Лия Ахеджакова: «Россия безнадежно отравлена пропагандой»

Суд в Москве решает вопрос о мере пресечения для задержанного накануне художественного руководителя "Гоголь-центра" Кирилла Серебренникова. Его обвиняют в мошенничестве в особо крупном размере. Следствие просит отправить режиссера под домашний арест.

Кирилла Серебренникова задержали утром 22 августа в Санкт-Петербурге и доставили в Москву. По версии следствия, режиссер организовал хищение 68 миллионов рублей, выделенных для театральной труппы "Седьмая студия". Сам Серебренников отверг обвинения, назвав их "абсурдными". После допроса в Следственном комитете его поместили в изолятор временного содержания.

Серебренников выходит в Следственного комитета, 22 августа 2017

По делу о хищениях в "Седьмой студии" проходят также ее бухгалтер Нина Масляева, генеральный директор Юрий Итин и бывший директор "Гоголь-центра" Алексей Малобродский. 9 августа Масляева в суде обвинила Серебренникова и Малобродского в попытке присвоить часть денег, выделенных из бюджета в 2014 году. По этому делу объявлена в розыск Екатерина Воронова – исполнительный продюсер спектакля "Сон в летнюю ночь", сообщили в Следственном комитете России.

Полицейский автобус у Гоголь-центра, 22 августа 2017

Российские общественные и культурные деятели выступили в защиту Серебренникова. Петицию на сайте Change.org с требованием прекратить уголовное преследование режиссера по "политическим мотивам" подписали уже более 12 тысяч человек. Сотни человек собрались в среду у здания Басманного суда, где решается вопрос о мере пресечения для Серебренникова.

Среди тех, кто поддерживает Кирилла Серебренникова, народная артистка России Лия Ахеджакова. Корреспондент Радио Свобода встретился с ней накануне в Венеции:

– Лия Меджидовна, в свое время вы получили «Нику» за участие в фильме Кирилла Серебренникова «Изображая жертву», играете в его спектакле «Фигаро». У вас вообще с ним давно сложились особые отношения.

– Я эту историю с Кириллом так глубоко переживаю... Вот интересно, сейчас иду по Венеции, мне позвонило какое-то информационное агентство с вопросами о Серебренникове. И вдруг тут же к этому разговору подключился совершенно посторонний человек с улицы – Вася, шкипер какой-то яхты, припарковавшейся тут, в лагуне. Он говорит: «Да, Кирилла Серебренникова арестовали!». Спрашиваю: «Вася, а вы откуда это знаете?» Он отвечает: «Ну как же не знать?! Такая важная, страшная новость!» Видите, даже этот случайный, казалось бы, человек просто вздрогнул от такого невероятного события!

С директором «Гоголь-центра» Алексеем Малобродским сложилась тоже чрезвычайно подлая ситуация. Это абсолютно чистый человек, совсем не богатый, честный, порядочный и очень крупный театральный директор с доброй, хорошей биографией и репутацией. Его знают в театральных кругах как очень порядочного, профессионального человека. Я не знаю даже, какие еще слова тут можно подобрать... Но это человек, который имеет огромное число плюсов. И то, что его держат как расстратчика за то, что Кирилл якобы не поставил спектакль, а деньги куда-то дел, – бред. Ведь спектакль «Сон в летнюю ночь» до сих пор идет. Все это кажется невероятным! Но мы уже привыкли к подобному. Такая же история была с Мейерхольдом, и вы знаете, чем она закончилась. Равно, как и знаете, кто именно ее устроил.

Кирилл Серебренников в зале суда, 23 августа 2017

– Как вам кажется, почему сегодня жертвой выбран именно Кирилл?

– У него слишком могучая энергия... То он ставит в Латвии, то в Большом театре, сейчас вот должен был ставить в Штутгарте. Он – очень мощная фигура в нашей культуре. Его хорошо знают везде, в том же Лондоне, роскошные спектакли Серебренникова идут и там. Это человек, который хорошо известен во всем мире, несмотря на свою молодость. Он такой работоспособный! Я с ним работала дважды, и делает он это замечательно. Во-первых, Кирилл – профи... Но нет, так про режиссеров не говорят. Он хорошо знает свое дело. Очень хорошо. Большая умница, интеллектуал – а такое редко даже среди режиссеров. Не так много у нас в культуре интеллектуалов. Кроме того, у него есть невероятный талант. Он не боится пробовать. Я видела его спектакли, совершенно не похожие друг на друга. Но главное, чем он замечателен, – у него присутствуют мощные «смыслы». Это режиссура, которая «осмысляет» то, что во всем мире сегодня с нами происходит – с человеком, с его взаимоотношениями с властью, как меняется само общество. Все это он очень хорошо понимает и анализирует. Но у него происходит все не напрямую, не грубо и натуралистично, но очень, очень тонко.

