Их не услышал Путин

Ежегодная «Прямая линия с Владимиром Путиным» уже давно превратилась в своеобразную лотерею. Российский президент успевает ответить лишь на единицы обращений граждан, зато проблемы достучавшихся решаются практически мгновенно. Оставшемуся населению страны, беды которого федеральные и местные власти предпочитают не замечать, остается лишь надеяться: а вдруг повезет в следующий раз.

В 2017 году за неполных четыре часа Владимир Путин успел ответить менее чем на 70 обращений, часть из них была о личных проблемах россиян. Еще не закончился прямой эфир, как региональные власти и разного рода контролирующие ведомства уже начали докладывать о принимаемых мерах. Вот лишь несколько примеров.

Судьбой больной раком девушки из города Апатиты Мурманской области, рассказавшей президенту о проблемах местной медицины, тут же заинтересовались прокуратура и Минздрав, на сегодня она специальным бортом МЧС уже доставлена на лечение в Москву. Мать-одиночка из сгоревшего в Забайкальском крае села пожаловалась Путину, что ей негде жить – ее делом уже занимаются местные власти, прокуратура признала ее право на жилье и готовит обращение в суд. Мальчик из Находки сообщил президенту о загрязненном угольной пылью воздухе рядом с местным портом – власти тут же сообщили об организации там экологического контроля. А в Краснодаре срочно начали ремонтировать одну из автодорог, плачевное состояние которой местные жители показали президенту в прямом эфире. Им повезло – в отличие от тех сограждан, кто до высших властей страны никак достучаться не может. Радио Свобода собрало несколько историй людей, чьи беды чиновники по-прежнему продолжают игнорировать.

"Мы отправили письмо президенту на воздушных шариках"

Галина Шергина, 57 лет, пенсионерка, Томск

Томск, 15 июня 2017, запись обращения горожан к Президенту

​– 15 июня, в день, когда президент проводил прямую линию с народом, мы – несколько жителей Томска, записали видеообращение к главе государства на центральной площади города, около областной администрации. Это не первая наша совместная акция. Мы все так или иначе пострадали от действий или бездействия властей. Среди нас есть обманутые дольщики, люди, у которых незаконно отобрали землю, пострадавшие от нечестных судов и непорядочных сотрудников правоохранительных органах.

И вот в этот раз мы решили записать видеообращение к Путину – в надежде, что нас услышат. Причем мы считаем, что многие наши беды – следствие коррупции во властных структурах, и поэтому мы попросили президента прислать в Томск комиссию, которая разобралась бы с коррумпированными чиновниками. Мы отправили наше послание президенту с помощью воздушных шариков, потому что мы уже отчаялись получить ответ на свои письма, которые отправляли ему по почте. На такой шаг нас толкнуло желание достучаться до президента и рассказать ему о своих бедах. Мы собирались направить отснятое видео в приемную президента. Но вместо этого оказались сначала запертыми на полдня в полицейском участке, а затем – в суде.

Галина Шергина, акция протеста в Томске. апрель 2017

После записи видеообращения мы направились на заранее назначенную встречу с председателем городской Думы Сергеем Пановым. Встреча должна была состояться в приемной "Единой России", в здании, около которого мы и записывали свое обращение. Мы дождались приема, и примерно в течение часа разговаривали с Пановым, который нас выслушал и пообещал помочь. А на входе из его кабинета нас встретили полицейские, которые обвинили нас в проведении несанкционированного пикета. Мы ответили, что никакого пикета не было, что мы просто записали обращение к президенту, продолжительностью 45 секунд. При этом во время съемок к нам подходили полицейские, и на наш вопрос "не нарушаем ли мы закона, записывая обращение к президенту" они ответили нам, что мы ничего не нарушаем. После этого один из полицейских, представившийся Дмитрием Петровым, заместителем начальника Центра по противодействию экстремизму, предложил нам пройти в расположенную на площади полицейскую будку, чтобы дать письменные объяснения.

Голодовка протеста пострадавших от произвола властей, Томск, март 2017

Петров пообещал, что мы просто дадим объяснение и нас тут же отпустят. Но полицейские обманули нас и держали в этой тесной и душной будке пять часов. Первые часы нам не давали даже пить или сходить в туалет. В туалет нас отпустили только после того, как одна из нас сказала, что не может больше терпеть и пописает прямо в полицейской будке. В конце концов нам стало плохо, и мы даже вызывали скорую помощь. Уже поздно вечером нас повезли в Ленинский суд Томска, сказали, что нас – меня и Екатерину Гаврилину – будут судить за организацию несанкционированного пикета около здания администрации Томской области. Но судебное заседание уже дважды переносили, поскольку полицейские что-то напортачили с оформлением документов. Я хочу спросить: при чем здесь несанкционированный пикет, если мы записали обращение к Путину, и сами же полицейские при этом присутствовали, никаких замечаний нам не делали, а напротив, сказали, что мы ничего не нарушаем? И за что нас собираются судить?..

Участницы акции перед зданием суда

Мы все-таки еще надеемся, что наше послание как-то дойдет до президента, он нас услышит, обратит на нас внимание.

"Задыхаются все"

Алексей, 33 года, бизнесмен, Челябинск

– Я живу в Челябинске, на его юго-западной окраине. От моего дома до места, где "Русская медная компания" планирует строить Томинский горно-обогатительный комбинат, по прямой около 20 километров. Независимые эксперты (спецы по экологии, гидросооружениям, промышленной безопасности) вот уже несколько лет хором кричат о том, что этот ГОК, крупнейший на территории бывшего СССР, губительно скажется на экологии всей области. Площадь предприятия – 4 тысячи гектаров, планируется вырубка 3300 гектаров леса в том единственном, оставшемся нетронутым промышленными гигантами, сегменте региона. Этот лес – легкие Челябинска, его "открытая форточка". Преобладающее направление ветров – юго-западное. И они понесут в город медную пыль из огромного карьера.

Их не услышал Путин. Челябинск

Медь будут добывать с помощью серной кислоты – а это кислотные хвостохранилища. До сих пор не ясно, где они будут находиться. Сперва их планировали обустроить вблизи единственного питьевого источника Челябинска – Шершневского водохранилища. Стоки, которые могут попасть туда и наверняка рано или поздно попадут, если проект реализуется, создадут катастрофу. От будущего ГОКа до Шершней и границы города – примерно 10 километров.

Позднее эксперты Уральского государственного горного университета провели аудит проекта и рекомендовали использовать в качестве хвостохранилищ, в частности, Коркинский угольный разрез – самый глубокий в Европе, ныне не эксплуатирующийся, в котором периодически горит и тлеет порода. Однако на пути переброски отходов находится федеральная трасса М36. Где будет хвостохранилище, нам остается только догадываться – окончательный вариант проекта до сих пор не обнародован.

Все это время, вплоть до 12 июня, я искренне надеялся, что власти одумаются и прекратят реализацию проекта, прислушавшись к гласу народа. В конце концов, пару лет назад в администрацию президента отправились 163 000 "живых" подписей против ГОКа, собранных на многочисленных митингах и пикетах. Но на днях мы узнали, что строительство началось.

Митинг против строительства Томинского ГОКа, Челябинск, 15 апреля 2017

​Что изменилось после 12 июня? РМК перешла к земельным работам. До сих пор не исполнено решение суда, по которому она обязана представить документы для общественной экологической экспертизы, проект не согласован, а "работы в полях" уже начались. При этом правительство области бездействует, попросту игнорируя проблему. Чиновники переводят леса в статус эксплуатационных. На каком основании? Для того чтобы сделать все для реализации этого варварского проекта? Похоже, что именно так.

Ждать реакции от местных властей бесполезно. Ответ на подписи, которые были доставлены в свое время "гонцами" в приемную Путина, пришел крайне невнятный и вовсе не от президента, а от рядового клерка. Так появилась идея создать видеообращение к президенту и направить его на прямую линию.

Мы преследовали конкретную цель – быть услышанными именно Путиным, без посредников, и ожидали его реакции. Я, взрослый человек, надеялся на предвыборный "широкий жест", когда президент, проникнувшись нашей бедой, одним росчерком пера отменит строительство ГОКа. На худой конец хотелось услышать что-то вроде "любая реализация масштабных проектов должна производиться только в рамках закона и с учетом мнения граждан". Даже такой общей формулировки гаранта Конституции хватило бы, чтобы охладить пыл беспредельщиков из РМК.

