Тамбовского журналиста Сергея Степанова обвинили в “незаконном миссионерстве” за размещение на своей странице в социальной сети приглашения на Пасху в баптистcкую церковь “Источник жизни”. До этого журналиста уволили с поста директора радио "Котовск" за трансляцию в социальной сети акции “Надоел!” “Открытой России”. Степанов рассказал в интервью Радио Свобода, что будет добиваться отмены "закона Яровой", и о том, как в регионах преследуют независимых журналистов.
Сергей Степанов
Сотрудники ФСБ тщательно изучали мои страницы в социальных сетях, группы, в которых я состою, фотографии и видео
– В июне этого года мне пришло письмо с требованием явиться в прокуратуру и дать объяснение по факту миссионерской деятельности. Я не очень удивился, так как подозревал, что могу попасть под этот дикий закон. В прокуратуре рассказали, что меня обвиняют в незаконной миссионерской деятельности за размещение в “ВКонтакте” приглашения в церковь евангельских христиан-баптистов на Пасхальное богослужение и постановку. Прокурор пытался выяснить, принадлежит ли мне страница в “ВКонтакте”, где было опубликовано приглашение. Я не стал подтверждать. Я уже знал, что подобные подтверждения чаще всего заканчиваются обвинительным приговором. Например, моего одноклассника осудили на полтора года за “антирелигиозные” высказывания. Он язычник и, по версии следствия, размещал на своей странице в социальной сети оскорбительные для христиан материалы. Одноклассник получил условный срок. Мой знакомый много претерпел за это время и потерял работу... Моим делом занималось местное отделение ФСБ. Согласно материалам дела, сотрудники этого ведомства тщательно изучали мои страницы в социальных сетях, группы, в которых я состою, фотографии и видео, которые я вывешивал. Суд состоялся через десять дней после начала процесса. Все мои ходатайства судья игнорировал. В результате мировой судья Денис Липатов решил, что я виновен, и приговорил меня к штрафу в десять тысяч рублей.
– Понимаете, почему именно вы стали объектом внимания ФСБ?
На неправославные церкви во всей России постоянно давят, используя “закон Яровой”
– Первая версия: ФСБ надо улучшить статистику борьбы с экстремизмом и терроризмом. Экстремизма в Тамбовской области не наблюдается, а мое дело – простой способ повысить показатели. Оштрафовали баптиста – побороли экстремизм. Вторая версия: меня преследуют за профессиональную деятельность. Два месяца назад я открыл независимый журналистский проект “Тамбовский Vlog”. Репортер Александр Смолеев и я освещаем митинги оппозиции и прочие события, о которых, кроме нас, в регионе не рассказывает почти никто. Например, мы взяли интервью у Навального и были почти единственными журналистами, сделавшими сюжет об открытии штаба этого политика в Тамбове. Я думаю, силовики взяли нас на карандаш и стараются найти, за что нас можно наказать.
– Как отреагировали другие прихожане и служители церкви “Источник жизни” на факт преследования вас за якобы миссионерскую деятельность?
– Многие знакомые советовали взять из Церкви бумагу, что я сертифицированный миссионер, и тем самым сделать мое приглашение на Пасху законным. Но я отказался, потому что в таком случае претензии предъявили бы духовной общине. Ее могли оштрафовать на сумму от 500 тысяч до миллиона рублей. Для нашей маленькой общины – это неподъемная сумма.
– Вы будете оспаривать судебное решение?
Если мы не будем добиваться отмены "закона Яровой", то нас скоро объявят экстремистами и запретят, как "Свидетелей Иеговы"
– Вплоть до ЕСПЧ. Но я надеюсь, что здравый смысл возьмет верх уже на уровне Верховного суда. "Закон Яровой" противоречит Конституции, нарушает право каждого человека на свободу совести. У неправославных религиозных организаций нет никакой возможности соблюдать его и продолжать свою деятельность. Например, сейчас баптистам нельзя, не нарушив закон, приглашать домой неверующих друзей, чтобы рассказать им о Христе. Мы не можем даже домашние встречи между прихожанами проводить, не вывесив на дверь табличку, что здесь работает религиозная организация. На неправославные церкви во всей России постоянно давят, используя “закон Яровой”. В нашем городе, например, был оштрафован старейшина одной из христианских церквей, которая еще с советских времен принципиально не регистрируется в государственных органах власти. Некоторые протестанты говорят мне, что не надо бороться против этого закона, лучше сидеть тихо. Но я считаю, что если мы не будем добиваться отмены "закона Яровой", то нас скоро объявят экстремистами и запретят, как "Свидетелей Иеговы". Их продолжают преследовать различными способами. Например, запрещают участникам этого религиозного движения проходить альтернативную службу.
– Протестанты из разных городов России особенно часто говорят о преследованиях. Жалуются, что не могут пройти процедуру перерегистрации, им запрещают проводить в публичных местах религиозные обряды, отказываются выделять здания под молельные дома. Вы понимаете, почему так происходит?
