«Было страшно и больно». Как пытают в российской полиции

Правозащитники Приангарья празднуют нелегкую победу: спустя год им удалось добиться предъявления обвинения в превышении должностных полномочий троим местным полицейским, которых многодетная жительница города Усолье-Сибирское обвиняет в пытках. Пять с половиной часов женщину избивали с применением электрошокера, заставляя ее признаться в убийстве соседа.

Следственный отдел по городу Ангарску спустя год после ЧП в местном отделении полиции предъявил обвинение в превышении должностных полномочий с применением насилия по части 3 статьи 286 Уголовного кодекса России троим сотрудникам отдела полиции "Усольский". Майора Дениса Самойлова и двух оперативников – Александра Корбута и Станислава Гольченко – подозревают в том, что они применяли пытки к усольчанке Марине Рузаевой для того, чтобы получить информацию об убийстве.

– В январе 2016 года в организацию "Общественный вердикт" пожаловалась на полицейских многодетная мать из города Усолье-Сибирское Иркутской области Марина Рузаева. Женщина призналась, что 2 января 2016 года вечером к ней домой пришли двое молодых людей, предъявившие удостоверения полицейских. Они сообщили, что расследуют убийство соседа Рузаевой, и предложили женщине поехать с ними в полицию, чтобы посмотреть фото возможных подозреваемых, – рассказывает председатель правления общественной организации "Сибирь без пыток" Святослав Хроменков.

Марина Рузаева

По словам самой женщины, они вполне логично объяснили, что Марина, как соседка и домохозяйка, могла заметить убийцу, поскольку живет рядом и часто находится днем дома. Однако уже в отделении Марина Рузаева сразу почувствовала, что обращаются с ней вовсе не как со свидетелем по делу.

– В полиции меня завели в кабинет, где уже сидел незнакомый полицейский. Он потребовал, чтобы я сняла сапоги. Это уже было странно. Потом те двое полицейских, что привезли меня в отделение, встали у меня за спиной, надели мне на руки наручники, а на голову – пакет! – рассказывает пострадавшая. – Тут я уже запаниковала. "Ребята, что вы делаете?!" От меня стали требовать, чтобы я "все рассказала". Когда спросила, что именно должна рассказать, один из полицейских, стоявших позади, ударил меня электрошокером. От страха у меня все поплыло. После меня и руками били по телу, по голове, опять шокером. Было так страшно и больно! И непонятно – за что?

Женщину отпустили домой только через пять с половиной часов таких истязаний. К половине двенадцатого ночи 2 января 2016 года ее муж Павел Глущенко уже два часа как караулил под окнами отделения, поскольку заподозрил неладное – на звонки жена не отвечала:

– А почему было не поехать? Они хоть и в гражданском приехали, а предъявили нам удостоверения сотрудников правоохранительных органов. Я по работе (охранное агентство) с полицией часто контактировал, этих ребят не знал, но причин волноваться, отпуская жену с ними одну, не было. Но спустя три часа отсутствия жены я решил ей позвонить – вдруг на обратном пути к родным заехала. И когда она не ответила, запереживал всерьез, больше думал, что могло по дороге обратно что-то случиться. Я звонил в отделение, там мне заявили, что женщину уже давно отпустили. Но оказалось, что из полиции Марина в принципе не выходила. Я проследил весь ее возможный путь возвращения, и к 22 часам был уже возле отдела полиции, обратился к дежурному за разъяснением.

В тот момент мне повезло: один из задержанных сообщил, что видел, как женщина, похожая по описанию на Марину, сидела на третьем этаже на скамейке. После я вновь позвонил в оперативный отдел. В 22:45 трубку снял молодой человек, сообщивший, что, мол, Рузаеву сейчас приведут, она еще дает показания. Около половины двенадцатого Марину толкнули мне с лестницы. Она плакала, повторяла: "Нас убьют". Когда успокоилась немного, рассказала о пытках, которые пережила. На мое возмущение и желание тут же писать заявление на истязателей жена уверяла, что "это плохо кончится для нас и детей" – так они ее запугали. Они угрожали ей, что в случае разглашения деталей "допроса" проблемы будут не только у нас, но и у троих детей Марины. На следующий день мне удалось ее убедить, что этих "оборотней в погонах" надо судить, – объясняет муж Рузаевой Павел Глущенко.

