Жизнь после призыва: что ждет российских срочников?

Указ об осеннем призыве 2017 года президент России Владимир Путин подписал 27 сентября, в этот же день официальный документ был опубликован на портале правовой информации. Российская армия постепенно переходит на контрактную основу, но процесс идет очень медленно, а многие классические проблемы службы по призыву никак не решаются.

Ожидается, что на военную срочную службу этой осенью будут призваны 134 тысячи молодых людей. Это меньше, чем год назад, когда российскую армию пополнили 152 тысячи призывников, а весной этого года служить пошли 147 тысяч человек.

Руководитель постоянной комиссии по правам военнослужащих Совета по правам человека при президенте Российской Федерации, координатор движения "Гражданин и армия" Сергей Кривенко считает, что эти цифры свидетельствуют о том, что в обозримом будущем Россия может перейти к контрактной армии.

Сергей Кривенко

​– Такая задача стоит, – отметил правозащитник. – Более того, это является сейчас магистральным курсом – перевод Вооруженных сил Российской Федерации на контрактную основу. В 2012 году президент России поставил задачу и даже назвал примерные сроки – к 2020 году количество военнослужащих по призыву должно сократиться в два раза. Этот переход идет не так быстро, как хотелось бы, но постепенно он происходит. И именно с этим я связываю уменьшение количества при призыве сейчас.

– Насколько действительно армия сейчас готовит людей, способных в случае экстренной ситуации защищать родину?

– 58-я статья Конституции говорит о том, что все граждане России обязаны принимать участие в защите отечества. Насколько это все будет эффективно, зависит от множества факторов. Действительно, за последние годы, начиная с того момента, когда министром обороны стал Анатолий Сердюков, как бы к нему ни относиться, в российской армии были проведены довольно серьезные реформы, которые сейчас продолжаются. Тогда же был взят курс на создание мобильной профессиональной армии, которая может решать одновременно несколько задач по периметру нашей страны. Эти реформы продолжаются. Мы, как правозащитная организация, со своей стороны приветствуем это, потому что контрактник – это совсем другой правовой тип военнослужащего. В отличие от военнослужащего по призыву, у которого фактически нет правовых рычагов и механизмов. Есть положительные примеры того, как негативные явления (насилие, вымогательство, унижение человеческого достоинства) исчезали в частях, которые полностью перешли на контрактный способ комплектования. Например, пограничная служба в 2007 году перешла полностью на контракт. И с этого момента, по крайней мере, в правозащитные организации прекратила поступать информация об избиениях, о насилии в пограничных частях. Там возникли другие проблемы, связанные с бытом, со службой. Но это другой уровень проблем, который не так будоражит общество. Так что переход армии на контракт способен решить как минимум застарелую проблему – избавить от дедовщины.

К сожалению, переход на контрактную армию идет не так быстро, как хотелось бы, но все-таки идет. В армии были запрещены в свое время и принуждения солдат к любому труду, не связанному с военной службой, и, насколько я знаю, сейчас жестко за этим следят. Солдат занимается боевой подготовкой, физической подготовкой. Армия перешла на аутсорсинг. Здесь тоже не обошлось без проблем, тем не менее солдат был избавлен от необходимости работать на кухне, следить за состоянием военных городков. Конечно, здесь нужно делать массу оговорок, и не все так гладко, как нам всем бы этого хотелось. Тем не менее главное направление – переход российской армии на контрактную основу – я считаю весьма положительным, – отмечает правозащитник Сергей Кривенко.

Уменьшение числа призывников не должно успокаивать, считает член Общественного совета при Минобороны России, ответственный секретарь Союза комитетов солдатских матерей России Валентина Мельникова. По словам главы правозащитной организации, одна больная проблема по-прежнему остается – это халтурная работа военкомов и призывных комиссий, которые отправляют больных новобранцев в войска.

Валентина Мельникова

– Сейчас это выглядит особенно неприлично, потому что после создания Национальной гвардии – структуры с достаточно высокой боеготовностью – к ним направляют совершенно не годных для этой службы ребят. Коллеги в регионах пишут в прокуратуры, пытаются жаловаться в штабы округов и начальникам медслужбы. Потому что уже есть результаты работы медкомиссий, которые больных признают здоровыми, годными к призыву.