Увы. Ни одного ролика против Томинского ГОКа показано не было. Пробилась только одна СМС. И та осталась без ответа. Народу предложено решить свои проблемы самим. В городе ужасная экологическая обстановка. В каких-то районах очень плохая, в других чуть лучше. В безветренную погоду задыхаются все. Раньше мы жили на северо-востоке Челябинска, там нас травил один завод, и когда появился ребенок, мы начали искать место почище. Переехали в Советский район, ближе к природе. И тут стало известно о ГОКе.

Я инженер, умею читать технические документы и анализировать. Знаю, что и чем может грозить. Взял карту, посмотрел территорию предполагаемого ГОКа и поехал в поле с семьей. Мы увидели чудеснейшие леса и поля, богатую почву и людей, которые, поставив шлагбаум, пропускают местных жителей исключительно по документам. Проехать в поселок Томино теперь можно только через поле, где есть подобие грунтовки, которая в непогоду становится совершенно непригодной. Мы ездили в Томино как раз по такой дороге. Наемники РМК устроили нам провокацию, врезались в одну из наших машин, второй перегородили дорогу. Вызвали сотрудников ДПС, те приехали быстро, переглядывались с "пацанами". Видимо, у них уже было время познакомиться.

Каждый гражданин имеет право на защиту окружающей среды, должен исполнять обязанности в отношении природы и окружающей среды и получать достоверную информацию о ее состоянии. Это ст. 42 Конституции России.

Сейчас, начав строительство и наняв частных охранников, РМК их руками перекрывает дороги, бьет наши машины, угрожает. Любая попытка противников строительства разместить информацию в официальных СМИ сразу же блокируется. Я бы хотел произнести этот монолог инкогнито, потому как не знаю, куда могут зайти "парни с РМК" в своих методах борьбы с нами, рядовыми челябинцами.

"Если нас не считают за людей, значит, мы будет бороться"

Валерий Дьяконов, пенсионер (в прошлом – ​подземный электрослесарь), лидер протестной группы шахтеров ГК "Кингкоул", Ростовская область

– Мы записали обращение к Путину – это для нас последний рычаг давления на нашего губернатора Василия Голубева, чтобы он рассчитался с шахтерами и не мучил их. Но наше обращение нигде не показали! А между тем уже больше года гуковские шахтеры пытаются вернуть деньги, которые им задолжали в ГК "Кингкоул" (донская угледобывающая компания, включала в себя более десятка предприятий различного профиля, в настоящее время банкрот. –​ Прим. РС). За все время работникам (а их на начальном этапе было больше двух тысяч) выплатили 275 миллионов рублей. Причем платили по частям, кому-то по несколько тысяч, кому-то даже по 140 рублей приходило. По каким реестрам идут выплаты, мы не понимаем. Целиком долг почти никому не выплатили – особенно тем, у кого большие суммы, от 100 до 900 тысяч рублей.

По нашим оценкам, людям должны вернуть еще около 350 миллионов – это надбавки за работу под землей, за частичную потерю здоровья, моральный вред (с решениями судов!), остатки основной зарплаты, удержанные алименты и т. д. Плюс пайковый уголь, который шахтеры имеют право получать бесплатно, но покупают сами уже три года.

Как сейчас люди держатся без денег? Да никак! Кто-то нашел работу, кто-то ждет, пока с ними рассчитаются – им же перепадает периодически, с этим дроблением. Нам очень помогла гуманитарная помощь. В феврале пришли четыре полных фуры – из подмосковного "Совхоза имени Ленина", от ставропольских и краснодарских фермеров. В машинах были картошка, капуста, крупы, макароны, масло, тушенка, рис – очень много всего. Люди брали, оказалось очень хорошее подспорье. И это в то время, когда у нас нет войны, как на Украине или в Сирии! Людей морят голодом.

Мы обязательно будем жаловаться в Генпрокуратуру на региональные власти. Я не верю, что можно полтора года не платить в области налоги и зарплаты без прикрытия сверху. Мы уже год требуем, чтобы губернатор дал нам гарантии, что мы получим всю задолженность целиком. Но он ее не дает. Поэтому мы переходим к акции протеста: в Москве будет голодовка. Когда – пока не сообщаем, но все готово. Группа уже есть, адрес недалеко от Кремля, будут журналисты, и не только российские, но и зарубежные.