3 января 2016 году Рузаева подала заявление о преступлении, а 5 января обратилась к медикам, которые зафиксировали у женщины ушибы мягких тканей головы, ушибы шеи, грудной клетки, голени и предплечья, ягодиц, бедер, а также несколько электроожогов на теле.

Результаты медицинского освидетельствования

Спустя месяц – 4 февраля 2016 года – по факту применения пыток к 35-летней многодетной матери в Следственном комитете Приангарья завели уголовное дело.

– Это был не просто месяц, мы почти ежедневно "пробивали" это: звонили в отделение, обращались в следком, в прокуратуру, даже встречу с генералом организовали. Часто возникало ощущение, что бьемся не в двери, а головой в стену. Что помогло в итоге? Да все сразу, думаю. То, что СМИ освещало, шуму было много, уже не замолчишь. Ну и то, что мы к правозащитникам обратились, тоже поспособствовало. Правильно составить заявление, знать сроки, в которые должны ответить, – этим всем занимались общественники бесплатно для нас, – рассказывает Марина.

Председатель правления общественной организации "Сибирь без пыток" Святослав Хроменков поворотным моментом в деле считает перевод расследования дела из Усолья в соседний Ангарск:

– Там было несколько моментов, которые влияли на беспристрастность расследования, помимо того факта, что полицейские Усолья проверяли собственных коллег. К примеру, предвзятое отношение к фигуранту – оперативнику Денису Самойлову. В 2007-м в Усолье на него было заведено уголовное дело по ст. 285 УК РФ. По непонятным причинам уголовное дело прекратили, обвиняемый был полностью оправдан. Кстати, обширные родственные связи Самойлова в правоохранительных органах тоже наводят на определенные мысли: его дядя – высокопоставленный сотрудник усольского УМВД. А его жена в этом году участвует в конкурсе на должность судьи Усольского горсуда. По этой причине мы и добиваемся сейчас рассмотрения дела в суде Ангарска, – замечает Святослав Хроменков. – К слову, не только по этой причине. В прошлом году председатель Усольского горсуда Светлана Занданова рассматривала гражданское дело по иску экс-супруга потерпевшей Марины Рузаевой по алиментам. Из-за неприязни судьи к Марине многодетной матери отказали в состязательности процесса и в итоге с безработной женщины (Марина домохозяйка, занимающаяся воспитанием троих детей) взыскали алименты в пользу дееспособного, вменяемого и работающего экс-супруга!

На вопрос, почему для предъявления обвинения Следственному комитету понадобился целый год, в ведомстве отвечают уклончиво.

– По этому делу мы особо комментариев не даем, – признается глава пресс-службы СК Приангарья Карина Головачева, объясняя это тем, что дело "особое и касается сотрудников правоохранительных органов".

На этот комментарий муж истицы Павел Глущенко замечает, что по делу полицейского Попкова из Ангарска следком, напротив, дает комментарии охотно и часто.

– Да, убийца более двух десятков женщин Попков – маньяк, но чем не маньяки эти трое, что избивали и пытали в отделении беззащитную женщину? Понимаете, когда я занялся этим делом, волосы дыбом встали – насколько это обычное дело для усольских полицейских: вот так схватить и пытками выбивать у горожан признания в преступлениях безо всяких на то оснований. Они ведь не реальным расследованием были заняты: все то время, что мы добивались возбуждения уголовного дела, они собирали липовые доказательства неблагополучности нашей семьи или запугивали наших родственников, чтобы те не шли свидетельствовать в пользу Марины. Видео с рассказом такого "свидетеля", пьяной женщины, которую мы даже не знаем, я специально выложил в сеть, чтобы показать, как работает система. После этого, кстати, дело наконец передали в Ангарск майору Мещерякову, и оно потихоньку сдвинулось с мертвой точки. По крайней мере, ангарчане опровергли все те "наговоры", что вписали в протоколы усольские следователи, – рассказывает Глущенко.

Ангарские следователи на вопрос о долгих сроках по предъявлению обвинения полицейским отвечают, что дело серьезное и потребовало множества процедур, в том числе экспериментов.

