Одна большая пытка

Сегодня в подконтрольном России Симферопольском районном суде оглашен приговор по делу Ильми Умерова, одного из лидеров крымскотатарского национального движения. В мае 2016 года в Бахчисарае прошли массовые обыски и задержания среди крымских татар. В итоге были арестованы четверо местных жителей, которых ФСБ обвинила в участии в запрещенной в России мусульманской партии "Хизб ут-Тахрир". В тот же день в своем доме в Бахчисарае был задержан заместитель главы Меджлиса крымскотатарского народа Ильми Умеров. Его отвезли на допрос в Симферополь и предъявили обвинение в сепаратизме, то есть публичных призывах к нарушению территориальной целостности России (ст. 280.1 УК РФ "Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации").

"В марте 2016 года гражданин Умеров, находясь на территории Украины, выступал в прямом эфире украинского телеканала АТR, где публично призывал к необходимости нарушения территориальной целостности РФ. Затем выступления Умерова были размещены в сети Интернет", – прокомментировала дело против Умерова тогдашний прокурор Крыма Наталья Поклонская.

​Умерову грозило до пяти лет лишения свободы. К концу судебного процесса, который начался в июне следующего года в Симферопольском районном суде, прокурор Денис Семенчук запросил для него три с половиной года лишения свободы условно и три года запрета на занятия любой публичной деятельностью.

Однако, как передает из зала суда корреспондент Радио Свобода, судья вместо условного срока дал реальный – два года колонии-поселения.

Умеров продолжает настаивать на своей невиновности, а его адвокаты уже заявили, что будут обжаловать любой обвинительный приговор.

– Я считаю себя только гражданином Украины, – заявил во время выступления в прениях сторон Ильми Умеров. – В 2014 году открыто выступил против так называемого референдума, так называемого присоединения, и всего, что происходило в дальнейшем. Аннексию называю аннексией, а установленную власть – оккупационной. Считаю, что необходимо вернуться к границам 1991 года, установившимся при развале СССР. Эти границы признаны в мире и подтверждены соответствующими документами между Украиной и Россией.

Эту позицию зампред Меджлиса отстаивал с самого начала преследования в рамках уголовного дела о сепаратизме, ссылаясь на договор России и Украины "О границах", который так и не был изменен после событий 2014 года, и на официальные заявления международных структур о непризнании российского статуса полуострова. За время следствия и судебного процесса таких заявлений стало значительно больше, начиная с резолюции Генассамблеи ООН 68/262 "О территориальной целостности Украины" и заканчивая апрельским решением международного суда ООН в Гааге, где крымские татары и украинцы в Крыму называются "уязвимыми". Тексты резолюций и заявлений адвокаты Умерова пытались приобщить к материалам дела, но суд им отказывал, ссылаясь на то, что они не имеют отношения к обвинению против зампреда Меджлиса.

Обвинение против Умерова формально было выдвинуто после его интервью крымскотатарскому телеканалу ATR, которое он дал в студии 19 марта 2016 года. Телеканал тогда был в Крыму, однако после нескольких обысков был вынужден переехать в Киев, поскольку Роскомнадзор не выдал ему лицензию на вещание в России. Как следует из обвинительного заключения, во время эфира Умеров, "действуя по мотивам политической вражды по отношению к Российской Федерации и факту вхождения в ее состав Республики Крым в качестве нового субъекта..., в целях публичного воздействия на сознание и волю неограниченного круга лиц, а также склонения их к осуществлению экстремистских действий... обратился с призывами к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации, а именно на возвращение Республики Крым под юрисдикцию Украины".

Основные претензии российских силовиков вызвало желание Умерова усилить санкции против России и его фраза: "Надо вынудить Россию выйти из Крыма, Донбасса и Луганска". Во время судебного процесса выяснилось, что Умеров эту фразу в таком виде не произносил, а "неограниченный круг лиц" составил 711 зрителей записи эфира на YouTube на момент предъявления обвинения. Запись длится около 40 минут, Умеров говорил на крымскотатарском языке. Перевод его выступления занял десять убористых страниц в материалах дела.

