Итоги второго тура президентских праймериз французской партии "Республиканцы", на которых убедительно победил Франсуа Фийон, один из европейских "друзей России", не стали неожиданными. Вместе с этим они вызвали новую волну разговоров об успешности "мягкой силы" Владимира Путина в Европе. Вполне вероятно, что за президентский пост во Франции в следующем году будут бороться кандидаты, имеющие схожие позиции по вопросу об отношениях с Россией: выступающие за налаживание тесных дружеских связей с Москвой и за отмену экономических санкций, введенных после аннексии Крыма и начала войны на Донбассе.
2017 год может принести России и другие победы на европейской политической сцене: расклад сил может измениться в пользу Путина еще в нескольких странах, например, в Германии, где Ангеле Меркель предстоит бороться за переизбрание на пост канцлера на фоне потери позиций ее партией в нескольких региональных парламентах. Оппоненты Меркель из социал-демократической партии и партии "Альтернатива для Германии" не раз высказывались за восстановление тесных отношений с Москвой и снятие санкций с России.
У Путина есть шансы упрочить свое влияние и в Великобритании, несмотря на то что к власти в этой стране недавно пришли консерваторы – в первую очередь, за счет поддержки политиков и партий, выступавших за выход страны из ЕС, в первую очередь Партии независимости Соединенного Королевства Найджела Фараджа (UKIP).
В Нидерландах по-прежнему не принято политическое решение, которое могло бы определить судьбу соглашения об ассоциации Украины и ЕС. Граждане страны высказались на референдуме против его ратификации, и если этот документ будет положен в долгий ящик, Россия сможет отпраздновать еще одну победу – добившись того, чего не смогла добиться в 2013 году, когда кремлевские эмиссары пытались отговорить Виктора Януковича его подписывать.
Все это – не считая продолжающихся попыток России влиять на политику в странах бывшего Варшавского блока и на постсоветском пространстве. Победа "пророссийских" кандидатов на недавних выборах президентов Молдовы и Болгарии, тесное сотрудничество Москвы с венгерскими националистами (в том числе с радикальными, о чем на днях написало со ссылкой на венгерские спецслужбы издание Financial Times) – все это вызывает тревогу у тех, кто внимательно следит за постепенным изменением политического ландшафта в мире.
Какова главная цель Владимира Путина в этой игре? Эксперт аналитической организации Atlantic Council Алина Полякова уверена, что "задачей максимум" российских властей является раскол Евросоюза, после которого с отколовшимися государствами можно будет выстраивать отдельные отношения, не обремененные обязательствами внутри ЕС. Алина Полякова является одним из авторов опубликованного недавно доклада Atlantic Council под названием "Троянские кони Кремля". Это исследование (полный текст, англ., .pdf) посвящено попыткам России укрепить свои позиции на политических сценах трех важнейших стран ЕС – Франции, Германии и Великобритании.
– Почему вы решили обратиться к теме российского влияния в Европе именно сейчас? Об этом уже написано и сказано очень многое.
– Действительно, есть много хороших исследований о влиянии России в наиболее уязвимых для этого странах – на постсоветском пространстве, в странах Балтии, в странах центральной и восточной Европы. Но усилия России уже давно сосредоточены не только на этих регионах. Россия успешно проникает в страны, являющиеся самым сердцем Европейского союза. И об этом написано не так уж много исследований. Мы хотели показать, что западноевропейские демократии также не застрахованы от влияния России. И кажется, им пора проснуться и подумать, как это влияние ограничить.
– В вашем докладе речь идет о трех государствах – Франции, Германии и Великобритании. Какие из них наиболее уязвимы перед лицом российского влияния? И в каких из них это влияние наиболее ощутимо уже сейчас?
– Мы не ставили своей целью ранжировать эти страны по степени уязвимости для России, к тому же способы и методы, которыми это влияние осуществляется, очень сильно различаются в зависимости от страны. Тем не менее, из доклада видно, что тема российского влияния наиболее актуальна сейчас для Франции. В этой стране разговоры о необходимости дружбы с Россией являются частью политического мэйнстрима в гораздо большей степени, чем в Англии и Германии. Отчасти это произошло, например, из-за подъема "Национального фронта" Марин Ле Пен, которую без скидок можно назвать пророссийским политиком. Но и в целом сейчас заявлять о своих симпатиях к России стало для французских политиков куда более распространенным делом, чем еще 5-10 лет назад.
