Cамый непопулярный президент?

Первые сто дней Дональда Трампа: чего больше – побед или поражений? Стало ли более понятным: кто он, Дональд Трамп? Стоит ли Кремлю опасаться президента Трампа? Каким был самый большой сюрприз Трампа?

Обо всем этом на Радио Свобода говорили с Джонатаном Эйделманом, профессором-политологом из Денверского университета, Нэйтаном Найтом, историком из университета Сетон-Холл в Нью-Джерси, и публицистом Дэвидом Саттером.

В субботу, 29 апреля, наступил сотый день после вступления Дональда Трампа в должность президента США. Если послушать историков, то у традиции отмечать особым вниманием первый стодневный отрезок президентства оснований не больше, чем, скажем, отмечать сто второй, сто восьмидесятый или двухсот пятидесятый день в Белом доме. Это привычка, взятая с потолка, появилась просто потому, что восемьдесят четыре года назад президент Франклин Делано Рузвельт, пришедший к власти в разгар Великой депрессии, с которой, казалось, не было сладу, решил показать американцам, каких законодательных успехов можно добиться всего за сто дней. Ему было в чем отчитаться. Он сумел за это время заложить законодательный фундамент того, что стало потом известно, как политика "нового курса". Никто из последовавших за Рузвельтом президентов не смог дотянуться до столь высоко поднятой планки, но традиция обязывает, и президенты пытаются представить свои сто дней в лучшем виде. Накануне стодневки на сайте Белого дома появилось заявление для прессы, озаглавленное "Исторические достижения первых ста дней президента Трампа". Оказалось, что за три с небольшим месяца президент заверил 13 указов-резолюций, свертывающих различные государственные регуляции, подписал 30 президентских указов и 28 законов.

Впечатляющая статистика, впрочем, убедила далеко не всех, поскольку на слуху было лишь одно явное достижение президента – утверждение членом Верховного суда Нила Горсача – и несколько громких поражений, например, провал попыток отозвать Закон о доступном медицинском обслуживании и приостановить въезд в США граждан семи стран, где преобладает мусульманское население. Обозреватель газеты The New York Times Дэвид Леонард ответил статьей: "Первые сто дней Трампа: худшие в истории", где он говорит, что если обратить внимание не на количество, а на качество достижений президента, то Дональд Трамп не смог добиться принятия ни одного значительного законопроекта, он сильно отстает от своих предшественников в назначении функционеров на важные правительственные посты, над его администрацией нависла тень расследования российских связей окружения кандидата Трампа, у президента нет внешней политики, и в дополнение, по истечении первых ста дней, он является самым непопулярным президентом со времени Рузвельта.

У президента Трампа, естественно, есть и защитники, которые, подсчитывают число предвыборных обещаний – малых и больших, – которые успел выполнить президент. Число немалое, особенно в том, что касается малых обещаний.

Но истина, как это обычно случается, скрывается где-то посередине, считает Джонатан Эйделман:

Эйделман: Есть старинное американское выражение: никто никогда не готов к роли президента Соединенных Штатов. Вы можете быть сенатором, губернатором, бизнесменом, и этого недостаточно, чтобы встать во главе такой страны, как США. Дональд Трамп, в отличие от своих предшественников, не имел опыта государственной деятельности, он никогда не занимал выборных должностей. Нередко люди со значительным опытом политической деятельности, оказавшись в роли президента, совершали грубейшие ошибки в первые месяцы президентства. Взять хотя бы Джона Кеннеди и его решение санкционировать провальную операцию высадки на Кубе противников режима Кастро, которая дала начало процессу, завершившемуся так называемым Карибским кризисом. В таком контексте первые сто дней президентства Трампа, на мой взгляд, не выделяются ничем особым. Он совершил ряд ошибок, вполне понятных, учитывая его личность, склонность к эпатажным заявлениям и действиям. С другой стороны, ему удалось избежать серьезных промахов, он выполнил несколько предвыборных обещаний, ему удалось одержать важную победу, добившись утверждения консервативного судьи Нила Горсача в качестве члена Верховного суда, он показал, что он готов учиться, и самое главное, он продемонстрировал работоспособность своей администрации. Демократы, стратегия которых до сих пор заключалась в прямолинейном противостоянии всему, что предлагает администрация Трампа, теперь вынуждены определиться со своей стратегией, они должны решить, что им делать в будущем. Конечно, нельзя назвать первые три месяца президентства Трампа успехом, он не сумел провести через Конгресс ни одного важного законопроекта, но это мало кому удавалось из президентов. Обычно первые законодательные успехи появляются к концу первого года пребывания в Белом доме.