​– Тут еще можно вспомнить случай, когда срочники заболели пневмонией…

– История с этими массовыми пневмониями уже давняя. Я вам должна сказать, что военные медики победили нашего главного санитарного врача товарища Онищенко и теперь стараются делать прививки. На этот счет есть официальное распоряжение Минздрава, еще какие-то нормативные документы, касающиеся тех, кто уже признан годным, у кого повестка с вещами. Им дают направление на прививку дома, чтобы был хотя бы месяц до отправки. Это сильно изменило ситуацию. Потому что люди приезжают уже привитые, перенесшие этот период, и дальше все в порядке. С военной медициной проблем нет. За эти лето и осень у нас было несколько таких совершенно непристойных офицерских поступков, когда больного явно не хотели отправлять в госпиталь. Последняя история: мальчик натер ногу, нога начала гноиться, дальше предгангренный сепсис. И только тогда, через неделю, его отправили в госпиталь! Понятно, что это совершенно недопустимо.

​– То есть это не медицинская проблема?

– Военная медицина у нас хорошая. Общие усилия наших военных руководителей позволили и снабжать нормально госпитали, и оборудование поменяли, и ремонт в госпиталях косметический сделали. О некоторых военных медицинских учреждениях можно рассказывать и рассказывать. Военные врачи, конечно, хорошие врачи, есть среди них просто виртуозы. Проблема в районных поликлиниках. Это проблема Минздравов уровня субъектов Федерации. Потому что в призывных комиссиях, в районных военкоматах сидят люди, которых врачами назвать нельзя ни при каких обстоятельствах. Они не знают документов, которыми они должны руководствоваться – положение о военной врачебной экспертизе. Они не диагностируют. Они не умеют читать, они не понимают, что есть какие-то медицинские нормы и какие-то медицинские требования. Главное, чтобы он был годным, чтобы его отправили, чтобы они потом получили по окончании призыва свою премию. Это абсолютно советская история.

– А как же реформа армии?

– Как были паркетные мобилизационные офицеры, так и остались. Во всяком случае, сейчас служат те, которых я знаю с незапамятных времен. Я с 1989 года работаю, и где-то с 1990-1991 года они служат на тех же местах. Другой работы они не знают. Другие дела их не интересуют. При этом они не отвечают за то, какие новобранцы приходят в часть. Они никак и ничем не отвечают за то, что происходит: ни за халтуру военкомов, ни за то, что личные дела пустые, ни за то, что отправляют на другой конец России ребят-призывников, у которых дома родители-инвалиды, жены или дети, которые имеют право служить вблизи места жительства семьи. Только когда что-то случается трагическое, только тогда этих полковников увольняют. Хорошо, вы хотите получать премии за выполнение призывов, но вы совесть-то имейте! Вы этих больных с больными суставами, с больным позвоночником, гипертоников, с бронхиальной астмой отправляете в воинскую часть. И это все падает на голову офицеров части. Почему такое отношение к своим сослуживцам и офицерам? Вот сейчас будет пополнение в учебные центры. Из этих 1,5 тысяч ребят процентов 70 надо сразу класть в госпиталь. Сразу! Потому что или у него недовес, или у него ожирение III степени, или у него давление 190 на 140, либо у него в сердце дырочка, когда первое же физическое упражнение может привести к гибели человека. Вот это проблема.

​– А все то, чем раньше пугали – побои, поборы исчезли сейчас в армии?

– Между ребятами конфликты бывают, но чисто личностные – ни голода нет, ни грязи нет. Денежные поборы – это офицеры обычно провоцируют. Всего, что было раньше, когда из-за куска хлеба убивали, когда в наряде смертным боем друг друга били – этого нет. Бытовая часть вполне приличная. Военная учеба тоже нормальная. В общем, все эти системные советские штуки пропали. А вот то, что там больные оказываются, и их много, и они тяжелые больные – и все это падает на военную медицину, это есть. Госпитали заполняются призывниками. Я напоминаю всем, что месяц пребывания на обследовании и простом лечении солдата в госпитале стоит 100 тысяч рублей. И если направляют 10 солдат – миллиона как не бывало. И вот это очень серьезно, – заключает Валентина Мельникова.

Осенняя призывная кампания 2017 года началась в России 1 октября и закончится 31 декабря.