Франсуа Фийон и Владимир Путин на встрече "Валдайского клуба", сентябрь 2013 года
– Если французским социалистам не удастся усилить свои позиции перед выборами президента, может случиться так, что в финале президентской гонки сойдутся два пророссийских кандидата, например Франсуа Фийон и Марин Ле Пен. Означает ли это, что Францию мы уже "потеряли"?
– Не думаю, что такой сценарий неизбежен, но он, безусловно, возможен. Это будет означать глубинный поворот политики в сторону дружбы с Россией. Похожее может произойти и у нас, в США, после победы Дональда Трампа, хотя мы еще не знаем точно, кто войдет в его администрацию. Мне кажется, что в этом смысле во всем мире грядут масштабные изменения – не только в Соединенных Штатах, но и в Западной Европе.
– Как в общих чертах обстоит дело с попытками России влиять на политику в Великобритании и Германии? Мы знаем, что российские государственные СМИ активно поддерживали референдум о выходе Великобритании из ЕС, мы помним, что у немецкого бизнеса по-прежнему есть теснейшие связи с Россией и с российскими бизнесменами.
Во всем мире грядут масштабные изменения – не только в Соединенных Штатах, но и в Западной Европе
– Великобритания на фоне Германии и Франции выглядит как страна, обладающая наиболее сильным иммунитетом к российскому влиянию. Тому есть несколько причин. Во-первых, в Великобритании не такая обширная российская диаспора, как во Франции или Германии. Во-вторых, между Россией и Великобританией не столь сильны культурные связи, как например, между Россией и Францией. У Великобритании нет сильных связей со славянским культурным миром или с православной традицией. У России гораздо меньше экономических и политических связей с Великобританией, чем с Францией или Германией.
В Германии ситуация интереснее. Эта страна всегда гордилась тем, что она может управлять российским влиянием, может использовать его в своих интересах, не допуская его распространения за опасную черту. Власти Германии всегда подчеркивали важность экономических связей с Россией. Во многом это обусловлено исторически: холодная война, объединение Германии, в котором Россия сыграла определенную роль, последовавший за этим курс на Realpolitik, "реальную политику", и так далее. Кроме того, после падения Берлинской стены и распада СССР Германия взяла на себя задачу по интеграции России в глобальную мировую и западную экономику. Эта задача была во многом успешно выполнена, и результатом являются крепкие экономические связи и, скажем так, "понимание" российской точки зрения на те или иные мировые события.
Бывший Канцлер Германии Герхард Шредер – одна из ключевых фигур в российско-германском сотрудничестве. Сейчас Шредер возглавляет совет директоров проекта "Северный поток 2" по доставке газа из России в Германию по дну Балтийского моря
Обратная сторона медали в том, что эти же вещи делают Германию более уязвимой к российскому влиянию. В этом необязательно должно быть что-то плохое для российских и немецких компаний, ведущих совместный бизнес. Плохо то, что российское правительство начинает использовать эти экономические и политические связи для достижения своих политических целей. Это уже происходит, активизация этого процесса началась после победы Владимира Путина на президентских выборах 2012 года. Путин использует эти связи, чтобы продвигать идеи и взгляды, которые могут принести выгоду России, но совершенно не обязательно принесут такую же выгоду Германии.
– Какова итоговая цель Путина в Европе? Чего он хочет добиться?
Первоочередная цель Путина – увидеть раздробленную Европу
– Таких целей несколько, их можно условно разделить на первичные и вторичные. Первичная цель – дестабилизировать НАТО и подорвать консенсус внутри ЕС. Сыграть на недовольстве одних стран Евросоюза другими, финансировать политические партии и движения, выступающие против объединенной Европы или против НАТО. Первоочередная цель Путина – увидеть не объединенную Европу, а Европу, раздробленную на отдельные государства. Россия гораздо больше хотела бы иметь двусторонние отношения с отдельными европейскими странами: получить возможность заключать сделки отдельно с Италией, или с Францией, или с Германией. Для Москвы это куда удобнее, чем вести переговоры с Европой как с нерушимым блоком стран. Россия рассматривает НАТО как главную угрозу своей безопасности и своим национальным интересам. В этом контексте задача максимум для России – добиться ослабления НАТО или вовсе его распада. Но все это хотя и важные задачи, они не входят в разряд вещей, которых Россия может быстро добиться здесь и сейчас. Есть вторичные цели, достичь которых можно гораздо быстрее. Например, разрушить консенсус по вопросу об отношении к российской политике на Украине. Добиться снятия санкций. Санкции ЕС против России, как ожидается, в середине декабря снова будут продлены на полгода, и Россия прилагает значительные усилия по лоббированию вопроса об их снятии.