Во время следствия Умеров пытался оспорить возбуждение уголовного дела в суде, но безрезультатно. В мае 2016 года с него была взята подписка о невыезде. ФСБ запросила своего же специалиста Ольгу Иванову провести лингвистическую экспертизу с ответом на вопрос: имеются ли в речи Умерова призывы к сепаратизму. Эксперт ответила утвердительно. Еще один эксперт сравнил паспорт Умерова и "мужчину с короткими светлыми волосами, одетого в светлую рубашку, галстук и темный классический пиджак", который выступал в эфире ATR, и признал, что это "одно и то же лицо". Наконец следователь запросил у суда возможность провести судебно-психиатрическую экспертизу, суд разрешил, но Умеров от добровольного ее прохождения отказался. 11 августа, во время судебного заседания, когда рассматривалось требование следователя, ему стало плохо, приехала скорая помощь, и зампреда Меджлиса госпитализировали. Через неделю сотрудники ФСБ вывезли его из больницы в психиатрическую клинику, где Умеров оказался заперт почти на месяц.

В первый же день в клинике у Умерова отобрали телефон, запретили передачки и встречи с родными. Дверей в палатах не было, вокруг все время находились больные. Жарким летом они спали на улице, куда рядами выставили кровати. Умерову нельзя было хранить в палате личные вещи, и обращались с ним, как и с другими больными. Он не ел больничную еду, опасаясь, что его могут накормить психотропными препаратами.

Вместо экспертизы с ним регулярно беседовали врачи.

– Вам просто нужно признать, что вы ошибаетесь, и все от вас отстанут, – заявила ему во время одной из таких бесед врач. Через несколько дней Умерову стало плохо настолько, что он потерял сознание. После того как эта информация попала в СМИ, следователь Игорь Скрипка заверил родных, что теперь для него создадут условия получше. Умерову выдали отдельный ключ от туалета, разрешили звонить и два раза в день принимать пищу, которую ему привозили родственники.

Умеров провел в клинике 21 день. За это время правозащитники и западные политики заговорили о возвращении карательной психиатрии как метода работы российских спецслужб. Президент Украины Петр Порошенко говорил об этом в интервью CNN. Член Совета по правам человека при президенте Максим Шевченко назвал преследование Умерова возвращением карательной медицины. "Если здесь на самом деле перешли к карательной психиатрической медицине в интересах следствия, это чудовищный симптом. Если это делается с санкции крымских властей или силовых структур, это просто преступление", – сказал Шевченко. Он обещал доложить о преследовании Умерова Владимиру Путину, но сделал он это или нет, неизвестно. "Мемориал" назвал дело против Умерова политически мотивированным, а действия силовиков – незаконными. Представители ЕС и Госдепа выступили с обеспокоенностью возвращением карательной медицины. "Я оценил проведение экспертизы как "одну большую пытку", имеющую целью запугать, деморализовать и унизить меня", – говорил Умеров в суде.

Ильми Умеров

Зампред Меджлиса был признан вменяемым, судебный процесс начался почти через год. Интересы Умерова в суде представляли местные адвокаты Эмиль Курбединов, получивший в этом году правозащитную премию Front Line Defenders, и Эдем Семедляев, а также приехавший из Москвы Марк Фейгин. Еще одним адвокатом должен был стать Николай Полозов, который вел в это время дело еще одного зампреда Меджлиса Ахтема Чийгоза, обвиняемого в организации массовых беспорядков. Так следствие и суд назвали антисепаратистский митинг крымских татар и украинских активистов в марте 2014 года. Однако Полозова из дела фактически "выбили", и в суде он выступал уже в качестве свидетеля. Зимой 2017 года судья Верховного суда Крыма Юрий Латынин разрешил следователю Скрипке допросить Полозова в качестве свидетеля по делу Умерова. Полозов назвал это покушением на адвокатскую тайну, а единственным вопросом, который следователь хотел задать адвокату, оказался "является ли Умеров членом Меджлиса". Последним в команду защитников Умерова вошел диссидент и публицист Александр Подрабинек, специалист по изучению методов карательной психиатрии в Советское время. Прокурор Олег Саргинов, представлявший гособвинение, протестовал.