– Какой пример? Проверить, насколько правдивы слова Рузаевой о том, что ее руку полицейские пристегнули к спинке стула, когда она на нем сидела, например. Усольский следователь написал, что экспериментально доказано, что это невозможно. Мы привезли усольчанку в местное отделение, завели в тот же кабинет, сажаем ее на стул – выясняем, что физически все возможно, фиксируем, – признается замначальника следственного отдела по Ангарску майор юстиции Виктор Мещеряков. – И так каждое слово заявительницы проверяется. Потом показания полицейских, каждое слово. Процесс нескорый. В следующем месяце, после ознакомления обвиняемыми с делом, уже начнутся заседания в суде. Год от заявления до суда – нормальный срок.

Начальник межмуниципального отдела МВД России "Усольский" Александр Кузнецов отказался отвечать на вопросы по делу Марины Рузаевой. Зато экс-коллеги обвиняемых, комментируя происшествие, заметили, что факт предъявления обвинения полицейским-истязателям уже большая победа, поскольку пострадавшим от "допросов" местной полиции подобное "нечасто удается".

– Рузаева многого добилась, обычно все опускают руки, не добившись возбуждения уголовного дела, – признается бывший оперативник отдела полиции "Усольский" Игорь Манин. – А стратегия нападения, когда полицейские берут всех, кто соприкасался с пострадавшим по делу, и начинают "жестко" прессовать, – это негласная установка непосредственного начальства моего бывшего места работы. Прессинг с использованием шокера, наручников для них норма. Если не согласен так работать – увольняйся, не порть остальным "отличную" статистику.

Примечательно, что все трое сотрудников полиции, которым предъявлено обвинение, продолжают работать в межмуниципальном отделе МВД России "Усольский", свою вину они не признают. По этой причине общественные правозащитники, занимающиеся делом Рузаевой, не сильно удивились, когда в конце прошлой недели к ним обратился другой житель Усолья-Сибирского Павел Ахрамович. Предприниматель, арендующий шиномонтажную мастерскую на выезде из города, пожаловался на то, что оперативники вызвали его в отделение для дачи показаний, а на деле избили, требуя признаться в крупной краже.

– 12 января усольские оперативники вызвали меня в отдел полиции якобы для показаний. Около 14:30 я пришел на вызов оперативника Попугаева, он препроводил меня в кабинет 316 горотдела. Там, вместе с оперативником Козловым "допросили с пристрастием". Помимо побоев, угрожали "закрыть" и "опустить" в камере. Козлов приказал снять верхнюю одежду и отобрал сотовый, а после потребовал, чтобы я признался в краже ГСМ, которая произошла год назад с машины дальнобойщика у шиномонтажки.

Я сказал, что не причастен, на что Козлов сказал, мол, есть показания свидетелей. Когда я попросил их показать, он положил передо мной какой-то документ, написанный ручкой. Прочитать его не дал, закрыл лист. После меня стали запугивать, что "закроют" и "опустят", если не признаюсь и не напишу чистосердечное признание. Но я повторял, что ничего не крал. Козлов начал нервничать и сильно ударил меня правой руки в левое подреберье. У меня до сих пор гематома. Также он несколько раз ударил меня по голове правой рукой, – рассказывает Павел Ахрамович в беседе с председателем правления общественной организации "Сибирь без пыток" Святославом Хроменковым.

Пытки в отделе полиции в Усолье-Сибирском

Юристы организации "Сибирь без пыток" отмечают, что Павла, как и Марину, пытали примерно пять с половиной часов – отпустили Ахрамовича только в 20:00 часов. В тот же день пострадавший приехал в травмпункт, где его осмотрели, поставили обезболивающие и зафиксировали телесные повреждения, направив в Усольскую центральную больницу к хирургу. Пострадавший до сих пор на лечении.

– Павел молодец, уже на следующий день после происшествия, 13 января 2017 года, сам составил и подал заявление о возбуждении дела, – рассказывает Святослав Хроменков. – Однако, несмотря на очевидный и зафиксированный медиками факт насилия, допущенного полицейскими, следователь Усольского СО не дал ему направление на медосвидетельствование. Если этого не добиться, проволокитить и подождать, когда гематомы Павла сойдут, в возбуждении уголовного дела следком откажет. Но сейчас и мы подключимся к делу. Если поднять шум, в том числе при помощи СМИ, не дать замолчать, им придется провести нормальную проверку и завести дело на своих коллег.