В «Дневном шоу» на радио Крым.Реалии говорим с украинским писателем Андреем Курковым. Каким писатель изобразит Крым в новой книге, может ли украинская власть наладить связь с крымчанами и какой украинцы видят Европу?
– Ваши книги расходятся большими тиражами во всем мире. Каким вы представляете своего читателя?
– Мой читатель может иметь любой паспорт в кармане. У меня уже давно нет читателей в России, потому что мои книги запрещены и не выходят там с 2008 года. А с 2014 года запрещен ввоз (в Россию) моих книг из Украины. Но с пиратских сайтов скачать их можно. В принципе, я пишу для нас, о нас и для всех. Мой последний роман, правда, о Литве, о Европе, но все равно он касается нас, потому что мы тоже идем к этой шенгенской зоне. Пока мы пересекли линию «безвиза» – посмотрим, что будет дальше.
– Свой роман вы назвали «Шенгенская история». О чем он?
– Роман начинается 21 декабря 2007 в полночь, когда Литва присоединилась к Шенгенской зоне и надолго (или навсегда) подняла шлагбаум на границе между Литвой и Польшей. Это история трех молодых пар, которые не имеют образования, кроме школы, которые познакомились на рок-фестивале Be2gether на границе с Беларусью. Они мечтали, как и многие другие молодые литовцы, поехать куда-то дальше. И вот две пары поехали: одна – в Лондон, другая – в Париж. А третья осталась на маленьком хуторе возле городка Аникщай.
Это история о том, как Европа воспринимает представителей малых наций, которые сначала не боятся раствориться, а потом понимают, что Европа – это такой романтический образ, который к реальности очень часто не имеет отношения.
– Изменилось ли ваше творчество после того, как началась война?
– После начала Майдана у меня вдруг исчезло чувство юмора и одновременно исчезло чувство страха. Сейчас чувство юмора возвращается, хотя пишу о вещах не смешных. «Шенгенская история» – серьезная. Роман, который я пишу сейчас, – о Донбассе, о Крыме, об Украине – тоже реалистичный и серьезный.
– Вы пишете о Крыме?
– Главный герой романа находится в поселке Албат Бахчисарайского района. Он приехал к своему коллеге по пчеловодству – крымскому татарину, с которым он познакомился 20 лет назад. Но он узнает, что тот исчез два года назад.
– Когда происходят эти события?
– Этим летом.
– Когда книга будет готова? Как она будет называться?
– Я думаю, что до конца года я ее закончу и весной она выйдет. Рабочее название – «Серые пчелы». Но название может измениться.
– В интервью изданию «Факты» от 20 марта 2014 вы сказали, что Крым, скорее всего, ждет судьба Абхазии. Также вы сказали, что России понадобится Херсонская область для сухопутной связи с Крымом, и Украина теперь в состоянии войны с Россией – возможно, навсегда. Изменились ли ваши мысли с тех пор?
– Особо не изменились. Судьба Крыма – грустная, независимо от того, сколько там счастливых и несчастных людей от того, что пришла Россия. Также я думаю, что несчастные люди там более несчастны, чем счастливы те, кто счастлив. Счастливые уже успокоились и поняли, что жизнь не стала раем для них.
– История с оккупацией Крыма для вас личная?
– Последний раз мы с семьей были в Крыму в январе 2014 года. У нас была такая традиция – ездить в Крым на неделю сразу после Нового года. У нас там были друзья, знакомые. Когда все оборвалось, я почувствовал себя жертвой оккупации. Меня не оккупировали, но оккупировали землю, связанную с моим детством.
– Общаетесь ли вы с кем-то, кто остался там?
– Практически нет. Но те, с кем я дружил в фейсбуке и кого знал лично, следят за тем, что я пишу. А я слежу за тем, что они пишут. Но когда я пробовал им звонить, понял, что они боятся вступать в контакт. Они верят, что за ними следят, что за лайк или репост можно сесть в тюрьму. Это психологическая травма. Это возвращение к 1937 году – когда не знаешь, за что к тебе придут в пять утра.
– Как вы думаете, кто виноват в оккупации?
– Я думаю, что виноваты все украинские президенты – от Кравчука. Крым все эти годы не был ни под информационным, ни под культурным небом Украины. Никаких интеграционных процессов не было. Это проблема и Донбасса, и украинской Бессарабии. Люди чувствуют отсутствие страны, в которой живут.
– Как сейчас разговаривать с людьми, которые остались на территории полуострова? И есть ли смысл в таком общении?
– Те, кто хотят общаться, приезжают сюда. Говорить с теми, кто поддерживал аннексию, нет смысла – потому что они не будут слушать, будут воспринимать любую инициативу с украинской стороны как интерес спецслужб.
– А что делать с теми, у кого нет четкой позиции? Может ли быть украинское культурное влияние на людей?
– Может. Но разговор может быть по советскому принципу стенгазеты. Книги могут быть, музыка, кино. Через искусство можно обращаться к этим людям.
– Вы являетесь членом ПЕН-клуба. В нем есть комитет «Писатели в тюрьмах», который ведет реестр всех арестованных писателей и журналистов и устраивает кампании для их освобождения. Среди них есть и крымчанин Олег Сенцов. Эта помощь дает результат?
– Комитет «Писатели в тюрьмах» за годы своего существования помог освободить тысячи писателей и журналистов. Кампания за освобождение Сенцова продолжается, сейчас ею хочет отдельно заниматься также канадский ПЕН. Мы занимаемся и другими делами в Крыму. Например, Николай Семена, которому дали условный срок, но запретили заниматься публичной деятельностью, – тоже под нашей защитой и является членом украинского ПЕНа.
(Над текстовой версией материала работала Катерина Коваленко)