– Профессор, как мы хорошо помним, перед приходом Дональда Трампа в Белый дом и сразу после инаугурации прошли многолюдные демонстрации протеста, его многие опасались, сегодня, кажется, такие настроения в прошлом?

Эйделман: Его противники называли его неофашистом, если бы могли, они нарекли бы его коммунистом, они называли его угрозой американской демократической системе. Но мы сейчас видим реального Дональда. Он не скрывает своих чувств, он может раздражаться, демонстрировать недовольство, но он твердо следует демократическим процедурам. Когда его поспешно сформулированный сырой президентский указ о приостановке въезда в США граждан семи стран был заблокирован судами, он дал распоряжение переработать указ, он апеллирует к судам высшей инстанции, он работает с Конгрессом. Лучшее, что Трамп смог пока совершить, он доказал всем, в том числе, и многим своим оппонентам, что у нас есть серьезнейшие проблемы, которые необходимо решать. И вы не можете избавиться от них, просто легализовав нелегальных мигрантов, проводя политкорректную социальную линию, или предоставив каждому американцу незаслуженное повышение по службе. По меньшей мере, избрание Трампа президентом и его первые действия вызвали общественную дискуссию по этим проблемам, попытки поиска новых путей решения проблем.

– Профессор Найт, Белый дом обнародовал большой список достижений, критики Трампа говорят, что президент провалился. На чьей вы стороне?

Найт: Он старается доказать, что он много сделал. Но можно президента упрекать именно за то, что слишком много делал. Все-таки хозяин рассудительный не будет торопиться, будет понимать особенности своей позиции, собирать свою команду, устанавливать хорошие отношения, потом приступать к делу. Получается у него какая-то спешка, ощущение неразберихи, неорганизованности, необдуманные решения, выступления. Самый вопиющий пример – это его распоряжение по поводу иммиграции, которого никто не ожидал, пришло очень быстро и в такой форме, что он создал масштабную панику и хаос в аэропортах. Потом ему пришлось все-таки передумать, судьи забраковали президентский указ, потом была новая версия, которую тоже забраковали. То есть, если бы он советовался, больше узнал с юридической точки зрения, слышал разные взгляды, он сделал бы более успешно, более обдуманно.

– Дэвид, наш собеседник прежде всего обратил внимание на негативные аспекты первых ста дней президентства Трампа. Хотите возразить или согласитесь такой оценкой?

Саттер: Трамп – это человек, который пришел к власти без четких убеждений, но с большим желанием создать впечатление, что он что-то делает. Из-за этого он делает целый ряд ошибок. Но одновременно, видимо, научится, особенно по таким вопросам, как отношения с Россией, отношения с НАТО. Он становится более взвешенным и более, я бы сказал, разумным.

– И все-таки Дэвид, вы тоже звучите, если не как критик, то как скептик?

– Профессор Найт, то, что сказал сейчас Дэвид Саттер, звучит почти в унисон с мнением Майкла Гудвина, обозревателя дружественной Трампу газеты The New York Post, который пишет, что главная новость этих ста дней – факт выживания Дональда Трампа в роли президента. Помнится, после его избрания была популярной шутка: дайте Трампу быть Трампом, он быстро доведет дело до импичмента, и президентом станет традиционный нормальный консерватор Майк Пенс, нынешний вице-президент. С теми настроениями покончено. Сейчас никто не сомневается, что Трамп задержится в Белом доме и, может быть, не на один срок.