В его работах присутствует мощный, как теперь говорят, «месседж», «смыслы», выраженные средствами яркой театральности. Театральный язык Серебренникова – высочайшего класса, его ни с кем нельзя спутать. А уж какие хорошие актеры играют в его спектаклях! И молодежь, которую он вырастил на своем курсе. Ой, как играет Женя Добровольская в спектакле по Некрасову «Кому на Руси жить хорошо»! Она играет женщину, у которой ребеночка свиньи съели. Как она это делает – с ума сойти! Чулпаша наша Хаматова тоже играет у него... Все это – друзья, которые приходят и работают с ним, когда ему требуется, когда действительно надо.

Чулпан Хаматова в спектакле Кирилла Серебренникова

​

А что он сделал с театром Гоголя?! С чего все началось?! Люди из театра им.Гоголя писали Зюганову доносы, где откровенно оскверняли человеческие качества Кирилла. Немыслимая, я считаю, подлость, низость и гадость. То же самое с ним делали и в театре Вахтангова, то же самое – в БДТ. А что там делали с режиссером Андреем Могучим?! Как же всем им не стыдно! Ведь они доводят людей до того, что у них начинается онкология... Ужасно. Меня всегда возмущают доносы. Даже если они пишутся для того, чтобы, как кажется этим людям, спасти их театр, его традиции от какого-то постороннего, не симпатичного им, чужого человека. Доносы в России всегда дурно пахнут.

​– Вы всегда отличались предельной откровенностью в своих высказываниях по поводу ситуации в стране, по поводу власти. Многие иронизируют по этому поводу, кто-то даже считает вас одержимой... С другой стороны, многие ваши коллеги предпочитают просто помалкивать, кто-то, напротив, охотно становится «доверенным лицом Президента». А кто-то и вовсе мочит всех подряд «либерастов», обвиняя их в работе на Госдеп и в откровенной продажности. Как вам кажется, чего здесь больше – цинизма, шкурничества, холуйства или же откровенного безумия и веры в мифические национальные «скрепы»?

– Холуйство, чистое холуйство и желание иметь какие-то преференции. А по работам Кирилла мы всегда понимали, что именно он про все это думает. Ну, что вы хотите, интеллектуал! А интеллектуал не может быть холуем. Во всех своих спектаклях он демонстрировал нам какие-то горькие свои прозрения. А коллеги... Я не буду сейчас называть их имен, «закладывать». Конечно, хорошо бы, чтоб искусство существовало исключительно для искусства, актеры занимались бы исключительно своим делом, режиссеры просвещали и утешали народ, но сейчас не то время. Надо говорить. У нас есть главная проблема: человек отравлен страшным ядом пропаганды, и надо лечить этого человека, лечить его мозги.

Нина Масляева и Алексей Малобродский в Басманном суде

Я – не театральный теоретик, я – исполнитель, и если мне понравится режиссер, то сделаю все, что он попросит. Но дело в том, что мне нравятся определенного рода режиссеры. С тем же Могучим я работала только один раз, это был «Цирк Амбуланте» («Circo Ambulante») в «Театре Наций», замечательный спектакль, по которому я тоскую и вспоминаю с большой благодарностью. Конечно, не все его принимали. Но когда этот спектакль уже должен был уйти со сцены, мы собрали журналистов, режиссеров, актеров, всех своих друзей, и это были такие авации стоя! Мы попрощались со спектаклем очень красиво, и нам в этом помогли наши единомышленники, понимающие, что нельзя сидеть на печке, когда мимо порога пронесут труп твоего врага. Когда меня Андрей просил что-то сделать, я могла из кожи вылезти, но именно эту задачу выполнить. И вот такое мое маленькое, честное исполнение того, что хочет режиссер, открывает всю картину, его художественную идею гораздо более полно. Сейчас у него вышел в БДТ спектакль «Губернатор». Что я могу сказать? Друзья мои, поезжайте все в Питер и идите на этот спектакль! Это очень мощное осмысление сегодняшнего дня. И ведь весь театр на сцене, и все работают на мощную художественную идею режиссера.

