Чем был Советский Союз? Не только огромной милитаристской империей с плановой специфической мессианской идеологией, но и колоссальным психологическим экспериментом, искалечившим целые народы. Американский журналист и публицист Дэвид Саттер, много лет проработавший в СССР и постсоветской России, пытается проанализировать этот феномен в книге «Век безумия: распад и падение Советского Союза». Впервые она была опубликована в России в 2005 году, в настоящее время готовится ее новый перевод на русский и украинский языки. Весной книга должна выйти в Киеве. Отрывок из нее Радио Свобода предлагает вашему вниманию.
Недавно американские ученые снова обратились к случаю Финеаса Гейджа, чья странная судьба вынудила затронуть вопрос о существовании в головном мозгу так называемого "морального центра".
13 сентября 1848 года Гейдж – 25-летний рабочий-строитель железнодорожной кампании Ратленда и Берлингтона – участвовал в прокладке железнодорожной дороги в сельской местности штата Вермонт, которая осуществлялась при помощи подрыва скальных пород для выравнивания поверхности под железнодорожные пути. Там с ним произошло невероятное. Для осуществления взрывов надо было сверлить отверстия в камне, частично заполняя их порохом, затем прикрывая песком, а для подрыва породы применять запал и тяжелый железный лом – трамбовку. В этот день Гейдж из-за невнимательности начал трамбовку до того, как помощник покрыл порох песком, и это привело к мощному взрыву, вследствие чего острый лом мгновенно пробил Гейджу лицо, череп и мозг и вылетел наружу, приземлившись за много ярдов от места происшествия.
Финеас Гейдж с тем самым ломом. Дагерротип 1849 года
Это несчастье ошеломило свидетелей, однако Гейдж потерял сознание лишь на мгновение. Он быстро пришел в себя и вскоре был уже в состоянии разговаривать и даже дойти до врача в сопровождении своих коллег. В последующие недели он оставался работоспособным, не утратив ни возможности двигаться, ни памяти, ни речи. Он казался точно таким же разумным, как и до инцидента, тем не менее вскоре выяснилось, что его личность радикально изменилась.
Ранее Гейдж пользовался симпатией и уважением тех, кто его знал, но теперь он сам утратил какое-либо уважение к нормам общения, стал сварливым и брутальным. Он стал неспособен выполнять свои обязанности, и это вынудило работодателей, которые называли его некогда "самым полезным и сообразительным" среди всех рабочих, уволить его. Джон Харлоу – врач, лечивший Гейджа, – сказал, что у него исчезло "равновесие, или баланс, так сказать, между интеллектуальными способностями и животными свойствами". По словам друзей и знакомых, "это был уже не Гейдж".
В дальнейшем Гейдж путешествовал и в конце концов, через двенадцать лет, умер в Сан-Франциско, находясь под опекой семьи. И хотя в свое время случай с Гейджем был на первых полосах всех газет, его смерть осталась почти незамеченной. Харлоу узнал о ней только через пять лет и обратился к семье Гейджа за разрешением на эксгумацию тела, чтобы извлечь череп и сохранить его как медицинский экспонат. Разрешение было дано, и череп Гейджа вместе с трамбовкой находится в экспозиции Анатомического музея Уоррена в Гарвардском университете.
Историю Советского Союза можно толковать как попытку разрушить моральный центр целой нации
В 1994 году группа американских нейроанатомов взяла череп Гейджа и при помощи современных методов обработки изображений сделала трехмерную реконструкцию мозга, чтобы точно определить места входа и выхода железного лома, а также наиболее точно выяснить, какие части мозга пострадали от несчастного случая. Ученые пришли к выводу, что трамбовка повредила вентромедиальную область обеих лобных долей, не затронув структур, связанных со способностью узнавать пространство, предметы, разговаривать, считать. Поскольку роль лобных долей до сих пор не до конца понятна, нейроанатомы решили, что случай с Гейджем иллюстрирует существование в человеке определенного "морального центра", повреждение которого приводит к разрушению нравственности, но который – во всяком случае теоретически – поддается лечению, позволяя надеяться на то, что безнравственность можно "излечить".
Когда я узнал о новом интересе к Гейджу и нравственной проблеме, которая стала следствием его уникальной судьбы, мне стало интересно, знали ли нейроанатомы, занимавшиеся этим вопросом, историю Советского Союза, которую фактически можно толковать как попытку разрушить моральный центр целой нации. Советские руководители не искали физиологический моральный центр, вместо этого они психологически калечили людей, создав герметически замкнутое пространство, в котором марксизм-ленинизм считался наивысшей формой истины.