Найт: Все-таки импичмент зависит от Конгресса. Было видно с самого начала, что Конгресс будет поддерживать Трампа, по крайней мере, не ставить таких вопросов. В любой момент могли бы начать дело об импичменте Трампа на основании, например, того, что он получает деньги из своего бизнеса, допустим, от своих гостиниц, где останавливаются лидеры иностранных государств, которые платят деньги в его карман, а он принимает решения. Это противоречит конституции, в любой момент могли бы начать.

– Насколько я понимаю, это под большим вопросом, противоречит или нет, скорее, нет.

Найт: Адвокаты будут спорить об этом. Конечно, было бы основание хотя бы начать разговор об этом. Современный состав Конгресса никогда не будет поднимать этот вопрос. Еще вопросы по поводу России. Из поведения главы комитета, который расследует это дело, стало ясно, что ничего серьезного пока мы не можем ждать от этого расследования. Трамп достаточно успешно увел внимание в сторону от этого дела. Хотя странно, загадочно, как он это сделал, но история немножко затихла.

– Профессор, но сторонники Трампа вам скажут, что беспрерывное появление в американской прессе слухов о связи окружения кандидата Трампа с Кремлем – не что иное, как кампания, организованная руководством демократов и дружественной им прессой с целью дискредитировать Трампа, которого они не переносят, что из вполне обычных контактов раздули большой политический пузырь?

Найт: Я думаю, что, конечно, у тех, кто видит в Трампе жизненную угрозу американской политической системе, опасного радикального кандидата, было желание по возможности подорвать его авторитет или устроить импичмент, конечно, они намерены были использовать это, насколько возможно. Но это не отрицает того, что факты существуют, эти факты не исчезают, их становится даже все больше.

– Дэвид Саттер, с вашей точки зрения, стал ли президент Трамп действительно объектом, я не знаю, прецедентной или беспрецедентной попытки подорвать его легитимность, как говорят сторонники Трампа?

Майкл Флинн, бывший помощник президента по нацбезопасности, чьи контакты с Россией расследуются ФБР

Саттер: Я не знаю, насколько мы можем сказать, что это попытка американских газет. Мне кажется, что попытка есть со стороны России. Потому что самый главный элемент сейчас этих разговоров – это так называемое "досье Трампа" с описанием его сексуальных похождений и так называемый заговор, с целью саботировать кампанию Хиллари Клинтон. Я читал это досье довольно внимательно и нашел очень многое, что меня убедило, что это продукт русских спецслужб. Специфические обороты речи, специфические приемы – это все было абсолютно очевидно. Это является самым важным элементом этой кампании. Я предполагаю, что, может быть, многие из наших журналистов, которые пишут об этом, ведут себя искренне, хотя не очень информированно. Я очень сомневаюсь, что в конце концов что-то будет найдено. Если мы можем судить по этому досье, я считаю, что мы имеем дело с попыткой путинского режима создать хаос и неуверенность в Америке. Мне кажется, что они довольно успешно это делают.

– Профессор Найт, а вы как на это смотрите?

Найт: Я не знаю по поводу информации в досье, я не квалифицирован как-то оценивать. Все-таки вопросы о поведении советников Трампа, особенно Майкла Флинна, который был советником по госбезопасности, и Картера Пейджа, который объявил, что он советник кампании Трампа, то это, конечно, вызывает какие-то вопросы. Может быть, мы никогда не будем знать, что было, я не знаю, насколько доступна информация, но очень много подозрительного. По крайней мере, что видно – это то, что Трамп изо всех сил пытается отвлекать внимание от этого обсуждения, подорвать расследование по этим делам. Явно он чувствует в этом угрозу, и это отчасти обуславливает его действия.

– Термин "подорвать" звучит довольно серьезно. Каким образом Трамп подрывает расследование? Насколько известно, свои собственные расследования сейчас ведут и ФБР и, по крайней мере, два комитета Конгресса.

