским, всегда считала, что Украина должна быть в НАТО и ЕС. И это не изменилось. Но когда я начала работать в правозащитной сфере, изменилось мое видение и отношение к вещам, которые связаны с правами человека. Было много открытий, но в ключевых вопросах моя позиция осталась неизменной.
Мария Томак
– Сейчас вы занимаетесь медийной инициативой за права человека. Вам помогает в этом ваш журналистский опыт?
– Конечно. Мне даже сложно сказать, чего в нашей деятельности больше – журналистики или правозащитного активизма. Но в Украине, да и вообще на постсоветском пространстве, эти жанры можно сочетать. Таким образом можно приносить тему нарушений прав человека в медийный мир, а журналистику – в сферу прав человека. Это движение в двух направлениях.
– Есть ли в Крыму проблемы с правами человека? Крымские медиа замалчивают эту тему, из-за чего большинство людей в Крыму считает, что все хорошо.
– Мне это напоминает советский дискурс. Там тоже все было хорошо. Ну убили 10 миллионов людей во время Голодомора, потом еще несколько миллионов подверглись репрессиям... Но ведь страдали не только те, кто «позволял себе лишнего», страдали все.
В России и Крыму – 60 политзаключенных, и большинство из них – крымские татарыМария Томак
Проблемы с правами человека в Крыму есть. И это не только мое мнение, можно бесконечно ссылаться на резолюции международных организаций, которые эти проблемы констатируют. Я понимаю, что некоторые люди в Крыму могут этого не замечать. Но если пообщаетесь с крымскотатарским сообществом, я думаю, вы однозначно заметите серьезные проблемы – постоянные обыски, аресты. Сейчас мы считаем заключенными по политическим мотивам на территории России и Крыма 60 человек, и большинство из них – крымские татары.
– Кто подпадает под угрозу? Те, кто активно себя ведет? Или все?
– Безусловно, в первую очередь – те, кто активно проявляют проукраинскую, антиоккупационную позицию. Но вот последние аресты в Крыму: люди просто пришли на обыск с камерами, чтобы фиксировать правонарушения. Они не кричали «долой оккупантов». Более того, люди как-то пытаются в оккупации жить, получают российские документы, потому что иначе там никак.
– Что делать с украинцами, осужденными в России? Савченко была не одна, но через два года после ее освобождения ничего не изменилось. Люди с украинскими паспортами до сих пор остаются в российских тюрьмах.
В первую очередь под угрозу попадают те, кто активно проявляет проукраинскую позициюМария Томак
– Люди, которые сидят в тюрьмах Крыма и России – это части одной истории. Россия считает, что эти люди осуждены согласно российскому законодательству. Здесь речь идет, скорее, о пути их освобождения. Они могут быть освобождены, сейчас это очевидно. Афанасьев, Солошенко, Умеров, Чийгоз – все они освобождены путем помилования Путина.
– По Умерову и Чийгозу документов никто не видел, кстати.
– По крайней мере, мы так это понимаем, учитывая процедуру. Другого варианта я себе не представляю. Именно поэтому мы объединяем эти две категории – потому что все равно ситуация должна решиться на уровне российских властей.
– Зачем России нужны такие громкие дела, как «дело Хизб ут-Тахрир», дело Олега Сенцова, дела с журналистами?
– Люди преследуются разными правоохранительными органами России. Кто-то – Следственным комитетом, кто-то – ФСБ. Я не думаю, что есть какой-то единый центр, который говорит, кого задерживать следующим. Просто есть определенная система преследований. Но все равно все аресты происходят в рамках российской агрессии. Я думаю, некоторые дела являются следствием нагнетания истерии, а некоторые, как по «Хизб ут-Тахрир», – инструментом политического преследования.
– Кто может заставить Кремль освободить украинских политзаключенных в Крыму и России?
– Главную роль должна играть Украины. Освобождение Ильми Умерова и Ахтема Чийгоза, которое состоялось при посредничестве Эрдогана (президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана – КР) показывает, что Медведчук (Виктор Медведчук – КР) – не единственный, кто может вытаскивать украинцев. Очевидно, есть другие пути, и Украина должна искать их активнее. А также поддерживать политзаключенных путем поиска адвокатов и помощи их семьям.
(Над текстовой версией работала Катерина Коваленко)