Голодовка вот-вот начнется. Сам я, возможно, поддержу ее, но из своего Зверево. Я же невыездной, мне запрещено покидать город. В прошлом году я был осужден за то, что якобы угрожал газовым пистолетом заместителю главы администрации Гуково. Еще осенью отбыл за это 280 часов под домашним арестом. Но 1 марта опять состоялся суд, и мне изменили приговор: год с браслетом на ноге. Хотя я уже понес наказание! Мне запрещено посещать массовые мероприятия, причем в приговоре есть отдельная строка: "Не ездить на пикет в город Гуково". Представляете? Какое это отношение имеет к уголовному делу? Но ко мне все равно приезжают гуковские шахтеры, я не скрываю этого.

Мы никогда не сможем этого простить – за время пикетов (начались летом 2016 года. – Прим. РС) у нас умерло девять нормальных работоспособных мужиков – и неделю назад еще одна женщина, 47 лет. И все они умерли не от радости, что им вернули задолженность. А именно от переживаний – как жить без денег. Если нас не считают за людей, значит, мы будет бороться.

"Наша "верхушка" словно ослепла и оглохла"

Галина Широкорад, 44 года, тяжелая форма ДЦП, Петрозаводск

Галина Широкорад

– Я пишу этот текст сама. Пишу не как обычные люди рукой, а мизинцем левой ноги, так как руками не владею.

Моя проблема в том, что я человек с ограниченными возможностями, у меня тяжелая форма ДЦП. Я – инвалид с детства. Родители у меня умерли. Мамы не стало семь лет назад; отец умер от рака, когда мне было 13 лет, а старший брат, который был моей опорой и поддержкой, погиб на службе в полиции. Мне сейчас жизненно необходима сиделка-помощница с проживанием. Я могу одна оставаться только на 2-3 часа, не больше. Как вы думаете, может инвалид на свою пенсию содержать себя и сиделку, платить ей зарплату и обеспечивать питание? Да и плюс мои коммунальные платежи за квартиру: 5 тысяч рублей в месяц. А пенсия у меня всего 17 000 рублей. Пока у меня не закончились мамины сбережения, я могу оплачивать сиделку. А что мне делать дальше, когда эти деньги закончатся?

Галина Широкорад

С этой проблемой я и обратилась к президенту нашей страны Владимиру Путину – с просьбой создать закон о компенсации тяжелым инвалидам, которые не могут сами себя обслуживать, услуг сиделки. Обращалась я к Путину два раза: писала ему на сайт, потом создала петицию. И 15 июня 2017 года вновь написала в прямой эфир об этой проблеме в третий раз, но мой крик о помощи остается без ответа. Также я писала и депутатам об этой проблеме. Честно скажу, за год уже столько писем написано, что я уже не знаю, куда мне обращаться дальше.

Наша "верхушка" словно ослепла и оглохла: нужды простых людей, конкретная помощь инвалидам, старикам, детям ее не касается. Тогда зачем нам такая власть и такие депутаты? Все хотят жить хорошо, и я не исключение. К президенту обратилась, потому, что он глава государства; обратилась с надеждой, что меня услышат, но и здесь поддержки не нашла.

Мне 44 года, я еще не старая женщина и совсем не хочу оказаться в инвалидном доме через 2-3 года. Такие, как я, там долго не живут, они сгнивают и умирают там. А я даже при таком тяжелом заболевании, еще ЖИТЬ хочу и радоваться жизни по мере возможности.

Чтобы было понятнее, расскажу о себе подробнее. В быту я как маленький ребенок. То есть моей помощнице все приходиться делать за меня: одевать, мыть, кормить, расчесывать, водить в туалет, положить спать, а утром поднять с постели и т. д. Сама я руками ничего не могу делать. Могу немного ходить с поддержкой помощницы. Также научилась работать и печатать на компьютере мизинцем левой ноги. Так я уже 12 лет общаюсь с людьми, увлеклась созданием видеороликов, видеомонтажом.

Дома, у меня все приспособлено под меня: нет порогов, есть сиденье на ванну – мама постаралась. С выходом на улицу сложнее – так как у меня второй этаж, спускаться и подниматься трудно. Когда гуляем, даже на улице зачастую нет пандусов или они сделаны так круто, что на него не забраться и не спуститься, можно инвалиду сломать голову. Для кого такие пандусы, для самоубийц-инвалидов?

