Таймырский сепаратизм

Таймыр хочет отделиться от Красноярского края. С весны этого года уже два раза инициативная группа жителей полуострова обращалась в местный избирком с ходатайством о проведении референдума. Вынести на него требуют один вопрос – об автономии территории. Сформулирован он был так: "Считаете ли вы, что Таймырскому Долгано-Ненецкому муниципальному району должен быть возвращен статус Таймырский (Долгано-Ненецкий) автономный округ?"

Оба раза инициаторы референдума получили отказ. А 6 июля прошло третье собрание инициативной группы – пакет документов на проведение голосования в ближайшие дни будет подан снова. Но теперь активисты рассчитывают, что к их требованиям присоединится и соседняя Эвенкия.

"Независимость нужна как воздух"

Применительно к Таймыру часто звучит слово "самый". Таймырский Долгано-Ненецкий муниципальный район – самый северный в Красноярском крае и самый большой в России – почти 900 тысяч квадратных километров. А вот плотность населения здесь самая низкая: 0,04 человека на 1 кв. км. И здесь же – самые богатые в мире запасы, по сути, всего: нефти, каменного угля, газа, золота, молибдена, титана, полиметаллов, железа… Поэтому на территории Таймыра работают самые крупные в мире добывающие компании. Правда, местным жителям ни от этих богатств, ни от куда-то уходящих налогов, которые платят эти компании, ни жарко, ни холодно. Впрочем, не жарко здесь ни в каком смысле и никогда: средняя температура июля – плюс 2 градуса, января – минус 35, но доходит и до 50.

Дорога в тундре на Таймыре

Таймырский национальный округ (живут здесь нгасаны, энцы, ненцы, эвенки, долганы, селькупы, с некоторых пор и русские) был образован в 1930 году. В 1934-м именно в этом статусе он вошел в состав Красноярского края. В 78-м был переименован в автономный округ. А в 2007-м этот статус был упразднен. За два года до этого на Таймыре состоялся референдум о вхождении в состав Красноярского края в качестве обычного муниципального района. По сути это означало полную утрату Таймыром независимости – законодательной, финансовой, управленческой, организационной.

– Я не очень верю в прозрачность результатов референдума 2005 года. Но даже если они честны, то уже давно понятно, что решение о присоединении к краю в качестве одного из 44 районов было огромной ошибкой. А ошибки надо исправлять, – рассказывает Радио Свобода Геннадий Щукин, член Ассоциации коренных малочисленных народов Таймыра, уполномоченный представитель инициативной группы за проведение референдума. – После присоединения к Красноярскому краю прошло 12 лет, и мы остались без всего. Без денег – налоги нефтяников уходят в край, а там их по своему усмотрению делят между районами. Без госструктур и госуслуг, без нормальных специалистов и без нормальной медицинской помощи. Раньше у Таймыра был свой губернатор, свои представители в Госдуме и в Совфеде, и они, плохо или хорошо, решали все вопросы с Москвой напрямую. А сейчас мы никто – мы потерялись.

Геннадий Щукин рассказывает об итогах 12-летней жизни в Красноярском крае. Население Дудинки, административного центра Таймыра, сократилось на треть – с 33 тысяч человек в 1998 году до нынешних 21 тысячи. В поселках смертность выросла до 7 процентов населения в год. Сами поселки ликвидируются – за последние годы с карты Таймыра исчезло больше 20 населенных пунктов, на очереди еще 10. Уровень безработицы, явной и скрытой, зашкаливает – и это при том, что здесь работают крупные нефтяные и газовые предприятия. Ни дорог, ни транспорта, ни фельдшерских пунктов в селах… За каждой справкой приходится ездить за сотни километров – здесь их получить негде. Расходы на дорогу доходят до 15 тысяч рублей, а зарплаты у охотников и оленеводов – 3-4 тысячи. Так что проще вообще ничего не получать.

