В Киеве 2016 год отметился несколькими строительными конфликтами и скандалами: знаменитый театр на Андреевском спуске, споры вокруг жилых новостроек, торговых центров, проблемы со станцией метро, на которой после застройки появилась трещина.
Всегда ли развитие украинской столицы было болезненным явлением? Возникали ли при этом недоразумения, конфликты и скандалы? Об этом Радіо Свобода разговаривало с писателем и исследователем истории Киева Станиславом Цаликом.
‒ Одна из российских императриц, которая в XVIII веке некоторое время гостила в Киеве, отметила, что это ‒ удивительный город, мол, одни монастыри и окраины. Карта города того времени подтверждает, что тогда действительно были отделены друг от друга Подол и Печерск ‒ между ними была свободная незастроенная территория. Когда же Киев начал активно застраиваться?
‒ Наверное, это была Екатерина II, которая говорила: «Я уже второй месяц в Киеве и что-то не могу найти город ‒ сплошные окрестности и монастыри». На самом деле, Киев развивался постоянно: сколько он существовал, столько он расширялся и застраивался.
Станислав Цалик
‒ По состоянию на середину XVIII века на том месте, где Крещатик, была почти сельская застройка.
‒ Дело в том, что Екатерина приехала из своего Петербурга, который строился абсолютно по другому сценарию. Поэтому у нее были свои представления о том, что такое город. И когда она приехала сюда, то не понимала просто, как здесь все устроено.
Когда-то Киев был разделен на три части
Действительно, тогда Киев был разделен на три части: Подол существовал себе отдельно ‒ на правах автономии и магдебургского права. Также был Печерск, который воспринимался сначала как военная крепость, а также как церковный центр. И третья часть ‒ Старый город ‒ вблизи Собора Святой Софии. Эти три части были тесно связаны. Но, чтобы ехать из одной в другую, нужно было передвигаться немного лесом. Поэтому иногда создавалось впечатление, что ты выехал за город. Интегрироваться в единое пространство Киев начал относительно поздно.
‒ На иллюстрациях начала XIХ века видно, что нынешний Майдан Независимости был застроен одноэтажными домиками с садами и огородами.
‒ А до этого вообще на месте нынешнего Майдана охотились охотники. Кстати, даже Тарас Шевченко ходил туда охотиться на уток! Это было знаменитое «Козье болото», и переулок Шевченко, где сохранилась усадьба, в которой он останавливался, ранее назывался Козиноболотный. Я читал воспоминания, как он встал и шел туда охотиться на уток, пока его друзья спали.
‒ Но уже во второй половине XIX века дома становятся выше, улицы мостят сначала камнями, а потом брусчаткой...
‒ Этому были определенные предпосылки. С одной стороны, страшный пожар 1811 года, который от Подола почти ничего не оставил, кроме нескольких каменных домов и храмов. Он был весь деревянный и от того ушел в небытие. Тогда Подол перепланировали в новый ‒ такой, какм мы его сейчас знаем. Новая планировка района была более урбанистической.
‒ А когда площадь Независимости и улица Крещатик стали центром города?
‒ Это случилось в последней четверти XIX века. Прорыв был тогда, когда магистрат переименовали в городскую думу и перенесли с Подола на настоящую площадь. Здание городской думы построили в виде подковы (к сожалению, оно было разрушено в 1941 году). Поэтому тогда пришло осознание: если городская дума здесь, то и центр города здесь.
‒ Тогда Киев становился все выше и все более застроенным. Возникали конфликты во время развития города?
‒ Тогда начался строительный бум ‒ начали массово возводить многоэтажные каменные дома. И что интересно, каменные дома эти были коммерческие, прибыльные. До этого дома возводили для себя, для семьи ‒ один этаж или два, три этажа могли себе позволить только очень состоятельные семьи. А тут совсем другая ситуация: отмена крепостного права, развитие промышленности. В Киеве появляется много рабочих мест, потому что строятся фабрики, предприятия. Люди из городков и сел едут работать в Киев, и всем нужно где-то жить.