У меня сковано тело, но это не значит, что я не могу работать и думать. Я считаю, государство нарушает мои права, право на жизнь, по нашей Конституции. Россия ставит нас в безвыходное положение. Россия богатая страна, у нее много ресурсов. Я никогда не поверю, что нет денег на такой закон и структуру какой-то помощи нам.

"Ну сколько уже можно? Давайте уходите"

​Алексей Христос, студент, будущий юрист, Владивосток

Алексей Христос, протестный митинг во Владивостоке, 12 июня 2017

– ​Ну вот прошла эта очередная прямая линия, и что? Я лично вопрос президенту не отправлял и не звонил ему. А зачем? Я ж заранее знаю, что он ответит. Он бы просто ушел от ответа или сказал бы, что все, мол, плохие, а он один хороший и ничего не знает.

А если бы задавал ему вопрос, начал бы вот с чего: "Слушайте, ну сколько уже можно? Давайте уходите". Мы и на митинги ходим с этой главной целью: сказать, чтобы наше правительство, вот те, кто сверху, ушли и отдали уже эти места новым людям. А то уже и правда засиделись. Я бы с этого начал, а потом бы вот что сказал:

В Приморском крае ситуация вообще сложная. И все время что-то новое возникает: то незаконные парковки, которые полицейские "крышуют", то с этими кнопками ЭРА-ГЛОНАСС вон что устроили. По этому поводу митинги у нас проходят, но ничего к лучшему не меняется. И к местной власти у меня много разных вопросов: например, откуда у губернатора Миклушевского огромный загородный дом и несколько вертолетов?

Все это: проблемы с ЭРА-ГЛОНАСС, незаконные парковки, неожиданное богатство чиновников имеет одну причину – коррупция. И вот против нее-то мы, сотни и тысячи человек, выходим на митинги.

Протестный митинг во Владивостоке, 12 июня 2017

​Полиции на этих митингах слишком многое позволяется. 12 июня залетели вот эти "космонавты" в касках, омоновцы, начали бить людей дубинками и забирать их. Плюс ко всему казаков подослали, которые также били активистов. Полиция все это видела. И никто никак не противодействовал. Если же кто-то из наших пытался защищаться, то их сразу забирали. И при этом ни одного казака не взяли полицейские.

И какая же на все эти протесты следует реакция от наших властей, от краевой администрации? А никакой. И даже неважно, сколько людей вышло на улицы – хоть сто человек, хоть сотни тысяч, – к ним ведь надо прислушаться как-то. А у нас – "космонавтами" и казаками разгоняют протестующих.

"Если меня придут сносить, я и павильон сожгу, и саму себя"

Валентина Гайко, 75 лет, владелица торгового павильона, Красноярск

Валентина Гайко

​​–​ Что мне о себе рассказывать – у меня жизнь как у многих моих ровесников. Мне 75 лет, отношусь к категории "детей войны", дважды сирота: моих родителей немцы убили, а приемная мать умерла, когда мне было 9 лет. Так что по жизни привыкла сама пробиваться и не полагаться ни на кого. У меня трудовой стаж 60 лет, я ветеран труда, ударник труда. Сейчас официально уже пенсионерка, конечно. До 1990-х работала в школе учительницей, все мне нравилось. А потом пошло-поехало: зарплату не платят, в магазинах шаром покати, я нищая, дети голодные сидят. Сбережения, какие были, превратились в труху. Вот тогда я пошла торговать. Но не в павильон или магазин, а на открытый уличный рынок. Мороз, дождь, ветер – а ты стоишь за прилавком, потому что выживать-то надо. Да что я говорю – таких, как я, миллионы. Выкрутились как-то.

Свой первый павильон я купила в рассрочку, выплачивала долг два года. Поставила его в Свердловском районе Красноярска – мне разрешили, все законно, аренду платила исправно. Я там много лет работала, знаю всех своих покупателей – у меня не столько магазин даже, сколько клуб по интересам: люди заходят иной раз поговорить, посоветоваться. Если у кого денег нет – я всегда была готова под честное слово людям товар отпустить: потом рассчитаются. Участок вокруг павильона я тоже за свои деньги благоустроила и за порядком постоянно слежу.