– От нас убрали вообще все госуслуги: за паспортом, водительскими правами, любой медицинской справкой надо ехать в другой город, – говорит Щукин. – Вот смотрите, к примеру: предприниматели, чтобы зарегистрировать фирму, получить нужные документы, сдать отчет, из Дудинки едут в Норильск – налоговая, Роспотребнадзор, СЭС – все только там. Расстояние от Дудинки до Норильска – около 100 километров в одну сторону. От других наших поселений, Хатанги и Диксона, – около 600. Плюс дорог нормальных нет, авиасообщение от случая к случаю. А из маленьких поселков, из тундры, туда и вовсе не добраться.

Нет у нас и Регпалаты, да вообще ничего нет теперь. Нам чиновники говорят: у вас же поставили МФЦ – многофункциональные центры, в электронном виде можно документы отправить. Но МФЦ решения не принимают – документы все равно уходят в Красноярск. А когда они вернутся – страшно представить. О чем говорить, если у нас внутри маленькой Дудинки письма по 10 дней ходят. Сортировочный центр от нас убрали. Так что теперь люди бросают письма в почтовый ящик в Дудинке, потом их везут в Норильск, там сортируют и доставляют обратно в Дудинку, – говорит Щукин.

Та же ситуация и с разрешением на рыбалку, охоту и использование оружия. Охотников и рыбаков здесь много – многие только этим и живут. Но реально заниматься этими промыслами люди законно не могут: из тундры, со стойбища, за тысячу километров за справкой и медицинскими анализами не поедешь. Да и с "доступом к биоресурсам" – то есть рыбе, которая тут водится, – законодатели что-то недодумали. Рыба и рыбаки есть, только ловить ее нельзя.

Ситуация доходит до абсурда. Щукин говорит: на Таймыре сейчас в большинстве поселков люди живут по бартеру. Меняют продукты и вещи на нужные друг другу. Потому что денег там просто нет. Ну не доходят они туда при таком раскладе. Или доходят, но с катастрофическим опозданием: ведь ни дорог, ни почты, ни банков…

– Но самое страшное, что все происходящее ставит под угрозу жизнь и здоровье людей. Фельдшерско-акушерские пункты в поселках поубирали, квалифицированные медики массово уезжают, в Дудинке роддом лицензию не получил, в том числе и потому, что денег нет привести все в порядок. Поэтому у нас женщин тоже отправляют рожать в другие города – в Норильск, а то и в Красноярск за две тысячи километров. Многие отказываются – это же невозможно. Да и физически не успевают. Поэтому рожают у себя в тундре, как могут. А потом, чтобы свидетельство о рождении ребенка получить, надо через суд доказывать, что он есть. А суды тоже не у нас.

Геннадий Щукин говорит: те, кто принимает сейчас решения относительно Таймыра, не знают ничего о его специфике – о местном укладе жизни, о том, как существуют люди, разбросанные по приарктической территории площадью в 900 тысяч квадратных километров, о том, каким должен здесь быть транспорт, – ни о чем.

– Здесь Арктика, здесь не материк, нужные особые подходы. И автономность нам нужна именно для того, чтобы жить с учетом всего перечисленного. Она нужна нам как воздух. В крае был принят закон об особом статусе северных территорий. Но он пустой. Они ничем не подкреплен – ни финансами, ни организационно, никак вообще. Мы не против Красноярского края. Мы за то, чтобы нам дали возможность самостоятельно налаживать свою жизнь, – говорит Геннадий Щукин.

"Мы все делаем по закону"

Все это и заставило жителей Таймыра подать ходатайство о проведении референдума в местный избирком. Оба раза им отказали. Первый – потому, что под документом стояли подписи не всех 12 членов инициативной группы, а только 10. Второй раз, рассказывает участница инициативной группы Стелла Кох, придраться было уже не к чему: в заявлении были целиком скопированы абзацы из федеральных и краевых законов. Избирком, что называется, умыл руки и перенаправил ходатайство в местный райсовет.

