«Ожиданиями живем», – вздыхает Умер. Они с женой Лилей уже пять месяцев ждут, когда домой вернется их сын. Молодого крымского татарина Эрвина Ибрагимова похитили 24 мая неподалеку от его дома. С тех пор родные и друзья оббивают пороги следственных управлений, кабинетов прокуроров, объезжают полуостров в поисках малейшей новости. На каждом втором столбе Бахчисарая приклеено объявление о поисках Эрвина. За почти полгода работы, имея в руках видеозапись похищения с камеры наблюдения, следователи не смогли сообщить родным парня почти ничего. «Никто не хочет работать», – разводит руками Умер. На днях дело о похищении передали из Бахчисарая в Симферополь. Родители говорят, что это только затянет и без того медленный процесс поисков.
«Из нашего бахчисарайского следственного управления дело передают в симферопольское. Это повлияет только на «затяжку» дела. Представьте себе, если один следователь за пять месяцев не смог ничего прояснить. Это же начнется опять: придет новый следователь и полгода будет изучать дело: подымать и проверять каждую точку-запятую», – говорят родители.
Эрвин Ибрагимов пропал 24 мая. Накануне позвонил отцу, а к вечеру уже не выходил на связь. Наутро Умер Ибрагимов обнаружил машину сына неподалеку от дома посреди дороги. После этого понял, что нужно звонить друзьям Эрвина. По словам Умера, такого, чтобы сын отключал телефон и попросту куда-то девался, никогда не было.
Лиля и Умер Ибрагимовы, родители Эрвина
«Поговорили вечером последний раз. Он спросил, не забыл ли дома документы. Чтобы взволнован был, так вроде нет. А потом уже звоню – телефон не работает. И так всю ночь. Раз двенадцать точно звонил. Какой тут уже сон. С утра вышел на работу, увидел – машина стоит посреди дороги – открыта. Ключи в зажигании, бардачок открыт, документов нет. Потом начал звонить друзьям. Они уже сообразили взять видео с камеры на магазинчике. В районе 10 часов утра уже все прояснилось. Я сразу же побежал писать заявление и в РОВД, и в прокуратуру, и в ФСБ. Но последние не приняли. Не хотели запись даже в руки брать», – вспоминает отец Эрвина.
За дело о похищении взялся местный следователь из Бахчисарая. По словам родных, кроме друзей по-настоящему поисками никто не занимался.
Умер Ибрагимов
«Я посмотрел, как они ведут дело, – говорит Умер. – Кто из них работает, я так и не понял. Я старался делиться всей информацией, которая у меня была. А они молчат. И вот так по сегодняшний день: информация есть, но мы вам ее не можем пока сказать».
Умер считает, что в исчезновении сына замешаны силовики. На видео, которое друзья Эрвина взяли с камеры придорожного магазинчика, видно, что похитители были в форме патрульной службы.
«Я открыто говорю, что это дело рук силовых структур. У меня сомнения появились, когда документы сына находились на экспертизе больше двух месяцев. Как человека можно искать, тем более открыть уголовное дело, и так долго проводить экспертизу? Вот тогда я понял, что с ними играть мне нельзя. Пусть лучше все, что я знаю, будет при мне. А следователи просто перекладывают папки, чтобы получать зарплату. Мне кажется, что они знают, где Эрвин, но не хотят делиться».
Первый заместитель главы Меджлиса Нариман Джелял говорил журналистам о том, что за Эрвином накануне следили и, вероятно, похищение было не случайным. Причиной этому могла послужить активность Эрвина в Меджлисе. Он также был участником Всемирного Конгресса крымских татар. Отец Эрвина не готов назвать определенную причину похищения. Уверен только, что поджидали именно его сына:
Если человек уделяет много внимания обществу, то он приносит тому другому «высшему», так сказать, обществу много проблем
«Его уже накануне, 23-го, караулили. Это же не просто так: выбрали улицу, которая не освещалась, без камер, на плохом участке дороги. Ездили за ним с выключенными фарами. Это была охота. Если человек уделяет много внимания обществу, то он приносит тому другому «высшему», так сказать, обществу много проблем. Но какую опасность он мог для кого-то представлять?»
На самом видном месте в гостиной Ибрагимовых стоит портрет Эрвина. Его родителям передали из Всемирного Конгресса крымских татар. В знак поддержки. Умер и Лиля надеются, что на следующем Конгрессе поднимут вопрос о похищении сына. «Нам вот с Конгресса привезли его портрет, – показывает отец. – Вот где он сидел там, все поставили подписи. И нам передали».
Менее месяца назад мать Эрвина – Лиля Ибрагимова – написала письмо президенту Украины Петру Порошенко с просьбой повлиять на процесс поиска сына и всех пропавших в Крыму после аннексии. «Я не только за него, я за всех просила. Поименно не перечисляла. Но просила», – рассказывает Лиля. По словам мужа, после похищения Эрвина у нее сильно ухудшилось здоровье. «Эта вся нервотрепка повлияла. – говорит Умер. – Постоянно по врачам ходим».
Отец пропавшего объясняет, что все возможные рычаги воздействия на следствие уже «закончились». Поэтому они с женой обращаются во все возможные инстанции, в том числе надеются на реакцию Киева.
«Сейчас я ищу варианты, на кого можно повлиять. Потому что на прямую – это бесполезно. Мы не представляем, что могут сделать в Киеве, но здесь, если мыслить законами Российской Федерации, уже все ступени пройдены. Куда бы ты не пошел, на кого бы не надавил, все сходится к одному и тому же следователю».
Тем временем в Киеве проходят акции в поддержку пропавших и похищенных в Крыму. Последнюю из них провели возле посольства России 25 октября. Активисты, держа листочки с надписью «#где_Эрвин», пытаются привлечь внимание к судьбам еще 14 людей, о которых также нет новостей.
Без вести пропавшие: в Киеве напомнили об исчезнувших крымчанах (фотогалерея)
Акции проходят и в Москве. Последний нашумевший случай – с участием неизвестных активистов. Они развесили плакаты с изображением Эрвина и подготовили видеоролик, который распространяли в соцсетях. Плакаты вскоре сорвали.
Умер говорит, что не знает организаторов акции, но «очень хотел бы поблагодарить этих людей от всей души».
«Откуда бы ни приехали ко мне, я со всеми буду делиться, рассказывать о сыне. Пускай хоть с луны прилетят. Я все расскажу о том, как у меня его похитили. Пока вот, последние пару месяцев, уже затишье, то мы боимся. Самое страшное – если дело вот так просто сольют».