А через двадцать с лишним лет работы вдруг оказалось, что я стою "не там" и должна съезжать. В последнее время я живу как на пороховой бочке. Штрафуют меня через неделю, угрожают, провода мне перерезали. В общем, нервы и убытки одни, а не работа. И я не одна такая. Сейчас в Красноярске красоту перед Универсиадой наводят (она у нас пройдет в 2019 году). И только этим летом собираются снести почти 500 павильонов. Они все законные, у всех владельцев заключены договоры на аренду земли. Все они вложились не только в покупку павильонов, но и в благоустройство – кто добровольно, а у кого и власти потребовали это сделать. А теперь вот нас "попросили".

Митинг протеста владельце киосков, Красноярск, май 2017

Когда митинг был в мае против сноса – я тоже на него пришла. Даже речь сказала там. Мне и за себя обидно, и за других: ведь если павильоны снесут, работу в городе потеряют 30 тысяч человек. Люди на митингах стояли с плакатами "Путин, помоги!". Но нас никто не слышит. Я раньше думала, что во власти все-таки нормальные ребята сидят – люди. Я привыкла доверять власти. А сейчас я вижу – моя власть меня уничтожает.

Я государству отдала 60 лет своего труда. А оказалось, что я в своей стране бесправная раба. У меня нет права ни на труд, ни на жизнь. Если власть принимает законы против своего народа – это плохая власть. Уже и так уничтожили в нашей стране все, что было – и заводы, и сельское хозяйство, и образование с медициной, а теперь и до предпринимателей добрались. А ведь мы ничего и не просим. Если государство не может мне обеспечить после 60 лет работы достойную старость – так и не надо, но пусть хотя бы не мешает. Я сама о себе позабочусь.

Сейчас чиновники говорят, что нам дадут "компенсационные места". Кто до 1 июля туда не переедет, с тем все договоры аннулируют, и уже навсегда, и компенсаций никаких не будет. А эти компенсационные места знаете что такое? Окраина города, земля там часто без сетей – ни света, ни воды, ни тепла – как работать-то? Да и куда мне в моем возрасте переезжать и начинать все с нуля, терять покупателей? Знаете, если меня придут сносить – я и павильон сожгу, и саму себя. Лучше так, чем на старости лет без ничего остаться и побираться идти.

"Когда-нибудь в России, может, и будут хорошие дороги, но не при нашей жизни"

Алексей Марьин, юрист, в прошлом – активист проекта "РосЯма", Ульяновск

Алексей Марьин, юрист, Ульяновск

– Прямую линию с президентом я не смотрел – не вижу никакого смысла в этом, показное это все. Впрочем, если бы я решил вдруг позвонить на эту линию, я бы задал один конкретный вопрос, который я всегда задаю: что делать с 30 миллионами рублей, которые потратили на ремонт старого Императорского моста через Волгу? Это конкретная дорога, на которой весьма показательно "распилили" эту сумму. Дорога на мосту после этого "ремонта" стала хуже, поэтому ее неоднократно переделывали. Суд по иску к подрядчику, судя по тому, как шел процесс, мэрия и не хотела выиграть, в итоге с нее же взыскали дополнительные деньги – не мэрия с подрядчика, а наоборот: за экспертизу, за адвоката, то есть мы, горожане, вдогонку еще и заплатили…

Дороги Ульяновска

​Года четыре назад Алексей Навальный стал продвигать проект "РосЯма". Это интернет-сайт, где точками на карте отмечают разбитые места на дорогах. Преимущество сервиса было в том, что с помощью одного клика можно было сразу сформировать официальную жалобу в ГИБДД, добавить фотографии, и в течение 30 дней они должны были дать ответ: выехать, обследовать местность и так далее. Проект получил большую популярность в Ульяновске, где вообще ничего не происходит, на мой взгляд, а городские дороги – одни из худших в стране. Нас было три человека, которые ходили по городу, добавляли на сайт координаты ям и разбитых дорог. У меня собралось две папки ответов из ГИБДД: мол, да, наличие дефектов установлено.