– Там провели по нашему поводу четыре заседания, но нас ни на одно не пригласили, не попросили хотя бы свою позицию прояснить. И без нас вынесли решение: поставленный нами вопрос не соответствует уровню референдума. Мол, решать такие вещи надо не в районе, а всем Красноярским краем. Но почему, при всем моем уважении, жители, например, Минусинского или Канского районов должны решать, как нам жить и оставаться ли в регионе? Наш глава района Сергей Ткаченко (которого, замечу, не мы выбирали, а нам его назначили) соизволил с нами встретиться. К той встрече главы всех наших четырех поселений – Дудинки, Диксона, Хатанги, Караула – написали обращения, в которых подтвердили: да, проблемы есть, и серьезные. Так вот, Ткаченко на встрече фактически по бумажке зачитал: о проблемах знаем, обратимся в край за выделением дополнительных средств в 600 миллионов рублей. На том и попрощались, – рассказывает Стелла Кох.

Свалка на Таймыре

Надо сказать, что за месяц, прошедший после того, как был поставлен вопрос о референдуме, на сайте краевого правительства вышло десятка два сообщений о том, что сделано для северян. На содержание транзитных автомобильных дорог Таймыра направлено 4,5 миллиона рублей. Молодежь Таймыра получит 170 тысяч рублей на реализацию своих проектов. Создано 32 рабочих места в таймырских поселках...

Так что же, все было не так уж и плохо? Или власти прислушались к северянам и что-то изменилось?

– Все это делается для того, чтобы успокоить народ, – считает Стелла Кох. – Подобные вещи мы слышим давно, но реальных-то дел нет. Я и Ткаченко сказала: когда хотя бы 2-3 госструктуры к нам вернутся, тогда и поговорим о результатах.

– Это называется – давать подачки и затыкать дыры и рты, чтобы народ не бунтовал, – добавляет Геннадий Щукин. – Да и местным властям удобно по таким поводам деньги выпрашивать и как-то их использовать. А потом все пойдет по новой. Ведь происходящее – не разовая, а системная проблема.

У таймырцев есть основания так утверждать. Ведь еще в 2008 году на Таймыре прошел митинг за восстановление его статуса как автономного округа. Уже тогда его организаторы заявляли: присоединение к краю – ошибка, сделавшая жизнь людей невозможной. После митинга было отправлено обращение к федеральным властям с описанием проблем территории и просьбой вернуть ей прежний статус. Проблемы перечислялись ровно те же, что и сейчас – с тех пор к лучшему не изменилось ничего. И власти точно так же, как сейчас, промолчали. Но релизы о том, как северянам живется все лучше и лучше, все это время не переставали выходить.

– У нас власть сама по себе, а люди сами по себе. Ну а раз власть ничего решать не хочет – так давайте мы сами порешаем, как нам жить, – говорит Стелла Кох. – Мы не хотим революций, мы не устраиваем второй Майдан, в чем нас уже упрекают. Мы действуем в рамках закона, по Конституции: народ и его мнение, которое он высказывает в том числе и на референдумах, – это и есть власть. Нам сейчас говорят: мол, нет такого федерального закона, который бы позволял муниципальному району обретать автономность. Но знаете, когда нас из автономного округа делали муниципальным районом, соответствующего закона тоже не было, его уже постфактум приняли. Почему бы и сейчас так не поступить?

Сейчас члены инициативной группы ждут, что и жители соседней Эвенкии присоединятся к ходатайству о проведении референдума – там ситуация в целом та же.

– Новый пакет документов на проведение референдума будем подавать уже с учетом того, что эвенкийцы со своей позицией окончательно определятся, – говорит Стелла Кох. – Но вообще я хочу сказать, что автономность – это желание всех жителей территории. Думаю, что и местных депутатов тоже. Они ведь жители Таймыра.

– Край нас не слышит, так, может, федерация обратит внимание на мнение жителей двух огромных территорий? – добавляет Геннадий Щукин. – Хотя, с другой стороны, раз краю на нас наплевать – так пусть бы он от нас уже отказался, будем сами жить.

Еще одно, третье по счету, ходатайство о референдуме северяне подадут в ближайшие дни. Говорят при этом: в тех рамках, в которых позволяет закон, они будут идти до конца.