Разработки песчаного карьера возле деревни Суна не будет. Министерство природопользования Республики Карелия отозвало лицензию на недропользование, ранее выданную компании "Сатурн Нордстрой". Борьба жителей деревни длилась почти пять лет.
Глава Республики Карелия Артур Парфенчиков на днях высказался о борьбе за Сунский бор. "Противостояние местных жителей и предприятия по разработке песчаного карьера приобрело крайние формы после того, когда пожилые люди, ветераны войны в конце прошлого года разбили палаточный лагерь, чтобы не допустить использования лесного участка, выделенного для добычи песка", – сказал врио губернатора.
Защитники бора не покидали палаточный лагерь даже в сильные морозы – зимой температура опускалась ниже минус тридцати
Это заявление подвело итог пятилетней борьбы жителей деревни Суна за лес, который находится рядом с их домами. Чиновники называли жителей деревни "экологическими террористами". Сотрудники полиции и ФСБ регулярно приходили к ним домой. Защитники бора не покидали палаточный лагерь даже в сильные морозы – зимой температура опускалась ниже минус тридцати.
Радио Свобода вспоминает, как карельские пенсионеры отстаивали свой лес.
Красные ленты
Нина Шалаева
В 2012-м году Нина Шалаева заметила в лесу недалеко от своего дома рабочих. Они вешали красные ленты на деревья. Мужчины рассказали, что теперь на месте Сунского бора будет карьер. Шалаева пришла к своей соседке Татьяне Ромахиной и они вместе решили написать обращение в районную администрацию.
Так, чуть менее пяти лет назад, началась бюрократическая, а затем и физическая борьба жителей деревни Суны за свой лес.
"Справа от нас за шесть километров карьер, там взрывают, щебень добывают, слева у нас Линогорский карьер, тоже взрывают, за спиной у нас железная дорога грохочет. Вот за речкой у нас одно местечко и было – этот сосновый бор. Но и там решили все уничтожить. Тут-то мы и встали живым щитом!" – говорит Татьяна.
Лес буквально кормит местных жителей: здесь они собирают ягоды и грибы, а потом продают их туристам. В самой деревне живет около ста человек. Но только летом. Зимой большинство местных жителей, в основном пенсионеров, уезжают в соседние города и поселки. Нина Шалаева как раз из тех, кто остается зимовать – здоровье позволяет.
"Вообще "шала" – это на карельском "лес". Так что фамилия у меня – Лесная, если переводить. Так с лесом у меня вся жизнь и связана – отец лесником был", – говорит она.
Они сделали подлог документов! Лесничий написал в акте, что все рекомендуют там построить карьер
В 2012 году они с Татьяной Ромахиной писали во все инстанции и спрашивали – законна ли вырубка леса? Ответы приходили разные.
"Сначала нас успокоили, говорили, что пока ничего не знают. Потом говорили, что все уже решено, уже лицензия у компании на руках. Наша администрация вообще написала в акте выбора земельного участка, что местное население не имеет никаких претензий к этому лесному участку, не востребован этот лесной участок в части сбора ягод, грибов. Они сделали подлог документов! Главный лесничий Кондопожского района написал в акте выбора земельного участка, что они все рекомендуют там построить карьер", –вспоминает Татьяна.
Краснокнижный лишайник Lobaria pulmonaria
Женщины нашли в лесу два вида краснокнижных растений. Позже выяснилось, что тут же, в Сунском бору, находятся и археологические памятники – стоянки древнего человека. В 2015 году с новыми документами Нина Шалаева и Татьяна Ромахина отправились в районный суд. В первой инстанции победили жители деревни, но затем и Верховный суд Карелии, и Верховный суд России встали на сторону компании "Сатурн Нордстрой".
Не дожидаясь окончательного судебного решения, компания подогнала к Сунскому бору харвестеры – тяжелые машины для валки леса.
Палаточный лагерь и арестованная пила
"Когда они в первый раз зашли рубить лес, в июне, мы вышли и встали на пути машин. Нам сказали: "Мы ночью вырубим". Мы поставили палатку и остались. И в ту же ночь пришла бригада вальщиков. Они хотели за ночь свалить все, но мы их остановили. И потом дежурили по очереди", – вспоминает Татьяна.