Меджлис был запрещен Верховным судом Крыма по инициативе Натальи Поклонской, которая назвала деятельность организации "антироссийской". В сентябре 2016 года запрет подтвердил Верховный суд России, членство в организации стало подпадать под антиэкстремистское законодательство. Через полгода Международный суд ООН обязал Москву восстановить Меджлис, но исполнять это решение Россия не спешит, хотя крымскотатарские активисты в связи с этим подали в Верховный суд Крыма заявление о пересмотре запрета.

Основной свидетель обвинения, допрошенный в суде, – эксперт ФСБ Ольга Иванова, готовившая экспертное заключение по делу Умерова. Она же проводила экспертизу по делу крымского журналиста Николая Семены, также обвиняемого в сепаратизме. В экспертном заключении по этому делу адвокаты насчитали 72 грамматических ошибки, а рецензент назвала Иванову некомпетентной. Тем не менее ее мнение о сепаратизме в выступлении Умерова стало базой для обвинения. "Выводы о наличии призывов вытекают из "общей направленности текста", – заявила в суде Иванова.

Иванова проводила экспертизу русского перевода речи Умерова на крымско-татарском языке и назвала его стенограммой. После допроса переводчика Хубедина Салединова стало ясно, что перевод был весьма вольный и на стенограмму не похож. Единственным, кто мог знать крымскотатарский язык из всех участников дела Умерова, был оперуполномоченный ФСБ Владимир Шевченко, который до 2014 года работал в СБУ и курировал вопросы, связанные с крымскими татарами. В протоколе допроса он утверждает, что "получил оперативную информацию", а в суде заявил, что сам мониторит СМИ и обнаружил выступление Умерова. Обвиняемый назвал это доносом.

Переводчика Салединова допрашивали два дня: выступление Умерова транслировали на экран в зале суда, прерывая на каждой фразе, чтобы переводчик успел сказать ее на русском. Текст на крымскотатарском вообще никто не потрудился сделать, Салединов и для ФСБ переводил на слух. Переводчик путался, забывал слова, из зала ему подсказывали, а приставы призывали к тишине. "Надо их влияние должно быть, чтобы Россия вышла из Крыма и Донбасса", – так перевел Салединов спорную фразу Умерова.

Судья Андрей Кулишов, раздраженный постоянными ошибками переводчика, спросил: "Это дословный перевод, вы уверены? Вы же слышите, что он не идет по логике". "Вот это слово "надо" я не произносил", – прокомментировал перевод Умеров и спросил у Салединова, как звучит слово "надо" на крымскотатарском? Переводчик замялся и из зала подсказали: "керек". Салединов признал, что в речи Умерова этого слова нет, а в конце допроса пояснил: "Следователь, то ли Музыка, то ли Скрипка, три-четыре раза вызывал меня для переподписывания. Он мог изменить текст. Если есть расхождение, то это его вина". Прокурор не выдержал и потребовал допросить следователя в суде.

Ильми Умеров на заседании суда

Игорь Скрипка в суде держался нервно, на большинство вопросов отвечал, что он забыл, но может посмотреть и проверить. Несколько понятых в суде заявили, что в ФСБ они были только один раз, а в материалах дела хранится несколько их допросов с одинаковым текстом. "Это же их слова, при чем здесь я, я только записывал с их слов", – ответил на это Скрипка. Переводчика он обвинил в клевете и заявил, что лично записывал за ним перевод, который тот проговаривал устно. Салединова вызвали второй раз. Он был испуган и сбивчиво пояснил, что ни в чем не уверен. После допроса переводчика Умеров заявил: "Мы еще не начали работать, а дело уже разваливается".