Были случаи, когда недостроенные сооружения просто заваливались, что приводило к гибели строителей или даже случайных людей
Для них выгодно строить многоэтажные многоквартирные дома ‒ для того, чтобы сдавать в аренду. Между застройщиками начинается безумная борьба за участки под застройку. Иногда эта активность приводила к трагедиям: в погоне за прибылью, чтобы наконец построить и сдать в аренду квартиру, нарушали строительные правила и технологии, чтобы удешевить эти процессы. И были случаи, когда недостроенные сооружения просто заваливались, что приводило к гибели строителей или даже случайных людей. Был ужасный случай на улице, которая сегодня называется Саксаганского, а тогда ‒ Марино-Благовещенская, когда стена одного дома упала на соседний, в результате чего погибли и пострадали дети.
‒ Строительный бум очень напоминает современность. Как киевляне воспринимали активное строительство?
‒ Для киевлян это было шоком, поэтому они даже боялись ходить возле строек. Конечно, там было отгорожено забором, но все может в любой момент упасть. Так же жители домов, которые граничили со стройками, переживали, не будет ли какой-то неприятности.
‒ Так они выступали против застройки?
‒ Выступали, но не митингами. Тогда газеты публиковали негативные отзывы о новых строительствах. И это отражало настроения читателей. Негативное отношение было обусловлено и случаем на Саксаганского, ведь тогда погибли и пострадали дети, а никто не был наказан: кто-то бежал, а кто-то откупился.
‒ Сегодня много возмущений вызывает уничтожение старинных построек, на месте которых строится какая-то безвкусица. А тогда была тоска по старинным усадьбам и зданиями?
‒ Замок Ричарда, который на Андреевском спуске, строился так же. Пришел застройщик, скупил несколько участков, где были эти одно- или двухэтажные домики, все разрушил и возвел там этот Замок Ричарда. Он на тот момент не вписывался в Андреевский спуск: ни по этажности, ни по архитектурному стилю откуда ‒ там эта готика? Люди были шокированы и спрашивали, что это здание там делает? Просто тогда не было митингов, не было пикетов, как сейчас.
‒ А считался ли в те времена Андреевский спуск культовым?
‒ Нет, тогда еще не считался. Он приобрел культовый статус в 1982 году, когда впервые широко отпраздновали 1500-летие Киева. Тогда Андреевский стал «киевским Монмартром», туда начали съезжаться художники. Но раньше это была обычная улица, еще и не очень удобная. Все-таки спуск ‒ магазинов нет, улицу плохо чистили зимой. Там были сплошные коммуналки и иногда даже туалеты были во дворе.
Другое дело, что поклонники творчества Булгакова знали такую неофициальную для того времени информацию, что тут он жил. Но это был только небольшой круг людей.
‒ Если взять другой этап, когда Киев разрушался и строился ‒ это 1930-е годы ‒ была ли тогда архитектурная дискуссия? Когда Киев перенимает у Харькова статус столицы УССР, его начинают активно застраивать. К примеру, построили Кабинет министров, который тогда был для НКВД. Тогда возвели и здание нынешнего Министерства иностранных дел. Строят помпезные административные здания, но разрушают много старинных памятников, среди которых и Михайловский Златоверхий...
Если до советских времен жилье строили коммерческим, то потом застройка приобретает идеологический характер
‒ 1934 год ‒ это «рубиконная» для Киева дата. До этого времени не слишком интенсивно строили и разрушали. Когда столицу перенесли в Киев, то тогдашняя советская власть начала выстраивать Киев под определенную идею ‒ какой должна быть столица советской республики. В архитектуре тогда начала прослеживаться новая концепция. Если до сих пор жилье строили коммерческим, то потом застройка приобретает идеологический характер. Город начинает нуждаться в большой правительственной площади, где бы вокруг располагались наркоматы, как тогда называли министерства, где должен быть помпезный памятник Ленину, чтобы проводить парады.