Найт: Самое интересное, это когда он вдруг объявил, что Обама его подслушивает, что Обама ставил "жучки" где-то у него в Трамп-Тауэр, подслушивал его телефоны. Это была, конечно, дикая и вопиющая ложь, в течение трех недель только и говорили о том, что это ложь. То, что он выпустил такую версию, – это был отвлекающий маневр.

– Дэвид Саттер, отвлекающие маневры, как правило, используются, когда объекту расследования есть что скрывать. Вы, насколько я понимаю, считаете маловероятным некую координацию действий между предвыборным штабом Трампа и Кремлем, о чем продолжают говорить противники Трампа?

Юджин Румер, бывший сотрудник разведслужб, выступает на сенатских слушаниях, посвященных российским операциям в США

Саттер: Сейчас нам надо серьезно все-таки это все анализировать, что это значит – заговор между Трампом и путинским режимом. Чтобы создать такой заговор, требуется планирование месяцами. В условиях президентской гонки, когда Трамп, по всей видимости, не имел никакого шанса на победу, просто нельзя думать, что так и случилось. Ведь никто не может объяснить, почему если русские так хотели победы Трампа, они собрали компрометирующую информацию, чтобы использовать против Трампа.

– Профессор Найт, личность кандидата Трампа была для многих гораздо большей загадкой, чем личность кандидата Владимира Путина, когда тот впервые стал претендентом на пост президента России. Тем не менее, от свойств этой личности во многом зависит политика США. Противники Трампа даже пугали тем, что он может случайно начать третью мировую войну. Что за эти сто дней мы узнали нового о личности Дональда Трампа?

Найт: Я согласен с Дэвидом, уже видно, что это человек без твердых убеждений. В каком-то плане это очень хорошо, в том плане, что действительность играет свою роль, он понял, что объявить торговую войну против Китая – это просто неосуществимо, соответственно, он отреагировал, свои позиции изменил. В других планах тоже он проявил какую-то гибкость, изменил свои позиции, когда нужно было изменить. С другой стороны, возникает такой вопрос, не слишком ли легко им манипулировать в зависимости от того, с кем он разговаривал, может быть, его дочка или зять что-то ему сказали? По поводу Сирии, допустим, он вдруг меняет свою позицию на совершенно противоположную.

– Ну а разворот во взглядах Трампа на Кремль и Путина еще более разительный. Кто или что тут поработало?

Найт: Есть несколько версий, я не стал бы говорить, какая правильная. Одна – это просто действительность сыграла свою роль, он понял, что столкновения Америки и России, которое складывалось в течение многих лет, не обойти. Такие дружественные отношения, о которых он мечтал, невозможны. Есть другая версия, что, может быть, это было отчасти напоказ или сознательно напоказ. Русские, они не глупые, понимают, что ему нужно было что-то делать, чтобы сохранить свое лицо. Это не исключено.

– Дэвид Саттер, эта последняя версия наверняка порадует людей в Кремле. У вас есть сомнения насчет твердости взглядов Трампа в отношении Кремля?

Саттер: Если есть, то только потому, что раньше он говорил так много необдуманных вещей, естественно, его позиция была совершенно нереалистичная. Я знаю нескольких людей, которые сейчас занимают довольно серьезные посты в новом правительстве, они совершенно здравые люди. Он, видимо, ищет настоящих профессионалов. Трамп ищет людей, которые имеют независимую репутацию. Видимо, он готов их слушать. Трамп относился к России очень поверхностно. Но он человек, по всей видимости, довольно прагматичный, когда он видит, какие сделки Россия имеет в виду и какие будут последствия от этих сделок, я думаю, что его инстинкты будут играть положительную роль.

– Дэвид, для многих наблюдателей внешнеполитическая стратегия Трампа является не меньшей загадкой, чем его личность. Почему вдруг кандидат, обещавший избирателям изоляционистскую внешнюю политику, наносит ракетные удары по Сирии или направляет авианосец к Северной Корее или резко меняет курс в отношении Москвы? Бывший советник Трампа Джеймс Карафано в журнале National Interest пишет, что стратегия Трампа заключается не в попытках разрешить серьезнейшие международные проблемы, а в попытках по возможности уменьшить очаги этих проблем. Он не намерен, скажем, добиваться смены режима в Сирии, он дает понять Асаду, что ему не позволят мешать в борьбе с ИГИЛ. Подобная стратегия и в отношении Пхеньяна: мы не хотим менять этот режим, но мы не допустим появления у него ракет, способных ударить по США. Проглядывает в действиях администрации Трампа некая стратегия или все это выглядит сумбуром?

Саттер: Можно, конечно, говорить об этом, но я это пока не вижу, я сомневаюсь, что это существует. Я думаю, что он будет более склонен все-таки настаивать на соблюдении определенных международных норм, чем Обама, и он не будет стесняться, что мы на этом настаиваем, я имею в виду Америка. Больше я не могу сказать по поводу внешней политики Трампа, прежде всего потому, что он человек, дающий поводы думать, что он об этих вопросах не очень много думал. Кроме этого потому что у него сейчас правда мало времени показать какую-то общую концепцию.

– Джонатан Эйделман видит во внешней политике Трампа признаки традиционной центристской стратегии:

Эйделман: Я думаю, пока рано судить о том, каковы принципы внешней политики Администрации Трампа. Он наверняка сам пока не знает этого. На мой взгляд, несмотря на резкие заявления президента Трампа и решительные действия, намечается центристская линия поведения администрации. С одной стороны, она говорит, что мы не будем вести переговоры во имя переговоров по образцу администрации Клинтона, которая в 90-е годы провалила переговоры по северокорейской ядерной программе, и администрации Обамы, которая заключила крайне сомнительные соглашения с Ираном. С другой стороны, мы будем вести более реалистичную политику. Мы не можем, образно говоря, править миром, есть пределы тому, что могут сделать Соединенные Штаты. Я думаю, мы можем ожидать, что Дональд Трамп в отличие от предшественников, делавших ставку на переговоры ради переговоров, попытается понять, что можно реально предпринять, чтобы разрешить эти проблемы.

– Дэвид Саттер, Дональда Трампа, согласно опросам, поддерживает рекордно низкое число американцев, всего 42 процента. Он самый непопулярный на этом этапе президентства лидер. Важный показатель?

Саттер: Не прошло достаточно времени, чтобы понять тенденцию. Нам надо еще ждать. Потому что, правда, это была очень нетипичная кампания. Сейчас все-таки подтекст всех событий – это изменение внутренней ситуации в Америке. Эти изменения не будет приветствовать очень много людей. Потому что много групп, которые раньше диктовали общественные диалоги, они сейчас не могут влиять на ситуацию, как раньше. Их недовольство будет выражено независимо от действий Трампа. Если Трамп создаст новую ситуацию в стране, новый политический баланс, посмотрим, кто за, кто против.

– Последний опрос общественного мнения, кстати, свидетельствует о том, что потери Трампа не превращаются в приобретения демократов. 67 процентов опрошенных заявили, что Демократическая партия не отражает их забот и проблем.

Саттер: Именно так. Много лет белый рабочий класс просто не имел голоса в политическом пространстве. Фундаментальные изменения в политике Америки происходят. И какие результаты, положительные или отрицательные, время покажет.

– Профессор Найт, 42 процента опрошенных поддерживают Трампа к сотому дню его президентства. Самый худший результат за все время опросов. У него не было медовых месяцев с избирателями. Опасный это для него знак?

Найт: Я согласен, что слишком рано делать выводы. Есть какие-то неожиданные исторические события, которые могут очень сильно влиять на восприятие президента. Допустим, как 11 сентября у Буша случилось, его позиция, взгляды его совершенно кардинально изменились в течение короткого срока. Если все продолжается так, если продолжается хаос, неорганизованные, необдуманные поступки, дикие высказывания и прочее, то, я думаю, это остается стабильным, прочным, эти 42 процента или может быть хуже. Мы не можем знать, что будет и какие неожиданности, как это может влиять на его рейтинг.

Джонатан Эйделман считает, что в пользу Дональда Трампа работает несколько важных факторов: