В Москве на 84-м году жизни скончался Алексей Яблоков – эколог, доктор биологических наук, советник РАН, член политсовета партии "Яблоко".
О смерти Алексея Яблокова сообщил в фейсбуке руководитель пресс-службы "Яблока" Игорь Яковлев.
В 1984 году Яблоков был избран членом-корреспондентом АН СССР. В 1989 году – народным депутатом СССР от Научных обществ и ассоциаций при АН СССР. Был заместителем gредседателя Комитета по экологии Верховного Совета СССР (в 1989–1991 годах). Член координационного совета Межрегиональной депутатской группы.
С 1991 года был Государственным советником РСФСР по экологии и здравоохранению и членом Государственного совета при президенте РСФСР.
Алексей Яблоков много раз был гостем Радио Свобода – к нему можно было смело обратиться за комментарием по самому широкому кругу вопросов, связанных с экологическими проблемами. Алексей Владимирович активно участвовал в общественно-политической жизни до самого последнего времени. Последним его большим выступлением на Радио Свобода стало интервью Мумину Шакирову в апреле 2016 года, посвященное 30-летию Чернобыльской катастрофы.
О Чернобыле, апрель 2016 года:
"Чернобыль – самая большая техногенная катастрофа в истории планеты, самая большая по географическим масштабам. Когда взорвался четвертый реактор 26 апреля 1986 года, выбросы поднялись на высоту от полутора до пяти-шести тысяч метров, были подхвачены потоками воздуха и двинулись путешествовать по северному полушарию. Они как минимум четырежды "проутюжили" все северное полушарие. В атмосферу попали около 150 радионуклидов, жизнь которых – секунды, минуты, часы, дни, недели и месяцы. Радиационная обстановка менялась на протяжении нескольких часов. Через год, когда стали более тщательно обследовать территорию заражения, остались лишь около 30 радионуклидов, но остальные не исчезли бесследно".
"Можно было спасти больше людей. Как погибали? 37 пожарных погибли сразу, от ожогов. Около 200 человек из числа ликвидаторов погибли от острого лучевого заболевания. Это были в основном военнослужащие, молодые ребята, которые по призыву партии и правительства были отправлены в Чернобыль, чтобы убирать остатки взорванного реактора. Официальная точка зрения – что это и есть основные человеческие потери. На самом деле, это не так. Сразу же после аварии вышло постановление правительства "все засекретить". В том числе не отмечать в трудовых книжках, в военных билетах участие в операциях по минимизации последствий чернобыльской аварии".
О конфликте Владимира Путина и чиновников, не внявших его запрету избираться в член-корреспонденты РАН, ноябрь 2016 года:
"Академия действительно разрушается, Академия потеряла самостоятельность, Академия как научное сообщество стоит на грани гибели. Это действительно так, это безусловно. Но в данной конкретной ситуации, данный конкретный случай с увольнением чиновников, не надо копать глубоко, просто было дано поручение Путиным президенту Академии, он имел право это делать, потому что по новому уставу Академии президент РАН утверждается президентом Российской Федерации, таким образом, он ему подчиненный. Путин как начальник дал поручение своему подчиненному, это поручение не было выполнено, и Путин принимает решение в рамках своих полномочий дать этим товарищам, которые приняты в Академию, возможность работать. Путин озлобился от того, что не выполнено его поручение".
О давлении на благотворительный фонд "Династия", июнь 2015 года:
"Позиция моей партии: "На кой хрен нужна наука той стране, которая выбрала себе путь сырьевого придатка индустриального мира?!" В этом ключ: России не нужна наука. Той России, которая сформировалась сейчас и непонятно куда движется, не нужна наука, не нужен хай-тек, – в этом проблема. Если человек получает деньги от каких-то благотворительных фондов, значит, он не зависит ни от чего. А это уже опасно. Именно поэтому душатся любые независимые структуры. То же самое и с наукой, и с ее благотворителями – они независимые, а страна считает, что это опасно".
Алексей Яблоков, 2016 год
О пожаре в ИНИОНе, февраль 2015 года:
"Конечно, это отражает то, что происходит с российской наукой вообще, символизирует, что ли, ее катастрофическое, пожарное состояние. Ведь что произошло? Я не говорю об этом пожаре – в этом надо разбираться, тут какие-то зловещие совпадения. Месяц назад было совещание, где обсуждалось, как бы освободить это место, чтобы построить храм. Протоколы совещания выложены в интернете. Прямо мороз по коже бежит от этого. А на самом деле с наукой, конечно, очень плохо. Я пытаюсь понять, в чем дело, почему, откуда эта жажда реформирования и так далее. Низкая приоритетность науки, и не только науки, но и вообще инновационной деятельности в государстве. Это связано с выбранным курсом на развитие России в качестве топливно-сырьевого придатка. Вот отсюда все и вытекает. Государством не ставятся достойные задачи перед фундаментальной наукой. Но нас упрекают: "Почему вы не делаете открытий?" Полмиллиона человек с высшим образованием уехали и работают там, там они получают Нобелевские премии, там почему-то и бизнес у них успешный, инновационный, а у некоторых – совершенно прорывной. То есть получается, что мозги-то в России есть, и мы это знаем. Значит, дело в том, что эти мозги не востребованы".
Об опасности "иранской ядерной сделки", ноябрь 2014 года:
"Мировое сообщество "обманываться радо" словам Ирана о том, что "да, мы готовы, но только давайте подождем немножко еще – и мы дадим гарантии, мы все подпишем". Это происходит на моих глазах уже 20 лет, впервые я с этой проблемой столкнулся в 1992 году, когда Россия подписала с Ираном соглашение об атомном сотрудничестве. Я был тогда советником президента, видел это соглашение и участвовал в скандале, к которому привело то, что Ельцин заявил публично: "Мы изымаем из атомного соглашения с Ираном военную компоненту". То есть эта компонента была в соглашении Ирана с Россией, как признал президент России... Почему тогда была эта военная компонента? На мой взгляд, потому что Иран нам платил хорошие деньги за строительство атомной станции в Бушере. Это была единственная страна, которая платила России "звонкую монету" за то, что она строила атомную станцию. Ни Китай, ни Индия, ни кто-то другой денег нам за строительство атомных станций не платил. Мы строили их в кредит, на бюджетные деньги, на деньги налогоплательщиков. Иран был единственным, кто заплатил приличные деньги – 6 или 7 миллиардов долларов – за эту станцию. Это были очень серьезные деньги, и мы закрывали глаза. Тогда это было так.
Сейчас, может быть, ситуация сложнее, потому что в игру вступила нефть. В любом случае, это какая-то грязная игра. Это не чистая политика... И наши военные были правы, когда говорили, что на южных границах России возникает новое ядерное государство. Оно, я думаю, уже возникло. В моей книжке 2006 года я писал, что к 2008 году должна быть эта бомба. Я уверен, что она у них есть уже. Может быть, не в собранном виде, чтобы ее можно было доставить, но она там есть. И когда нам говорят о том, что "мы контролируем, там центрифуги", – о чем вы говорите, какой контроль, какие центрифуги?!.. У них было уже два завода по лазерному обогащению. И никаких центрифуг не надо. Уже несколько лет назад были случаи, когда их хватали за руку, когда обогащение было больше 20 процентов. Зачем такое обогащение? Однозначно – только оружие".
О глобальных климатических изменениях, июнь 2014 года:
"Международная группа экспертов по климату, созданная Организацией Объединенных Наций, уже лет 10 как долдонит, кричит всему миру: климат изменяется, и эти изменения будут неравномерными. Где-то будут дожди, где-то будут засухи, где-то будет жара, где-то будет холод. Именно так все и происходит. Даже какое-то злорадство охватывает. Потому что в упор не видят политики, в упор не видят правительства. Был сделан специальный доклад, большущий обзор по заказу британского правительства лет пять назад. Если бы сесть за стол и подумать, что надо делать, чтобы предупреждать, снижать эти самые неприятные изменения. Все равно они будут, они будут в мире.
Если бы начали работать лет пять назад, то тогда 1,5-2% мирового ВВП было бы, теперь уже 7-8% мирового ВВП пойдет на всякие климатические неприятности. Это значит, что наша страна будет работать в убыток, потому что у нас прибыль 2% ВВП. Такие как алтайская катастрофа, амурская катастрофа и так далее будут съедать большую часть прироста валового национального продукта".
Алексей Яблоков в студии Радио Свобода, 2014 год
Об аварии на АЭС "Фукусима-1" в Японии, март 2010 года:
Сейчас все больше и больше выясняются огромные масштабы загрязнения океана. Большая часть радионуклидов от "Фукусимы" попала в океан. Дальше, что делать? Думали, что растворятся, океан большой. Ничего подобного. Оказалось, что сейчас, по данным ноябрьским – начала декабря, половина рыбы, которая продается в восточной части Японии, имеет загрязнения радионуклидами. Из них 20% на опасном уровне. А нам говорят: ничего страшного. Да, непосредственной опасности нет. непосредственной опасности, если вы едите такую рыбу, нет, но если вы будете есть эту рыбу регулярно, то вам обеспечены всякие неприятности радиологического характера.
Теперь, более ясной стала карта загрязнения самой Японии. Она очень серьезная и повторяет сходство с Чернобылем – пятнистые загрязнения. Ваша ферма может располагаться на чистой территории, а какой-то ее кусочек может быть загрязнен чем-то. До сих пор неясно распространение многих радионуклидов. Все говорят о цезии, цезий-137, но кроме цезия сейчас пошел вал работ, публикаций, там огромное количество других радионуклидов, которые, к сожалению, не только короткоживущие, как йод-131, который всего 80 дней, после этого исчезает. Нет, это не так. Там есть много радионуклидов, десятка два, которые серьезно загрязняют, и никто точно не знает, где и как они лежат на территории Японии.