Прощай, Обама: почему мир страшит политика Трампа

Уже 20 января состоится инаугурация Дональда Трампа на пост президента США. Стал ли его предшественник Барак Обама успешным американским президентом, какие успехи и провалы были у администрации Обамы во внешней политике и какое политическое наследие получит Трамп? На эти вопросы ответит эксперт Института общественно-экономических исследований Николай Капитоненко и колумнист Deutsche Welle Иван Преображенский.

​

16 января состоялся последний официальный визит в Украину вице-президента США Джозефа Байдена: вместе с Бараком Обамой он сложит полномочия 20 января. В своем выступлении в Киеве Байден заверил: после инаугурации Трампа отношения между странами не изменятся, а санкции США против России должны действовать до тех пор, пока Россия не вернет полный контроль над Крымом народу Украины.

Вице-президент США Джо Байден и президент Украины Петр Порошенко во время встречи, Киев, 16 января 2017 года

После аннексии полуострова и начала войны на востоке Украины американское правительство ввело санкции против России. Ограничения касаются как физических, так и юридических лиц, список периодически расширяется. Результат – экономика России ослабевает. Из-за опасения попасть под американские санкции крупные российские и зарубежные компании отказываются работать в Крыму. По этой причине уже несколько раз срывался конкурс на строительство железнодорожных подходов к Керченскому мосту. В конце октября 2016 года стало известно, что электротурбины немецкой компании Siemens, изготовленные специально для двух строящихся крымских теплоэлектростанций, на аннексированный полуостров поставляться не будут.

Американское правительство помогает Украине проводить реформы и поддерживает финансово: в 2016 сумма помощи составила почти 665 миллионов долларов. Также США предоставит 326 миллионов долларов на счет кредитных гарантий. Кроме того, после начала конфликта на востоке Украины американские военные регулярно занимаются подготовкой украинской армии. Кроме обучения, американская армия разрабатывает логистику, поставляет медицинскую технику, нелетальное вооружение, экипировку, системы радаров.

– С нами на связи украинский политолог, эксперт Института общественно-экономических исследований Николай Капитоненко. Николай, когда произошла аннексия Крыма, часто звучала мысль, что, сделай это Путин, когда президентом США был Рональд Рейган, а премьером Великобритании Маргарет Тэтчер, реакция Запада была бы куда более жесткой. Многие упрекали Барака Обаму за излишнюю мягкотелость и готовность к неуместным компромиссам. С другой стороны, во многом это звучало под влиянием эмоций. А какие чувства вызывает у Вас уходящая администрация Обамы?

​Капитоненко: Самые положительные. Наша реальность 2014 года – это наивность и излишний украиноцентризм, мнение, что тут чуть ли не решается судьба мира. Конечно, это не так. Говоря о Рейгане и Тэтчер, можно вспомнить войну в Афганистане – эти политики ее не остановили и никакой войны с СССР не вели. Можно провести параллели максимум с войной во Вьетнаме, но она велась в иных обстоятельствах. Кто угодно на месте Обамы сделал бы примерно то же. Мне непонятны упреки в мягкости и нерешительности. Буша-младшего прямо обвиняли в том, что он своими односторонними решительными силовыми действиями поставил под угрозу американское лидерство в мире, свел на нет гегемонию США и ввел внешнюю политику в кризис. Пришел Обама, решивший действовать разумнее и применять мягкую силу. Опять критика. Если смотреть на деятельность Обамы не с украинских, а с американских позиций, реакция была абсолютно предсказуемая, адекватная и безальтернативная.

Николай Капитоненко

– Многие считают, что 2014 стал для Украины годом обретения реальной независимости от России, и это произошло в неблагоприятное время, когда правила игры резко меняются. Например, есть ожидания, что рано или поздно кто-то из европейских политиков признает российский статус Крыма. Насколько крепок фундамент непризнания аннексии Крыма, который попыталась заложить администрация Обамы?

​Капитоненко: Думаю, с формальной точки зрения достаточно крепок. Все так шатко, потому что основные правила международного взаимодействия поставлены Россией под сомнение. Наступил период нестабильности. Режим санкций, трактовка украинского кризиса сохранятся надолго – с формальной точки зрения. Но на практике многие страны Запада могут перейти к позиции, аналогичной позиции относительно прибалтийских республик в 1940 году: формально не признаем, но отношений с агрессором не разрываем. Конечно, Россия гораздо слабее, чем СССР, и режим санкций будет продлен – это удобно.

