Ответ агрессору: насколько важно для Украины летальное оружие США?

О готовности США предоставить Украине летальное оружие заявляют теперь не только эксперты, отставные политики, военнослужащие, но и действующие влиятельные деятели США. Один из них ‒ генерал военно-воздушных сил США Пол Селва. Выступая в Сенате, генерал решительно поддержал предоставление летального вооружения Украине. В ответ министр обороны Украины Степан Полторак заверил, что Украина готова принять летальное вооружение от США, как только там будет соответствующее политическое решение.

Военную поддержку Украины Соединенными Штатами обсуждаем с гостями передачи «Ваша Свобода» ‒ Игорем Козием, военным экспертом Института евроатлантического сотрудничества; Андреем Рымаруком, волонтером фонда «Вернись живым», бывшим военнослужащим; Александром Гольцем, российским военным экспертом.

‒ Господин Козий, что существенно может измениться на фронте, если будет политическое решение, если (будем называть вещи своими именами) президент Трамп даст добро на поставку летального оружия Украине, а не только влиятельные американские генералы?

​Козий: По крайней мере, то современное вооружение, которое сегодня обсуждается в высших кругах, однозначно может улучшить ситуацию. Это, в первую очередь, будет связано с контрбатарейной борьбой. Радары, которые планируются как один из пунктов поставок, будут способны своевременно идентифицировать артиллерийские системы, которые размещены на большом расстоянии, то же самое с системами залпового огня. На каждый выстрел Украина уже будет способна отвечать не просто выстрелом, а точным выстрелом. Однозначно системы врага будут своевременно обезврежены. Это вооружение улучшит судьбу солдата на передовой, легче будет командирам тактического звена, количество жертв от этого будет уменьшаться.

Игорь Козий

​Радары, которые были в ВСУ, принадлежали в основном к радарам малой дальности. Из трех американских радаров один, к сожалению, исчез, почему и возникла при Обаме ситуация, целесообразно ли давать что-то серьезнее, так как оно может попасть в руки противника. Проблема не была бы такой страшной, если бы советское вооружение в течение 25 лет технически обслуживали, поддерживали. Ясно, что оно устарело, советское, однако тоже эффективно работало бы против того вооружения, которое есть сегодня на той стороне.

‒ Господин Рымарук, насколько сейчас оснащены ВСУ непосредственно на передовой, по Вашим наблюдениям?

Рымарук: К большому сожалению, приходится констатировать, что, кроме новых минометов «Молот» и нескольких единиц БТР-4, известных под названием «Буцефал», я не видел на передовой нового вооружения. На данный момент в Украине нет мощного серийного производства собственного оружия, боеприпасов или боекомплекта к новым видам оружия, которые могли бы более качественно и действенно противостоять врагу на востоке Украины.

Андрей Рымарук

​‒ Почему так? Четвертый год войны! Пожары на складах, проблемы, которые накапливались десятилетиями, сказываются или, может, коррупция?

​Рымарук: В первую очередь, это коррупция. На сегодня «Укроборонпром» остается одной из самых коррумпированных организаций в Украине. Даже мировые аналитики констатируют этот факт. Во-вторых, это финансирование. Тот процент, который выделяем из госбюджета на армию, слишком мал. Если сравнить две таких военных структуры, ВСУ и Нацгвардия, то все спрашивают, почему Нацгвардия качественнее оснащена ‒ ее бюджета хватает, чтобы закупить новые БТРы, новую технику. К большому сожалению, количество военнослужащих и боевых подразделений в ВСУ в сотни раз больше, чем в Нацгвардии. Не хватает финансовых средств, чтобы их обеспечить.

Я не обвинял бы в этом непосредственно президента или министра обороны. Надо обвинять каждого гражданина Украины, который дает взятку, «отмывает» деньги, заносит «откаты». Это все делается везде. Это вавка, гнида, лишняя хромосома, которая сидит в наших генах, и мы ее никак не можем побороть.

‒ А это «хлебное перемирие» хотя бы на 15% соблюдается?

Рымарук: Это «хлебное перемирие» не соблюдается вовсе. На прошлой неделе мы имели четырех погибших, в начале этой недели ‒ не менее одного или двух. На прошлой неделе ‒ 10 раненых среди гражданского населения. Сегодня враг может пострелять на луганском направлении, а завтра более активно на донецком, послезавтра ‒ на мариупольском. Выборочные обстрелы, где нужно поддерживать этот локальный конфликт, происходят.

‒ «Укрспецэкспорт», структура, которая отвечает за экспорт украинского вооружения за рубежом, констатировала, что с экспортом все в порядке. Господин Козий, какой может быть экспорт вооружения, когда его на фронте не хватает? Или потом на эти деньги закупают?

Козий: Какие, простите, могут быть миротворческие операции, где наши боевые вертолеты и офицеры, при той войне, которая у нас происходит с Российской Федерацией? Президент просил некоторые виды вооружения, которых якобы не хватает: радары, беспилотные самолеты для радиоэлектронной борьбы, БМП «Брэдли», «Хамви», так называемые легкие тактические машины, которые могут служить для нас как противотанковый резерв, те же «Джавелины». А куда девается «Стугна» (противотанковый ракетный комплекс ‒ КР)? Просили уже тактическую закрытую связь. Как правило, российские средства РЭБ блокируют связь. Официально у нас такая любовь власти к народу, что мы не знаем, что происходит. Можем, как правило, получать информацию из западных ресурсов.

​‒ Господин Гольц, по Вашему мнению, если США решатся на поставку именно летального вооружения ВСУ, то это изменит ход войны на Донбассе или нет?

Гольц: Говорить, что завтра-послезавтра президент примет решение и поставки начнутся, легкомысленно. Если это произойдет, то, подозреваю, существенно ситуацию на Донбассе это не изменит, если Украина не решится, вдохновленная этими поставками, военным путем изменить там статус-кво.

Александр Гольц

​‒ Сколько у России еще ресурса поддерживать в различных формах боевиков на Донбассе? Во сколько обходится эта война России?

Гольц: Этого никто не знает. По сравнению с общим российским бюджетом это не очень существенно. Но каждый раз, как мы говорим о какой-то военной операции (Украина, Сирия, еще что-то), каждый раз говорим, что это в основном небольшая сумма. Но в совокупности это становится все более и более существенным. Сколько это стоит, не знаем. Мы не знаем, заключаются ли контракты с теми, кто называет себя «добровольцами», сколько стоят такие контракты, не знаем, по каким ценам осуществляется поставка вооружения и продовольствия. Поэтому всерьез говорить о стоимости операции не можем. То, что называется «геополитикой» в России, занимает важное место в головах российского руководства, я думаю, что финансовые соображения никогда не затмят желание чувствовать себя участником большой игры.