Со стороны защиты выступили восемь человек, все крымские татары, которые понимали речь Умерова. "Он предположил, что... санкции могут быть применены для того, чтобы Россия сама приняла решение покинуть Крым и Донбасс. Он выступал за восстановление границ Украины и России в международно-признанном формате", – отметил Нариман Джелял, один из свидетелей. "Все свидетели – носители крымскотатарского языка. Все свидетели смотрели передачу, где выступал Умеров, но никто не услышал призывов к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности РФ", – отметил во время прений сторон адвокат Семедляев.

– Как сказал древнегреческий философ Аристотель, "слово – самое сильное оружие человека". А мыслитель и поэт Омар Хайям... – начал свое выступление в прениях прокурор, а в конце запросил для Умерова три с половиной года лишения свободы условно и запрет на занятие публичной деятельностью.

Умеров в ответ вновь заявил о своей невиновности. "Заявляю, что это дело сфабриковано против меня за мою позицию, за мое мнение, за то, что открыто говорю, что не признаю юрисдикцию Российской Федерации в Крыму", – сказал он. И пояснил, что слово "надо", которое эксперт ФСБ расценила как призыв, в речи на канале ATR не употреблял, о чем и говорил переводчик в суде. В конце Умеров и вовсе потребовал вынести частное определение и возбудить уголовное дело в адрес Скрипки и Ивановой за фальсификацию материалов.

Александр Подрабинек во время судебного разбирательства предложил сделать запрос в Конституционный суд России, чтобы в Москве объяснили, как статья о сепаратизме 280.1 Уголовного кодекса соотносится с 29-й статьей Конституции, гарантирующей свободу слова. Суд это сделать отказался.

– Насколько я понимаю, суду удобнее опираться на Уголовный кодекс, а не на Конституцию России, – отметил защитник во время прений. – Неизбежно встанет вопрос о привлечении к уголовной ответственности тех, кто фабриковал ложные доказательства и выносил неправосудные приговоры. Ибо преступления против правосудия не должны оставаться безнаказанными.

Украинская сторона в лице прокуратуры Автономной республики Крым, которая базируется в Киеве, отреагировала на дело Умерова объявлением подозрения одному из прокуроров, пообещав, что такие же будут предъявлены и судье. "Подготовлен проект подозрения относительно прокурора, который участвует в этом деле. Кроме того, собираются доказательства, что это дело полностью сфальсифицировано. В ближайшее время мы сможем говорить о подозрении не только в отношении прокурора, который поддерживает обвинение, но и в отношении судей", – заявил еще в августе представитель украинской прокуратуры АРК Александр Даракчи. Подозрение прокурору было предъявлено по статье государственная измена, но имя не называлось. По всей видимости, речь идет о прокуроре Олеге Саргинове, представлявшем гособвинение в самом начале процесса. Его деятельность украинские коллеги назвали "подрывной", в том числе "путем фальсификации материалов уголовного дела против Умерова".

– Я не считаю себя виновным перед Россией в чем бы то ни было! Это она виновна передо мной! Это она совершила акт агрессии в отношении Украины, оккупировав и аннексировав мою Родину – Крым! – заявил в последнем слове Ильми Умеров. – Сегодня в Крыму предавшие Украину судят не предавших. Предатели судят патриотов. Борьба продолжается, независимо от содержания приговора. Крымскотатарский народ отстаивает здесь безопасность всего цивилизованного мира. Если агрессия России в отношении Украины и Крыма останется безнаказанной, это станет прецедентом, из-за которого нарушится весь мировой порядок.

"До встречи в Гааге" – так закончил свое выступление Ильми Умеров.