– Вы говорили о российском влиянии через политические партии и институты, через политических лидеров, через бизнес – как в случае с Германией. Через большую российскую диаспору – как во Франции. Пытается ли Россия действовать какими-то другими путями, например, поддерживая те или иные гражданские институты или некоммерческие организации?
– Да, безусловно. Это тоже часть широкого инструментария России. Мы видим тому множество примеров. Проблема здесь в том, что гражданское общество является очень разнообразной и неоднородной средой. Мы видим множество пророссийских экспертных групп, неправительственных организаций. У них, как правило, максимально размытые названия, что-то вроде "Центр международной стратегии" и тому подобное. Когда начинаешь вглядываться в их деятельность, можно увидеть несколько отличительных черт.
Во-первых, их часто возглавляют представители российской диаспоры. В этом факте, если брать его сам по себе, нет ничего предосудительного. Но эти люди находятся в постоянном контакте с представителями российского правительства, они часто ездят в Россию. Эти организации чаще всего придерживаются российского взгляда на то, какой должна быть мировая политика. Приведу пример. После того как над Донецком был сбит пассажирский "Боинг", власти Нидерландов привели массу неопровержимых доказательств причастности России к этой трагедии. Российские СМИ убеждали свою аудиторию в том, что все это ложь и выдумки, выдвигая самые разные теории.
Похожий процесс есть и в Европе – после первых выводов расследования катастрофы рейса MH17 здесь также активизировались организации, которые либо пытались смягчить эффект, который эти разоблачения могли оказать на Россию, либо просто стали отрицать выводы следствия, выдвигая взамен какие-то альтернативные теории. Такие пророссийские взгляды исходят от некоммерческих организаций и экспертных групп, которые по природе своей считаются независимыми.
Это очень эффективный метод влияния для России. Для России гораздо хуже, когда пророссийскую точку зрения высказывает политик или лоббист, про которого известно, что он тесно связан с Москвой, который открыто получает поддержку из России. Такие заявления не имеют должного эффекта. Куда лучше, если эти взгляды исходят от формально независимых общественных организаций или экспертных групп. Пророссийский нарратив, исходящий от таких организаций и идеально вписывающийся в повестку Кремля, гораздо эффективнее. На эту тему есть отдельные исследования, в них перечислены десятки таких организаций.
По мнению Алины Поляковой, классический пример манипуляции со стороны России – создание бесконечных "альтернативных версий" гибели рейса MH17 над Донецком (на фото – пресс-конференция Международной следственной группы о первых итогах уголовного расследования катастрофы)
– В своем докладе вы призываете западных лидеров без промедления отреагировать на вызов, который несет в себе российская "мягкая сила" в Европе. Порой ваши слова звучат не как тревожный звоночек, а как громкий набат. Уже настало время паниковать? Что еще не поздно сделать для того, чтобы противостоять попыткам России расколоть Европу?
– Я не думаю, что ситуация с российским влиянием на Европу дошла до той точки, после которой ничего нельзя изменить. Но для того чтобы это не стало для ЕС одной из главных проблем, нужно действовать уже сейчас. Надо понимать, что операция России по распространению своего влияния в Европе имеет своей целью подрыв и дискредитацию западной демократии в широком смысле этого слова. Поэтому ответ на этот вызов должен быть исключительно в рамках демократических ценностей и процедур. И западноевропейские страны, и страны Центральной Европы никогда не достигнут успеха в этом деле, если будут действовать методами самого Кремля.
Нельзя бороться с пропагандой с помощью другой пропаганды
Нельзя бороться с пропагандой с помощью другой пропаганды. Нужно увеличивать поддержку независимых СМИ, гражданских расследовательских инициатив. Независимые группы расследователей могли бы, например, отследить финансовые связи между Россией и европейскими политиками и организациями. Сейчас у нас не так много информации об этом, как хотелось бы. Необходимо сделать более прозрачным европейское финансовое законодательство, чтобы и соответствующие правительственные институты могли расследовать поступление денег из России на счета европейских политических партий и связанных с ними частных лиц, особенно во время предвыборных кампаний. Если какая-то партия финансируется из России, общество имеет право об этом знать.
Это то, что можно сделать прямо сейчас, и это резко ограничит возможность таких стран, как Россия или Китай, манипулировать западным обществом. Повода для паники пока нет, паниковать нужно, когда сделать уже ничего нельзя. Но то, что нужно сделать, требует от западных лидеров серьезной политической воли. Сейчас это совершенно необходимо: на кону стоят европейские ценности как таковые, и задача в том, чтобы оградить их от тоталитарного влияния, пока это еще не поздно сделать, – полагает Алина Полякова.