– Я думаю, во многом из-за того, что протестантские церкви в Украине во время Майдана поддержали народное движение. Сейчас русских протестантов хотят напугать и загнать в подполье, чтобы они были тише воды ниже травы. Например, в этом году в нашей области двум баптистским общинам не разрешили провести обряд крещения на открытом водоеме. Баптисты беспрепятственно с конца 80-х годов прошлого века проводили это таинство на городском пляже или озере. Кстати, в Москве всем общинам запретили проводить крещение на водоемах, объяснив отказ Кубком конфедераций по футболу.
Сергей Степанов и участник эфира Тимофей Петерс
– Ваше увольнение с поста директора муниципальной радиостанции “Котовск” связано с тем, что вы состоите в баптистской общине?
Меня уволили за то, что я в свое свободное время на личной странице в "Фейсбуке" сделал трансляцию акции “Надоел!”
– Меня уволили за то, что я в свое свободное время на личной странице в "Фейсбуке" сделал трансляцию акции “Надоел!” организации “Открытая Россия”. Я приехал в Тамбов на акцию, где было очень мало протестующих (большинство задержали по дороге) и примерно пятьдесят казаков, которые пришли "не допустить провокаций". Они пытались мне вручить георгиевскую ленточку, а когда я отказался, обозвали меня предателем. Потом меня задержала полиция, которой я сказал, что работаю на радио “Котовск”. В понедельник коллеги сообщили мне, что начальство рвет и мечет из-за того, что я на какой-то митинг ходил и там выступал. Хотя я не выступал и не участвовал в митинге. Я делал журналистскую работу. Через два дня меня вызвал заместитель главы города и сразу с порога заявил, что меня увольняют. Я согласился написать заявление по собственному желанию.
– Почему вы не стали оспаривать это решение?
Заместитель главы администрации Котовска сказал мне в личной беседе, что "мы – государевы люди и должны поддерживать государя"
– Они пригрозили уволить за прогул, хотя у меня был свободный график. А противостоять бесполезно, потому что на их стороне вся сила государственной машины. После того, как я подписал заявление, заместитель главы администрации Котовска сказал мне в личной беседе, что "мы – государевы люди и должны поддерживать государя". Они считают, что сотрудники бюджетных организаций должны в свободное время показывать лояльность власти и даже подобострастие. Я видел на совещаниях, как руководителей различных муниципальных структур (детсадов, школ, столовых) заставляли отправлять своих сотрудников на праймериз "Единой России". Я не ходил на праймериз и не заставлял своих сотрудников, но другим людям приходилось голосовать как надо.
– Как работа в провластном СМИ сочетается с вашими политическими взглядами?
– Меня сейчас обвиняют в лицемерии, но я не согласен с этим. Радио “Котовск” – маленькое муниципальное СМИ, которое освещает деятельность органов самоуправления. У нас не было провластных или оппозиционных сюжетов. Мне не стыдно за свою работу на этом радио. Кроме того, я, как журналист, не поддерживаю никакие политические взгляды. Я – не оппозиционер и не политик. Я – не волонтер штаба Навального. Интервью я у него взял, не потому что я поклонник Навального, а потому что он важная политическая фигура и нельзя игнорировать его визит в наш город. На радио “Котовск” я работал несколько часов в день и получал стабильно небольшую зарплату. А в свободное время делал свой проект, интернет-радиостанцию, где я поднимал важные для области вопросы и приглашал на эфир интересных людей.
– Какие перспективы у журналистов в Тамбове?
Вторую часть статьи запретили публиковать, потому что в редакцию позвонили из администрации и сказали, что непонятно, жертвы какого режима
– Работы для журналистов очень мало, выбор небольшой. В Тамбове нет ни одного независимого СМИ. Журналисты либо уезжают в Москву, Петербург, либо становятся сотрудниками пресс-служб. Работать честно в тамбовских СМИ почти невозможно. Например, мой коллега Александр Смолеев периодически писал в местную газету тексты на исторические темы. Недавно он опубликовал там статью на тему сталинских репрессий “Жертвы режима” и обещал в конце текста читателям продолжение. Но вторую часть статьи запретили публиковать, потому что в редакцию позвонили из администрации и сказали, что непонятно, жертвы какого режима. Может, нынешнего.
– Что вы дальше планируете делать? Переезжать в Москву? Менять профессию?
– С Александром Смолеевым открыл канал в YouTube. Мы снимаем и размещаем сюжеты на общественно-политические темы. Мы хотим предложить жителям альтернативу местному провластному телевидению. Недавно мы сделали фильм: поговорили с детьми репрессированных и записали эти истории. Хотели показать его в местном краеведческом музее, но директор музея нам неожиданно отказал. Он сказал, что кинозал постоянно занят в течение года. На самом деле директору музея позвонили из областной администрации и сказали держаться подальше от "этих людей". Мы за два месяца сняли много интересных историй: о местном активисте Андрее Полякове, постоянном участнике одиночных пикетов, которого сейчас штрафуют и запугивают. Мы сняли сюжеты о задержаниях участников антикоррупционного митинга 12 июня и о гайд-парке, который переместили из центра к кладбищу. Блог мы ведем бесплатно, вкладываем в него свои силы и время и понимаем, что никаких перспектив у нас нет. Но мы будем продолжать делать то, что считаем правильным.