​Такая же история с Кириллом: его понимают актеры. Даже я со своей маленькой ролью Марселлины в «Фигаро», когда меня позвал на нее Серебренников, побежала на нее со всех ног! Это было очень красиво – и подготовка спектакля, и его выпуск. У меня нередко что-то не получалось, и Кирилл надо мною бился. Но теперь я играю ее уже одиннадцатый год, и это для меня очень важная часть моей жизни. Там работают мои любимейшие партнеры, за это время никто не ушел из спектакля, никто. Я очень люблю играть с Женей Мироновым, с которым могу вдруг сыграть все совсем по-другому, и Женя тут же включится, и мы поем одним голосом, одну музыку. У Кирилла всегда очень хороший актерский ансамбль.

Спектакль "Сон в летнюю ночь" на сцене Гоголь-центра

– Вы только что сказали мне, что сейчас пришло время публичных высказываний, сегодня надо говорить. Вы в этом смысле позволяли себе многое, начиная еще с ельцинских времен. Но режиссер Александр Сокуров мне как-то признался, что у него в прихожей висит «Памятка о том, как вести себя во время допроса». Вы не боитесь за свою жизнь, здоровье, профессию, наконец? Ведь ситуация с Серебренниковым нам ясно показала, что неприкасаемых людей у нас нет. Это тяжелое ощущение близкой опасности у вас когда-нибудь появляется? И, если да, то что вы с ним делаете?

– Ничего не делаю, выхода нет. Напротив, у меня есть чувство, возможно ложное, что я для них безопасна. Ведь я ничего не могу, меня никто не будет слушать. Могу только поддержать, дать сигнал «я с вами», «я за вас и на все говова, чтоб вам помочь». Что еще от меня можно ждать?

​– Мне кажется, вы себя отчасти недооцениваете. Для многих вы – очень значимый в культуре человек, и если сейчас «время говорить», то с этой задачей вы справляетесь прекрасно.

– У меня очень тихий голос.

– Сейчас, когда у нас нет большого дружного хора, любой голос значим.

– Только поэтому я свой голос и подаю. Может, кто его и услышит. Хотя порой все кажется бесполезным. Я дружу с Люсей Улицкой, мы в одну дуду дуем. Пока власти, кажется, еще не до нас. Но может прийти время (и такое уже случалось в истории моей страны), когда им понадобимся и мы. Не зря я сейчас все время вспоминаю Мейерхольда, с ним ведь так поступить не побоялись. Нет, не пожадничали. Ведь можно ж было сказать: «Ребята, этого не трогайте, он – наша ценность, наша валюта». То же самое – с Мандельштамом.

Журналисты у Гоголь-центра

– Но история с Кириллом Серебренниковым предполагает в качестве резонанса большой международный скандал.

– Конечно. Я читала, что Женя Миронов, будучи членом Президентского Совета, передал письмо в защиту Серебренникова Самому, а тот ответил на это «дураки». Думаю, все сейчас опять выступят в защиту Кирилла – Женя, Чулпан, Сокуров, Могучий – лучшие люди в нашей культуре. Но, думаю, ответ будет, как всегда: «Я не хочу вмешиваться. Это должен суд решить, воры Серебренников и Малобродский или нет». И нет защиты от беспредела буквально никакой.

Люди, собравшиеся в поддержку Кирилла Серебренникова, у здания Басманного суда

– А вот вы лично надеетесь увидеть Россию другой? Еще верите в совесть и здравомыслие большинства своих соотечественников? Верите в то, что они способны и готовы жить иначе?

– Наши соотечественники в большинстве своем отравлены жутчайшей пропагандой. Та их часть, которая не обладает образованием и высоким интеллектом, опять потянула ручонки к товарищу Сталину. И опять, как грибы, стали возникать по стране памятники Великому Вождю. Памятник Ивану Грозному и князю Владимиру, который ставит мой министр культуры, все это – туда же. А сталинские бюсты уже «мироточат» по всей России. Надеюсь, этим я не оскорбила чувства верующих, хотя и сама – верующий человек. Но в данном случае это просто стеб. Вывод один: мозги населения опять безнадежно отравлены. А отсутствие интеллекта, внутренней необходимости читать, расти, знать привели нас к точке невозврата. Мне кажется, это надолго, – говорит Лия Ахеджакова.