Среди беженцев, ожидающих политического убежища в Чехии, есть и россиянин Игорь Васильев. Он 15 месяцев воевал на востоке Украины в составе добровольческого батальона «ОУН» ‒ был и у шахты Бутовка, и в Марьинке, и в других горячих точках Донбасса. Он остро переживает ситуацию в России, но вернуться туда не может. Васильев называет себя «российским националистом». В интервью Радіо Свобода Игорь Васильев рассказал о мотивах, побудивших его взять оружие и защищать Украину.
‒ Как вы вообще решили ехать в Украину воевать? Что вас привело вас в Украину?
‒ Я всегда хотел сделать что-то великое. Я всегда об этом думал. Всегда к этому стремился. Я подумал, что защищать братский народ, с которым мы столько прожили вместе, общая история ‒ какая бы она ни была ‒ это все благое дело, которое следует реализовать и тем самым выразить свой протест тому режиму, который я ненавижу, ‒ режим современной России.
Your browser doesn’t support HTML5
Интервью с российским добровольцем батальона «ОУН» Игорем Васильевым (видео)
‒ Вы приехали в Украину без военного опыта и пошли воевать на фронт. Как это было? Как вы учились воевать?
Защищать братский народ и тем самым выразить протест режиму современной России – это благое дело
‒ Это был очень интересный процесс. Я попал в батальон «ОУН», где меня сначала научили разбирать-собирать автомат – простые вещи, тактика. Был у нас молодой инструктор, парень, который где-то научился ‒ наверное, в каком-то патриотическом военном клубе. И вот на таком патриотическом энтузиазме он нам преподавал. А я это как губка впитывал. Я по специальности тренер ‒ умею анализировать, творчески к этому всему подходить. Я превратил это для себя в увлекательный процесс. Основа ‒ это автомат Калашникова, все остальное получал уже в АТО.
‒ Страшно было?
Поддерживали друг друга, коллективно справлялись со страхом
‒ Сначала все воспринималось как в какой-то компьютерной игре. Страха не было. Потом, когда я увидел первые ранения, трупы ребят ‒ тогда четко начал осознавать, что в любой момент на их месте могу быть я. Когда начинались сильные минометные, артиллерийские обстрелы ‒ тогда уже я начинал нервничать. И от накапливающегося стресса во мне появлялся страх. Удавалось бороться со страхом, смотреть на более опытных ветеранов этой войны, перенимать их опыт, и реагировать на все спокойно и профессионально. Затем я так же передавал свой опыт более молодым бойцам. Поддерживали друг друга, коллективно справлялись со страхом.
‒ Вы, россиянин, воевали в составе батальона «ОУН»... Как вас воспринимали украинские бойцы?
‒ Это был тоже довольно интересный процесс. Когда я добрался по адресу, меня встретил командир сотни Центра подготовки. Был такой здоровый лысый дядя. Я подумал: ну наверное какой-то бандеровец. Он мне еще говорит: «Это ты? Ну, пошли!» А я думаю: ну, все, сейчас заведет меня куда-то в лес и расстреляет. Правильно мне в России говорили, что украинцы там детей едят, кровь пьют и сейчас со мной что-то сделают...
Ко мне сразу выбежали ребята и начали говорить: брат наш российский, добро пожаловать, рады тебя видеть!
Но потом он посадил меня в машину, там был еще один военный, охранник его ‒ они угостили меня лимонадом, отвезли в учебный центр, где ко мне сразу выбежали ребята из Одессы и начали говорить: брат наш, россиянин, поздравляем! Добро пожаловать, рады тебя видеть! Спасибо что приехал... И я расслабился, атмосфера была очень позитивной. Они меня очень уважали. И до сих пор пишут письма благодарности. Мы общаемся, дружим, и это были лучшие, самые счастливые периоды моей жизни.
‒ Вы много встречали россиян, воюющих за Украину?
‒ Я лично встречал четырех человек: двое были из Санкт-Петербурга, один из Ленинградской области и один из Москвы. Также я знаю, что из моего города (Петербурга) поехало около 10 человек в батальон «Азов». Я лично общался с четырьмя людьми из России.
‒ Вы сказали, что ваш мотив ‒ это неприятие нынешней политической власти в России. А какие мотивы у других россиян, почему они поехали воевать добровольцами в Украину?
Путин тянет Россию в какую-то пропасть, экономика уже едва дышит
‒ Мы были в основном единомышленниками. Нам не нравилось это хамство, коррупция, царящая в Российской Федерации, наглые полицейские. Нам не нравилось то, что Путин тянет нашу страну в какую-то пропасть. Так как он развязал войну с братским народом ‒ наша страна теперь обложена экономическими санкциями, экономика России уже едва дышит. Мотивы были следующие: мы хотели светлого и доброго будущего для нашей страны, где бы люди комфортно жили. Где бы мы в нормальной обстановке могли воспитывать наших детей. Это были одни из главных мотивов ‒ дать протест человеку, развязавшему войну с тем народом, с которым мы много лет жили рядом.