– А что дают санкции в переговорном процессе?

Капитоненко: Это делает Россию слабее как страну, претендующую на глобальную роль в мире. В этом смысле позиции России ослабляются, и США могут делать с ней, что угодно. Например, могут использовать как союзника против Китая, ничего не давая взамен.

– Администрация демократа Барака Обамы сильно отличается от предполагаемой администрации республиканца Дональда Трампа, особенно если учесть, что последний по природе бизнесмен и явно будет склонен к довольно беспринципной дипломатии сделок. Например, Трамп говорил, что санкции могли бы быть сняты с России, к примеру, в обмен на ядерное разоружение. Эдакий обмен теплого на мягкое. Насколько серьезный риск?

​Капитоненко: В свое время с этим столкнулась Украина – когда обменивала продление пребывания Черноморского флота России в Севастополе на скидки на газ. Это то, чего не должно допускать слабое государство в отношениях с более сильным. Это ловушка, в которую сейчас может попасть Россия – и будет проигрывать в таких сделках. Ничего плохого в дипломатии сделок нет, если сделки правильно просчитаны. Трамп делает блестящее предложение. Оно похоже на троллинг, и на ядерное разоружение Россия вряд ли пойдет, и это очень сложный процесс. Но, если вдруг пойдет, то это удар в самое сердце Кремля.

– В Украине часто противопоставляли опыт Сербии и России: когда Слободан Милошевич вел боевые действия на территории Боснии и Хорватии, санкционное давление на Белград было куда более жестким. Адекватны ли санкции, примененные к России? Могли ли они быть введены по югославскому сценарию?

Капитоненко: Теоретически могли, а на практике – нет. Россия сильнее, чем Сербия, сильнее интегрирована в мировую экономику, санкции против нее были бы дороже. Однако Запад учитывает, что Россия слаба – как и Украина, и может просто распасться, а это никому не нужно, и перебор с санкциями создаст угрозу, с которой не хочется иметь дела.

– С нами на связи колумнист Deutsche Welle Иван Преображенский. Иван, что европейские СМИ пишут об уходящей администрации Обамы, какая интонация превалирует?

Преображенский: Я бы сказал, европейские СМИ слабо рефлексируют уход Обамы. Их больше интересует Трамп. Но сквозит разочарование: тот, на кого возлагали столько надежд, не завершил ни один серьезный международный проект, не смог помочь ЕС решить свои проблемы. Он не смог предотвратить серьезных проблем в евроатлантическом партнерстве.

Иван Преображенский

– Каковы ожидания от администрации Трампа? Чего боятся?

Преображенский: Боятся в целом непредсказуемости Трампа, считают, что у него нет четкой концепции международной политики. Есть опасения роста влияния России – у Польши, Прибалтики, Чехии, опасения, что отношения будут устанавливаться напрямую с Москвой и Лондоном, а политика несотрудничества и разделения ЕС продолжится. Для малых и средних стран это угроза. Они опасаются, что американские союзники забудут об их интересах.

– Есть ли страх перед дипломатией сделок?

​Преображенский: Конечно, ведь что угодно может быть обменяно на что угодно – и речь именно об обмене санкций на ядерное разоружение. Любой факт может стать предметом торга. Политика сделок предполагает, что сделка не обнародуется до того, как она заключена. И это дополнительный риск для всех игроков.

– Николай, есть опасения, что Украину в 2017 будут склонять к примирению на Донбассе путем уступок со стороны Киева – в частности, касательно Крыма. Насколько это вероятно?

Капитоненко: Давление на нас со стороны Европы – не новость, открытый конфликт никому не нужен, его хотят заморозить. Усиление международного давления не так страшно – нам предоставили не столько помощи, чтобы было чем давить. Но чем более конфликт структурирован, тем более сильный запрос на его решение внутри украинского общества. Люди могут устать от войны. Дело политиков – четко обозначить, на какие уступки мы готовы идти, на какие – нет.