Российский адвокат Александр Попков стал правозащитником после долгой работы в российских правоохранительных органах. Он защищал гражданских и экологических активистов в Сочи и Краснодарском крае, занимался делами мигрантов и журналистов. После аннексии Крыма Александр Попков стал работать с крымскими политзаключенными: он защищал в суде Геннадия Афанасьева, Дмитрия Штыбликова, ведет дела журналиста Николая Семены и правозащитника Эмира-Усеина Куку.
Специально для Радио Крым.Реалии он расказал о том, как работает судебно-правоохранительная система аннексированного Крыма и России.
– Можно ли сказать, что российские адвокаты стараются не связываться с делами в аннексированном Крыму?
– У нас были дискуссии с коллегами из «Агоры», стоит ли заниматься проблемами крымских политзаключенных – именно по причине спорного статуса территории. Когда мы решились, то встретили сопротивление со стороны украинских и европейских правозащитных организаций. Мотивация простая: мол, работа там любых российских адвокатов легализует аннексию Крыма. Мы же настаивали на том, что людей нужно защищать вне зависимости от текущих политических противоречий. Мы не за Украину и не за Россию – а за права человека.
– Что значит быть адвокатом в политических судебных процессах современной России?
Мы не за Украину и не за Россию – а за права человека
– У нас нет подлинной состязательности в любых судебных процессах. У прокурора всегда больше прав, есть доступ к судье в любое время. В политических процессах это чувствуется гораздо сильнее: у обвинения вдвое, втрое больше возможностей, чем у защиты. Юридическими способами добиться победы или оправдания невозможно. Мы можем только смягчить наказание или помочь людям выйти из тюрьмы раньше срока.
– Для этого к суду нужно привлечь внимание СМИ?
– Все не так просто. Иногда прокуроры соглашаются пойти на уступки или даже прекратить дело при условии, что мы не будем поднимать шумиху о судебной несправедливости в СМИ. К сожалению или к счастью, такие «договорняки» у нас есть. Конечно, в других случаях, когда контакта с обвинением нет никакого или судебный процесс принципиален для властей, то огласка может быть единственным действенным методом давления на суд. Не для того, чтобы он принял нужное нам решение – чтобы просто закон соблюдали. Так происходит почти во всех политических делах. В случае с Геннадием Афанасьевым такая огласка, безусловно, помогла, но Олегу Сенцову – нет. Предугадать результат всегда сложно.
Александр Попков
Российский адвокат Николай Полозов: «Законодательство в России трактуется вольно, а Крым – регион со своей спецификой. Российская власть там состоит не только из тех, кто приехал с материка. Там осталось много бывших граждан Украины, которые занимали различные должности и в судах, и в прокуратуре, и в милиции. Этим людям, видимо, необходимо проявлять большее усердие в своей работе, большую предвзятость, доказывать, что они ничем не хуже, чем россияне. Это накладывает свой отпечаток».
– Насколько, по-вашему, предвзяты крымские суды по сравнению с российскими?
Бывшие украинские судьи в Крыму превосходят российских коллег по уровню цинизма
– У нас, у правозащитников есть своеобразный рейтинг регионов России: где состязательность в судах присутствует в большей или в меньшей степени. Например, мой коллега из Сыктывкара очень удивлялся тому, что творилось в судах Сочи. Но бывшие украинские судьи в Крыму однозначно превосходят своих российских коллег по уровню цинизма, что ли. Они могут отвергать решения Конституционного суда Российской Федерации или Верховного суда просто потому, что так удобнее. Мы даже в шутку придумали термин «крымский УПК» – он и не украинский, и не российский. В Крыму царит гибридное правосудие.
– Есть ли смысл жаловаться на крымское правосудие в Европейский суд по правам человека?
– Скорее, да, чем нет. Каждый судья понимает, что «по беспределу» можно посадить любого, но если адвокаты пойдут в ЕСПЧ, дождутся решения, то начнутся проблемы – как в случае с пересмотром одного из дел Алексея Навального. Хороший адвокат остается хорошим и в российской судебной системе – просто он защищает клиента не от обвинения, а от произвола.
(Над текстовой версией материала работал Владислав Ленцев)