Путин у нас сделал Кадырова героем России. Кадыров сам говорил, что первого своего россиянина он убил в 16 лет. А его отец ‒ Ахмат Кадыров ‒ призывал когда-то чеченцев убить россиян столько, сколько они только смогут. А теперь в моем городе назвали мост именем Ахмата Кадырова. Я не хочу жить в стране, где таким образом манипулируют сознанием. И когда я узнал, что бойцы Кадырова воюют на стороне «ЛНР» / «ДНР» ‒ для меня это был один из главных мотивов поехать и выразить протест, воюя за Украину.
‒ Вы называете себя «российским националистом». И вы не поддерживаете аннексию Крыма, «ЛНР» и «ДНР», в отличие от многих россиян. Как это объяснить?
Я эту массовую истерию с «Крымнашем» не поддержал. «Русский мир» для меня – какое-то непонятное явление
‒ Я эту массовую истерию с «Крымнашем» не поддержал. И у нас российские националисты разделились на два лагеря. Кто-то пошел воевать за так называемый «русский мир», а для меня он представляет собой какое-то непонятное явление. А кто-то уехал воевать за славянских братьев, поддержать славянское восстание, которое произошло на Майдане и потом уже переросло в так называемое АТО. Это уже полномасштабная война, и правительству Украины давно пора в этом признаться.
‒ Вы с самого начала поддержали Майдан в Украине?
‒ Нет, дело в том, что мне нужно было все проанализировать. Я тоже сначала не совсем понимал кто прав, а кто виноват, какая там историческая подоплека этого региона, на который претендовала Россия. Я вышел на людей из моего Петербурга, которые были на киевском Майдане, пообщался с ними, получил от них информацию. Очень много информации через ютуб-канал получил, осмысливал ее.
И для меня это потом стало диким ‒ какова бы историческая подоплека ни была с Крымом, какие бы претензии не выдвигала на него Россия, нельзя было этаким вот наглым образом вводить туда войска... На мой взгляд, надо было все до последнего момента решать дипломатическим путем, договариваться, решать все эти вопросы. Но просто под дулом автоматов проводить какие-то мнимые фальшивые «референдумы», пообещать народу, что он будет хорошо жить, если поддержит Россию.
‒ Говорят, что украинские бойцы и добровольцы фактически остановили на востоке Украины «русский мир» и воюют за европейские ценности. Вы разделяете это мнение?
‒ Да, разделяю. Я и сам частично пошел воевать за евроинтеграцию. Потому что я хочу жить в стране, где эффективно работают законы, где нет коррупции, где уважают человеческое достоинство.
‒ Вы из Санкт-Петербурга, вы занимаетесь единоборствами. Владимир Путин – также петербуржец-дзюдоист. Но вам он не симпатичен, насколько я понял.
Это государство обречено. Я в нем своего будущего не вижу
‒ Понимаете, в 1999 году, когда он стал временно исполняющим обязанности президента, к нему все относились с очень большим уважением. И я в том числе. И я думал: вот свой, дзюдоист, сейчас придет, с бандитами порядок наведет, вычистит всю нечистоту. Волевой человек, с крепкой рукой, не пьет, как Ельцин ‒ и все будет хорошо. Я тоже так думал первое время. А потом я увидел, что ничего не меняется. Но еще с каждым годом прибавляется война: в Сирии, в Украине – со всеми воюем. С Грузией воюем. Какой-то президент воинственный, ведет этими войнами страну к экономическому коллапсу.
Просто понимаешь, что экономика России, она просто не выдержит скоро. И это государство обречено. Я в нем своего будущего не вижу. Возможно, если оно сейчас развалится и возьмет направление начать все с нуля, выстраивать свою экономику, заниматься своими внутренними проблемами, заниматься оборонной промышленностью, образованием, заниматься своими внутренними проблемами.
‒ Вы считаете, что нынешнее руководство России много занимается внешней политикой?
Мне очень хочется, чтобы режим, который сейчас в России, развалился полностью
‒ Абсолютно верно. Оно очень мало обращает внимание на внутренние проблемы, а занимается преимущественно внешней политикой. Пытается показать, что оно что-то собой представляют. Ничего они собой не представляют, на мой взгляд. Мне кажется, если начнется полномасштабная война, если НАТО вмешается помогать Украине, то их войска уже через две недели будут стоять в Кремле.
‒ Вы оптимист или пессимист относительно будущего России?
‒ И пессимист, и оптимист одновременно. Но мне очень хочется, чтобы этот режим, который сейчас в России, развалился полностью. Я думаю, что так оно и будет, и ждать осталось недолго. На это место придут, ‒ возможно, я ошибаюсь, ‒ но я верю в Навального, в людей такого плана. Молодые, энергичные, способные вернуть ракурс России в совершенно другом направлении и идти в ногу с цивилизованными странами, с Западом.