В итоге был устранено 5-10 процентов дефектов, по которым мы отправили жалобы. Это мало. Любимая отговорка власти: нет денег, у нас есть планы по ремонту дорог, которые утверждаются каждый год, а ваш случай не входит в план, а вот когда появится финансирование, то мы отремонтируем – вот в таком ключе отвечают.

Каждый год на ремонт дорог выделяются сотни миллионов рублей, но эти дороги долго не живут: положенный осенью асфальт уже весной смывается талыми водами. Отсутствует контроль за расходованием средств налогоплательщиков. Согласен с мнением, что средства на ремонт дорог выделяются не для того, чтобы ремонтировать дороги, а чтобы распилить деньги. Чтобы на следующий год можно было опять раскопать там, где уже копали.

Когда-нибудь в России, может, и будут хорошие дороги, но не при нашей жизни. Лет сто пройдет, быть может. Пока что я пересел на велосипед.

"Где мне жить дальше, теперь не понятно"

Валентин Шапчук, 80 лет, житель Братского района Иркутской области

Валентин Шапчук

​– Я смотрел эту линию президента, но даже и не пытался дозвониться. Где он и где мы, о нас и местные власти часто забывают (Валентин Шапчук сейчас временно живет в городе Вихоревка, где две зимы подряд срывали отопительный сезон. –​ РС). Сейчас вот опять горячую воду в городе отключили, котельную опять лихорадит. Но я не об этом – было бы где жить, пусть и с холодной водой. А где мне жить дальше, теперь не понятно. Вы, наверное, слышали о страшном пожаре в прошлом месяце? В садоводстве "Черная смородина", где я жил, сгорело разом 50 домов. Слава Богу, все спаслись, хоть и обгорели некоторые. Я сам чудом выбрался, все-таки без одной ноги и лет мне почти 80 уже.

Спаслись, но жить людям приходится теперь на пепелище. Потому что большинство жили там не только летом, а круглый год. И прописка там у людей была. Власти сначала говорили о компенсации, обещали помочь восстановить дома. Но дошло до дела – и ни копейки. Было собрание, на первое никто из чиновников не пришел, на втором – врио мэра от прямого ответа на вопрос, будут компенсировать сгоревшее жилье или нет, ушел куда-то в сторону. Некоторым соседкам аж плохо стало на той сходке – поняли, видно, что остались они без своих домов.

Только у некоторых погорельцев есть и в городе квартира. У большинства и у меня это было единственное жилье! Меня, слава богу, сейчас приютила внучка в Вихоревке, но где мне жить дальше, я не знаю. Разве мы виноваты в этом пожаре? Мы каждую весну нашей общей газонокосилкой под всеми заборами траву убираем, в пожароопасный сезон не то что костер, никто баню не топит!

Огонь в тот день соседи с краю увидели еще в начале дня, на сенокосе поодаль. Начали сразу трезвонить пожарным, в итоге те приехали только к вечеру, когда уже дома три вовсю полыхали. Остановить огонь они уже не смогли – сгорело все подчистую!

Кроме дома, и живность вся погорела: куры, свиньи. И собака моя, не успел даже отвязать.

Это все, что осталось от дома Валентина Шапчука

​Сейчас некоторые соседи разбили тут палаточный лагерь, потому что податься им больше некуда. Да и мародеры начали ходить по пепелищу, последнее воруют – кирпичи обожженные, землю на безлюдных участках грузовиками вывозят.

Нет, власти нам ничем не помогают, даже пепелище мы сами разгребаем: кто ведрами, кто тележками пепел вывозит. У меня, как заслуженного работника железной дороги и ветерана труда, пенсия по здешним меркам, конечно, неплохая. Но и на нее новый дом не построишь, половина на лекарства уходит. Даже электричество нам отказались восстановить – говорят, вы сначала должны новые столбы поставить взамен сгоревших. А один только этот столб стоит 11 тысяч! Где такие деньги пенсионеру взять?! И где мне теперь доживать свою жизнь?

В подготовке материала участвовали региональные корреспонденты Радио Свобода: Александр Сакалов (Томск), Александр Валиев (Челябинск), Александр Гнетнев (Петрозаводск), Валерия Федоренко (Владивосток), Юлия Старинова (Красноярск), Мария Чернова Иркутск), Тимур Сазонов (Ростов-на-Дону), Сергей Гогин (Ульяновск).