‒ А была дискуссия вокруг этого?
‒ Дискуссия была, но она ограничивалась выбором между коммунистическим и очень-очень коммунистическим. И эта дискуссия была не общественным явлением, а преобладала в среде специалистов. То есть, был объявлен конкурс на правительственный центр Киева, и различные архитекторы или группы архитекторов предлагали различное расположение центра.
‒ То есть, дискуссия была между властью и архитекторами, в узком кругу?
‒ Фактически, да. Были публикации в профессиональных журналах, дискуссионные, но в целом это не выносилось ‒ власть и сама знала, как все надо делать.
‒ Основным нынешним строительным скандалом стало здание театра на Андреевском спуске. Возвели здание, по мнению большинства, не вписывающееся в застройку улицы. Были в истории Киева конкретные аналоги скандала вокруг одного конкретного здания?
Национальный театр оперы и балета возвели в самом центре Киева, и реакция была очень негативная
‒ Можно провести аналогии также с другим театром ‒ на сто лет раньше, скажем, с нынешним Национальным театром оперы и балета. Его возвели в самом центре Киева, и реакция была очень негативная. Поэтому после его открытия, в газете «Киевлянин» в 1901 году написали следующее: «Внешний вид театра крайне непривлекательный. Некрасивое сооружение среди площади стоит, как огромная неуклюжая черепаха. Впечатление еще больше портит неприглядная внешняя отделка. Декоративная отделка зала отличается простотой и бедностью».
Чем это отличается от сегодняшней критики театра на Подоле? Почти ничем!
‒ По крайней мере не говорят, что не вписывается в ландшафт.
‒ Говорили, что не вписывается. Говорили, что нынешний театр оперы и балета великоват для такой маленькой площади, где было уютно, где прогуливались бабушки с внуками. А теперь стоит это чучело, оно выше всей окружающей застройки, оно слишком громоздкое...
‒ Тогда там даже одноэтажные дома были?
‒ Да, театр и делался как архитектурная доминанта, он должен был быть выше.
‒ Существовал тогда какой-то архитектурный совет?
‒ Тогда проводили международный конкурс на строительство этого театра. В конкурсах на то время не было коррупционной составляющей, объективно и оправдано его победителем стал Виктор Шретер ‒ известный специалист по строительству театров в разных странах. Очень авторитетный человек по тем временам.
‒ Сейчас в споре относительно построенного на Андреевском спуске театра приводятся очень разные аргументы. А какие аргументы были тогда по опере?
‒ Практически такие же.
‒ А какие еще древние здания вызвали возмущение?
‒ Не было в Киеве ни одного нового здания, которое встретили бы аплодисментами. Все воспринималось в штыки. Все претензии по этажности, стилистике, они были всегда.
‒ Все-таки, что 100 лет назад определялось в Киеве как архитектурная «икона стиля»?
‒ Киевской «иконы стиля» тоже не было. Вообще не было какого-то фирменного киевского архитектурного стиля. Существовал только специфический киевский кирпич, который не штукатурили, и он таким образом создавал определенную визуальную картинку и желтоватый цвет ‒ это было. Но конкретных канонов специфического киевского стиля просто не существовало.
‒ Тогда находили какие-то компромиссы и согласие в архитектуре?
‒ Когда архитекторы планировали новый дом, они учитывали архитектуру соседних, чтобы сделать архитектурный переход более или менее плавным. Никто не строил совсем грубо. В Киеве была застройка точечная, почти никогда не строили ансамблями. На всю историю Киева приходится 3-4 исключения из этого правила: построенный после войны Крещатик, площадь в районе театра Франко, а также современная Воздвиженка, которая мне очень не нравится.
‒ Еще много спальных районов так строили.
‒ Да, если мы говорим не только об историческом ядре Киева. Но обычно на месте старого разрушенного дома возводили новый ‒ не очень похожий на предыдущий. Поэтому, разговоры и споры о стилистической неуместности в архитектуре в Киеве будут всегда.