Лагерь расположили на краю прорубленной харвестерами просеки. Ночью дежурили по четыре человека. Тогда защитников леса и прозвали "сунскими партизанами". Техника стояла неподалеку – рабочие ждали, пока "партизаны" разойдутся по домам.
У вас же, наверное, дети есть, внуки будут. Вот как вы им это объяснять будете?
Нину Шалаеву к тому моменту уже называли экстремисткой – к ней домой несколько раз приходили из ФСБ и проводили профилактические беседы. В лесу то и дело появлялись полицейские. Конкретной задачи у них не было, и они просто дежурили неподалеку от лагеря. "У вас же, наверное, дети есть, внуки будут. Вот как вы им это объяснять будете?" – то и дело совестила полицейских Нина Петровна.
До конца сентября в лагере было относительно спокойно – активисты связывали это затишье с выборами в Государственную думу.
Гипотеза подтвердилась: в начале октября рабочие снова попробовали штурмовать лес. Нина Шалаева снова встала перед харвестером. Харвестер помахал клешней над головой пенсионерки, но запугать ее не получилось. Вальщики леса отступили. После этого "сунские партизаны" записали видеообращение к президенту.
"Уважаемый Владимир Владимирович, вы защищаете Крым, Донбасс, Сирию. Защитите и нашу родину – Сунский бор", – говорила в камеру восьмидесятилетняя Нина Маккоева.
Осенью люди стали уезжать из деревни. Те, кто остались, дежурили ночью по двое, а то и в одиночку.
"Когда холода стали наступать, ученые с Апатит нам на зиму послали желтый шатер. Мы печку туда поставили, утепляли. Так и зимовали, – вспоминает Татьяна Ромахина. – В ноябре к лагерю прибились два больших пса, Ник и Бим. Они лаяли и отпугивали диких зверей. Когда было совсем страшно, я брала кастрюлю и молотила по ней ложкой. Звери боятся людей сильнее, чем мы их".
Полицейские стали наведываться значительно реже, но действовали уже активнее. В декабре, когда Нина Шалаева пилила дрова, в лагерь приехал наряд полиции и лесники.
"Мы пилили обычный сухостой. Они осмотрели лагерь, увидели в моих руках двуручную пилу и давай: "Вот оно – орудие преступления". Арестовали мою пилу! А потом сказали, что я шесть больших деревьев повалила", – вспоминает Нина Петровна.
Прошло уже полгода, а пилу так и не вернули.
Ночной дежурный сменял дневных в три – темнеет в Карелии рано. Защита бора стала образом жизни
Морозы ударили в ноябре. Партизаны уже привыкли к жизни в лагере: над костром появился тент, палатку изнутри утеплили пенопластовыми панелями и коврами. Были и отработанные алгоритмы: дневные дежурные приходили к девяти утра. Иногда они брали на всех завтрак у восьмидесятилетней Нины Маккаевой – ее дом как раз по пути. Ночной дежурный сменял дневных в три – темнеет в Карелии рано. Защита бора стала образом жизни.
Новый год отпраздновали в лесу. В конце декабря было ниже тридцати. "У нас и елка там была наряжена. Мы не могли оставить лес", – вспоминает Татьяна Ромахина.
"Мы еще постоим"
В начале февраля экс-глава Карелии Александр Худилайнен заявил на встрече с депутатами местного парламента, что в Сунском бору дежурят молодые люди, которых кто-то "стимулирует". Министр по природопользованию и экологии Карелии Виктор Чикалюк назвал защитников леса "экологическими террористами".
15 февраля Худилайнен ушел в отставку. Врио губернатора был назначен Артур Парфенчиков. 20 марта лицензия компании "Сатурн Нордстрой" на недропользование была отозвана.
"Все процедуры по оформлению лесного участка с целью недропользования были проведены в соответствии с законом, вот только голос людей, для которых Сунский бор – это неотъемлемая часть их истории и образа жизни, – никто не услышал", – сказал Парфенчиков.
"Я отнесла письмо в правительство, написала, что мы благодарим (врио губернатора. – РС), что он принял правильное решение. Пока мы еще постоим. Как только получим на руки какую-то бумагу, ответ или еще что-то, тогда мы уйдем. Без леса мы жизни своей не представляем и не видим!" – с радостью говорит Татьяна.