Первомайская демонстрация в Крыму, 2016: ностальгия по советской обрядности
Советский Союз – это было нечто новое. Он стал первым в истории государством, которое основывалось на атеизме и компенсировало отсутствие абсолюта наделением самого себя свойствами Бога. Если предшествовавшие правительства признавали какую-то власть над собой (хоть бы и пренебрегая ею на практике), то советский режим не относился с уважением ни к какой силе, считая собственные действия реализацией своей идеологии как истины в последней инстанции. Советская идеология провозглашала, что победа коммунизма приведет к совершенной демократии, которая будет характеризоваться добровольным единодушием и неслыханным уровнем благосостояния. Когда после захвата власти коммунистами утопия не осуществилась, эта интеллектуальная неудача грозила политическими последствиями, и власть взялась изменять действительность насильственно.
Стремление творить реальность превратило советскую жизнь в некий маскарад. Стала важна не правда, а то, что можно было выдать за правду. Таким образом структура фактической реальности была заменена организованной фальсификацией, чтобы реальная жизнь могла (пусть и постфактум) выглядеть в соответствии с советской идеологией. Ошарашенный внешний мир наблюдал, как Советский Союз становится сценой для развертывания целого ряда похожих на мираж имитаций демократических институтов: профсоюзов, защищающих руководство, газет, не содержащих никакой информации, судов, в которые невозможно обратиться за защитой, и парламента, который всегда единогласно поддерживает правительство.
Обязательный ментальный мир режима был навязан гражданам СССР, и он расколол их сознание
Этот обязательный ментальный мир режима был навязан гражданам СССР, и он расколол их сознание, следствием чего стало явление, известное как "двойное сознание" – то, что Джордж Оруэлл назвал "двоемыслием" (doublethink). Двойное сознание отделяло идеологические конструкции режима от обычных стандартов восприятия и нравственных суждений каждого человека, что позволяло каждому в нужных ситуациях автоматически действовать в согласии со своей идеологической ролью и одновременно в остальных аспектах четко осознавать реальность.
Во многих случаях это раздвоение личности приводило к отождествлению себя с навязанной ролью. "Приспособившись за долгое время к своей роли, – писал Чеслав Милош, – человек настолько срастается с ней, что уже не способен отделить свое настоящее "я" от ложного... Отождествление себя с ролью, которую приходится играть, приносит облегчение и дает возможность отдохнуть от постоянной бдительности. Надлежащие рефлексы в нужный момент становятся действительно автоматическими".
Были и такие (особенно среди чиновников, которые имели дело с иностранцами), кто цинично относился к официальной версии реальности и в постоянном вынужденном лицемерии находил источник определенного внутреннего удовлетворения. "Называть нечто белым, считая его черным, – писал Милош, – усмехаться в душе, оставаясь внешне серьезным, ненавидеть, демонстрируя любовь, знать, делая вид, что не знаешь, и таким образом выставлять противника дураком (даже если он делает то же самое) – все это побуждало ценить собственную хитрость превыше всего".
Могильщики СССР: невольный - Михаил Горбачев и намеренный - Борис Ельцин. Москва, август 1991 года
Нередко советские граждане просто освобождали себя от ответственности за свои публичные высказывания и старались сберечь пространство интеллектуальной свободы в собственной голове. Когда Сергей Замазчиков, комсомольский лидер из латвийской Юрмалы, утром смотрел на себя в зеркало, он понимал, что видит единственного в мире человека, с которым можно безопасно общаться. В течение дня он смотрел на другие лица – в горкоме партии, в ЦК комсомола Латвии, в ЦК Коммунистической партии Латвии, – но эти лица были лишь немногим лучше масок. Он предполагал, что за ними были скрыты полностью запрограммированные взгляды, однако удостовериться в этом не было возможности. В конце концов, когда он был вместе со своими партийными коллегами, его лицо тоже было маской.
Всеобщая ложь, как ничто другое, уничтожает "моральный центр" целого народа
Каким бы ни было умение людей приспосабливаться, раскол личности имеет неизбежные последствия для нравственных принципов, которые должны применяться ко всем ситуациям одинаково. Попытка силой навязать замену эмпирической реальности, которая совершалась в течение 74 лет существования СССР, порождала отдельные примеры смелости и благородства, но в целом она втягивала измученный народ в новые глубины нищеты и деградации.
Государство может упразднить Бога, но результатом стремления подменить собой отсутствующий абсолют может стать лишь трансформация человеческой природы – в условиях, когда сознание расколото, а всеобщая ложь, как ничто другое, уничтожает "моральный центр" целого народа.
Перевод Наталии Бельченко
Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода