Крымский вопрос и внесистемный Трамп

Специально для Крым.Реалии

Заявление пресс-секретаря Белого дома Шона Спайсера о том, что для нормализации отношений с Вашингтоном Москве необходимо вернуть Крым и содействовать прекращению войны на украинском Донбассе, вызвало неоднозначную реакцию в России. Однако, большинство политиков и экспертов предпочли дождаться прямой речи от самого американского президента. Правда, пресс-конференция Дональда Трампа так и не дала ответа на главный вопрос: стоит ли ожидать Кремлю нормализации отношений с Вашингтоном?

На президентские выборы в США Москва возлагала особые надежды, полагая, что сможет найти точки соприкосновения с новой администрацией, раз с Обамой не сложилось. Из двух «зол» на американском политическом олимпе Дональд Трамп выглядел для России более привлекательным, поскольку его поведение полностью выбивалось из привычной логики действий предыдущих американских президентов. И это чем-то сближало его с Путиным, который аннексией Крыма и вторжением на материковую Украину пошатнул полувековые устои мировой политической системы. На этом фоне возникала иллюзия возможного «передела мира».

Однако, приход к власти Трампа оказался для России не только шансом для «большой сделки» между двумя государствами, но и масштабной угрозой из-за непредсказуемости нынешнего главы США. А лакмусовой бумажкой смены приоритетов стал как раз крымский вопрос.

Во время предвыборных баталий Трамп намекал на то, что может признать российский статус Крыма, поскольку его жители сами захотели в Россию. «Но, вы знаете, жители Крыма… из того, что я слышал, хотят быть скорее с Россией, чем там, где они были. И это тоже следует иметь в виду», – сказал Трамп в интервью ABCNews.

Однако не прошло и месяца после инаугурации, как Трамп написал в соцсетях о том, что Россия захватила Крым, пользуясь слабостью Обамы.

Какая уж тут логика и последовательность? Хотя кое-какая все же есть – оба мессиджа Трампа имеют довольно неопределенный характер. Это позволяет интерпретировать их по-разному. В первом заявлении можно акцентировать внимание на том, что «жители Крыма выбрали Россию», а можно обратить внимание на то, что кандидат в президенты США о крымской проблеме знает не так много, но этот фактор будет «иметь в виду».

Второй посыл, исходящий от президента США, тоже выглядит неоднозначно: вроде бы он признает, что Россия захватила Крым, намекая на вину предыдущей администрации, но при этом не отвечает на вопрос о том, как бы он поступил на месте Обамы. Эта двойственность и станет главным козырем Трампа на мировой арене в ближайшее время. Он будет раздавать половинчатые обещания с тем, чтобы всегда иметь возможность отказаться от их выполнения. Он будет говорить витиевато и многозначно, чтобы никто не мог упрекнуть его впоследствии в нарушении его слов. Аналогичные посылы будут исходить и от членов его команды. Ведь в том же заявлении Шона Спайсера говорится, что США ожидают возврата Крыма и надеются на налаживание отношений с Кремлем. И тут возникает резонный вопрос: Белый дом хочет нормализации отношений после возврата Крыма или – несмотря на захват Крыма?

Российские эксперты поспешили назвать такие заявления Белого дома реакцией на недовольство американского истеблишмента Трампом. «Никто не сомневался, что Трамп будет каким-то образом адаптироваться к американскому истеблишменту, который настроен не очень благожелательно к новому президенту США. И вопрос о «принадлежности» Крыма к России – это, видимо, та плата за восстановление отношений с истеблишментом, которую новой администрации придется заплатить», – рассуждает руководитель Центра военно-политических исследований Института США и Канады РАН Владимир Батюк.

Эти предположения подтвердил и сам Трамп на недавней пресс-конференции, отметив, что он хотел бы «поладить» с Россией, но ему это вряд ли удастся, поскольку «такая договоренность будет политически непопулярной».

Основная сложность для Трампа заключается в том, что при всей его нестандартности он вынужден работать в рамках довольно устойчивой политической системы, которая имеет целый арсенал средств, чтобы заставить даже главу государства выполнять ее требования. Любые попытки 45-го президента США восстать против такого порядка обречены на неудачу, поскольку над ним всегда будет висеть «дамоклов меч» импичмента.

В отличие от своего американского коллеги Путин – это в полной мере продукт специфической системы, которая выбрала его для реализации своих планов. И Крым стал закономерным итогом деятельности этой жесткой модели, а не лично Путина. Несмотря на заверения Меркель о том, что «Путин потерял связь с реальностью», он как никто другой понимает, что иной возможности избавить Россию от статуса «мировой бензоколонки» у Кремля уже не будет.

«Большая сделка» с Америкой – это, по сути, последний шанс для дряхлеющей России на изменение мирового статус-кво. И здесь важна даже не столько «сделка», сколько эффект вокруг ее обсуждения, который может породить конфликты между ее потенциальными участниками и жертвами, что еще больше будет толкать мир в сторону политического хаоса. И в этой мутной воде Путину гораздо легче будет поймать крупную рыбу.

Однако в этом ему может помешать неоднозначность позиций Трампа, который как бизнесмен привык действовать с учетом меняющейся конъюнктуры рынка. На пресс-конференции он в очередной раз подтвердил, что его главная забота – это, в первую очередь, благо для Америки, а уже после – для остального мира. И на данном этапе ему бы хотелось «жить в мире с Россией», но где гарантия, что ради этого мира он не потребует от Путина уже завтра сокращения ядерного потенциала?

А для того, чтобы Трамп случайно не перепутал национальные интересы со своими собственными, американская система методично расставляет для него «красные флажки», например, в виде вето Конгресса на отмену санкций против России.

Евгения Горюнова, крымский политолог

Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции