Николай Полозов: Россия приравняла Меджлис к ИГИЛ

Российский адвокат Николай Полозов – в последнее время один из главных ньюсмейкеров на Крым.Реалии. Это связано с тем, что на полуострове едва ли не каждый день проходят суды по политическим делам. Двое их фигурантов – подзащитные Полозова: это сын Мустафы Джемилева Хайсер и заместитель председателя Меджлиса крымскотатарского народа Ахтем Чийгоз. В интервью для Крым.Реалии Полозов рассказал, как скоро крымские политзаключенные могут оказаться на свободе, и почему он переключился с внутрироссийских уголовных дел на крымские.

– В Крыму продолжается суд по «делу 26 февраля», в котором вы представляете интересы зампреда Меджлиса Ахтема Чийгоза. На какой стадии сейчас находится судебный процесс над ним?

– Сейчас Ахтем Чийгоз находится в следственном изоляторе Симферополя. В настоящее время идет стадия представления доказательств стороны обвинения. На текущий момент из 84 потерпевших опрошено 60 человек. Еще будет 78 свидетелей обвинения. После этого прокурор будет зачитывать письменные доказательства. И мы будем отсматривать видео.

Помимо это есть еще свидетели защиты. Пока в уголовном деле их 35 человек, но мы рассчитываем, что еще сопоставимому количеству обеспечим явку в суд. Таким образом, судя по динамике процесса (то есть за 2,5 месяца – 60 человек), речь идет о том, что суд будет длиться как минимум еще полгода. Если со стороны российского суда не будет предпринято попыток каким-то образом ускорить этот процесс.
Само рассмотрение дела проходит в отсутствии Ахтема Чийгоза в зале суда. Он присутствует только по видеосвязи. Это стало возможным благодаря дискриминационным поправкам Государственной думы, принятым в 2014 году. По ряду составов преступлений, таких как терроризм, шпионаж, диверсия, организация массовых беспорядков, предусмотрено, что в исключительных случаях, когда есть угроза безопасности участникам процесса, подсудимого не привозят в зал суда.

Таким образом, Чийгоз не покидает следственный изолятор. Он находится там уже почти 2 года. И присутствует на судах только посредством конференц-связи, что накладывает существенные ограничения на реализацию им своих прав.

– Зачем это делается? Чтобы на него надавить, или им банально легче не делать лишних движений и не везти Ахтема Чийгоза в суд?

– На самом деле, следственный изолятор находится в 5 минутах ходьбы от суда. Это сделано для того, чтобы исключить возможность общения Ахтема Чийгоза с теми людьми, которые приходят его поддержать в суде.
Он является заместителем председателя Меджлиса крымскотатарского народа, занимает активную общественно-политическую позицию в Крыму. И российской власти важно исключить таких людей из общественного поля, создать максимальные условия для того, чтобы их физически не присутствовало.

Раньше для видеотрансляции в зале заседаний было 2 монитора. Один был повернут в сторону судей, с другого публика могла наблюдать Ахтема Чийгоза. Так вот второй монитор, который был обращен в сторону публики, просто сняли. Люди, которые приходят в суд, даже не видят Ахтема Чийгоза, а лишь слышат его голос.

Чийгоз понимает, на что идет – Полозов (видео)

Суд под контролем Кремля

– На ваш взгляд, кто координирует данный судебный процесс? Кто решает, где находиться Ахтему Чийгозу: в зале суда или СИЗО? Это происходит в Москве или Симферополе?

– По моему опыту в подобных политических делах решение принимается не на уровне местных властей: прокуратуры или местного суда. Решение принимается непосредственно в Кремле. Этим занимается управление внутренней политики. Раньше его возглавлял Володин, а сейчас Володин ушел в Госдуму. Все ключевые решения принимаются там.

Мало того, за каждым судом закреплен сотрудник ФСБ, который координирует по линии ведомства работу судов. Поэтому, когда говорят, что это Аксенов принимает решения, или Поклонская принимала решения, то это в корне неправда. Решения принимаются исключительно Кремлем.

– Зачем следствию такое большое количество свидетелей обвинения?

– Прежде всего это связано с обвинением. Его обвиняют в организации массовых беспорядков. Подобная категория дел всегда отличается тем, что количество фигурантов значительное. Я участвовал в «Болотном деле» в Москве, и там было сопоставимое количество и потерпевших, и свидетелей. Это обусловлено тем, что там также присутствовала масса людей, кого следствие успело допросить, привлечь в качестве потерпевшего или в качестве свидетеля. Все, соответственно, участвуют в процессе.

Хотя сейчас потерпевшие очень неохотно идут на суды.

– Как известно, один из потерпевших по «делу 26 февраля» не явился в суд, поскольку в данный момент находится в Киеве. Расскажите, что это за человек.

– На последнем судебном заседании суд зачитал заявление потерпевшего Виктора Худоносова, который утверждает, что не может дать показания в качестве потерпевшего, поскольку уехал на постоянное место жительства в Киев. Одной из задач, поставленных передо мной Ахтемом Чийгозом как перед его защитником во время моего нахождения в Киеве был как раз розыск этого потерпевшего.

На текущий момент мне удалось установить, что потерпевший Худоносов не пересекал ни административную границу с Крымом, ни границу Украины в принципе начиная с 2014 года. То есть, по всей видимости, это заявление является ложным. И Худоносов, как и часть других потерпевших, просто не желают идти в суд.

В следующем судебном заседании я поставлю вопрос о принудительном приводе потерпевшего Худоносова, розыске его на территории Российской Федерации или в Крыму и приводе в суд.

– На какое решение суда в этом вопросе вы рассчитываете?

– Дело в том, что и прокурор, и судьи настаивают на том, чтобы все потерпевшие присутствовали в ходе процесса, дали свои показания. Этой же позиции придерживается и Чийгоз. У них разная мотивация. Судьям и прокурорам необходимо, скажем так, формальное присутствие потерпевших. Чийгозу важны показания этих людей для того, чтобы определить, что в них ложь, а что нет. Чтобы они дали показания не на основании ранее данных показаний, которые имеются в деле. Там следователи выписывали все под копирку. А непосредственно в зале суда всплывают различные нюансы, которые могут иметь значение для дела.

Николай Полозов

Секретный допрос Аксенова

– Вы ранее заявляли о том, что будете ходатайствовать о привлечении в качестве свидетеля Сергея Аксенова. Планируете ли вы это делать?

– Он уже является свидетелем по этому делу. Был допрошен в качестве свидетеля в ходе предварительного расследования и обязан быть допрошен в суде. Помимо него есть еще ряд чиновников: Цеков (Сергей Цеков – российский сенатор от Крыма – КР) и другие...

– А кто именно?

– Цеков и ряд мелких чиновников. Некоторые уже выступили, в том числе заместитель управления хозяйственной частью Верховного Совета, который сказал, что ущерб, причиненный митингующими, уже погашен в полном объеме. То есть в этой части обвинение должно скорректировать свою позицию.

Но я боюсь, что по аналогии с другим процессом – делом Надежды Савченко, где мы допрашивали главаря луганских бандитов Плотницкого, допрос Аксенова может быть также закрытым. То есть он обратится в суд с ходатайством о предоставлении мер безопасности, и мы не сможем придать огласке те показания, которые он даст в суде.

– На какой результат в деле Ахтема Чийгоза вы вообще рассчитываете? Какие сценарии наиболее вероятны?

– К сожалению, в России суда нет. Мы это видим в делах крымских татар, на примере множества дел по отношению к украинским политическим заключенным. Совершенно очевидно, что судьи просто проштамповывают решения, которые им спускают сверху.

Чийгоз сам понимает, на что идет. Мало того, к нему неоднократно обращались некоторые функционеры, некоторые представители правоохранительных органов Российской Федерации с различного рода предложениями.

Но его позиция заключается в следующем. Он там сидит не как Ахтем Чийгоз и даже не как заместитель председателя Меджлиса. Он там сидит как сын крымскотатарского народа и фактически несет это знамя гордости за свой народ и несломленности. Поэтому, по всей видимости, приговор будет обвинительным. В оправдательный приговор я не верю.

Архитектура подобных дел не предусматривает оправдательных приговоров.

Но как и в случае с другими политическими заключенными единственная возможность его освобождения – это давление на Кремль, это политическое давление. И в этом направлении мы безусловно будем работать.

– А обмен, как вариант вы рассматриваете?

– Безусловно, без давления не может быть обмена. Именно под давлением была освобождена Савченко, были освобождены Афанасьев и Солошенко. Больше никого не освободили и продолжают набирать новых людей. Поэтому то консолидированное мнение Украины и ее западных партнеров, которое было в случае с Надеждой Савченко, должно сработать и в случае остальных политзаключенных.

Россия поставила Меджлис на один уровень с ИГИЛ – Полозов (видео)

«Дело Хайсера – не политическое»

– Также вы защищаете интересы сына Мустафы Джемилева Хайсера. Как известно, он был взят под стражу еще в 2013 году украинскими правоохранителями, и обвинен в убийстве по неосторожности. Но в 2014 году из Симферопольского СИЗО он был перевезен в Россию, где ему вынесли приговор. Считаете ли вы его политическим заключенным?

– Само его дело, конечно – не политическое. Это, скажем так, бытовой несчастный случай, произошла трагическая случайность. И даже по приговору украинского суда, который, к слову, был вынесен раньше, чем приговор Российской Федерации, Хайсер был приговорен к лишению свободы.

Но личность его отца, скажем так, дает российской власти возможности для манипуляции судьбой Хайсера для того, чтобы оказывать давление на Мустафу Джемилева.

В суде присяжных удалось доказать, что Хайсер не совершал умышленного убийства, за которое по российским законам ему грозило бы пожизненное лишение свободы. Он был приговорен к небольшому, по российским меркам, сроку в 3,5 года и должен освободится в ноябре этого года. 26 числа он должен выйти на свободу. Но несмотря на это, существует опасность, что российская власть не захочет терять такого ценного заложника, отдавать его просто так. Я не исключаю, что будет попытка фабрикации какого-то нового дела уже во время его нахождения в российской колонии для того, чтобы максимально долго удерживать его и тем самым оказывать давление на Мустафу Джемилева.

– Вам отказали в удовлетворении ходатайства об условно-досрочном освобождении Хайсера. Но недавно вы подали еще одно. Зачем?

– Дело в том, что жалоба Хайсера Джемилова в Европейском суде уже принята и коммуницирована. И нам это необходимо для того, чтобы подтвердить исчерпанность средств правовой защиты на территории Российской Федерации использует все механизмы, которые свидетельствуют о реализации им права на защиту. Несмотря на то, что до его освобождения осталось не так много времени, мы используем все возможности, в том числе и возможности, связанные с ходатайством об условно-досрочном освобождении для представления в последующем этих документов в Европейский суд по правам человека.

– Николай, до дела Надежды Савченко вы и ваш коллега и соратник Марк Фейгин занимались в основном внутрироссийскими политическими делами. Но теперь вы переключились исключительно на Крым. С чем это связано?

– Сейчас в Крыму складывается наиболее тяжелая ситуация с политическими заключенными. Фактически идут неприкрытые репрессии в отношении крымских татар. Об этом свидетельствует недавний запрет Меджлиса, признание его запрещенной организацией. По сути Россия поставила Меджлис на один уровень с ИГИЛом.

Все это свидетельствует о том, что там сейчас наиболее горячая точка в нарушении прав человека. Кроме того, это обусловлено тем, что, в отличии от России, в Крыму еще худшие условия для работы. Там отсутствует консульская поддержка со стороны Украины, там отсутствует независимая пресса. Даже украинские журналисты туда не могут приехать. Там не присутствуют иностранные представители и международные организации. В этих обстоятельствах помочь этим людям – мой долг.