Гаяна Юксель: «Санкции и гласность – вот что поможет Крыму»

Верховный суд Российской Федерации поставил точку в деле о запрете Меджлиса. Что представители организации намерены делать дальше? Возможны ли новые аресты в аннексированном Крыму? И будут ли введены новые санкции против России? Об этом говорим с членом Меджлиса крымскотатарского народа Гаяной Юксель и юристом правозащитного центра «Мемориал» Кириллом Коротеевым.

Запрет Меджлиса. Стоит ли ждать нового витка репрессий

26 апреля подконтрольный России Верховный суд Крыма запретил деятельность Меджлиса крымскотатарского народа на территории аннексированного полуострова. Назначенный Кремлем прокурор Крыма Наталья Поклонская утверждала, что сделано это по просьбе самих крымских татар, подготовивших заявление в суд. Ранее организацию лишили здания в центре Симферополя, ее лидерам Мустафе Джемилеву и Рефату Чубарову запретили въезд на полуостров. Члены Меджлиса, оставшиеся в Крыму, подвергаются преследованиям. Председатель Меджлиса Рефат Чубаров заявил о переводе деятельности организации в Киев. Защита Меджлиса не согласилась с решением крымского суда и направила апелляцию в Верховный суд России. Руководство и члены организации не принимали участия в заседании, демонстрируя свое несогласие. В Киеве и других странах мира под российскими посольствами прошли акции в защиту Меджлиса.

«Запрет Меджлиса = запрет народа»: в Киеве вышли в защиту крымских татар (фотогалерея)

– С нами на связи член Меджлиса крымскотатарского народа Гаяна Юксель. Гаяна, как будет действовать Меджлис в таких условиях?

Юксель: Меджлис уже работает в чрезвычайном режиме, и вчерашнее решение суда было ожидаемым, головной офис организации перенесен в Киев. Сейчас решения Меджлиса принимают восемь его членов, находящиеся на материковой части Украины, и лидер крымскотатарского народа Мустафа Джемилев, который также вошел в чрезвычайное собрание. Члены Меджлиса, оставшиеся в Крыму, также были готовы к такому решению. Конечно, в том виде, в каком была до этого, деятельность их сведена на нет. Но они будут проводить деятельность по поддержке, информированию. Ничего нового после объявленного в Москве варварского решения в деле, изобилующем ошибками и неточностями, для нас нет.

– На связи юрист правозащитного центра «Мемориал» Кирилл Коротеев, представляющий позицию Меджлиса. Кирилл, каковы были аргументы защиты на вчерашнем заседании? Прислушивался ли к ним суд?

Коротеев: На второй вопрос ответить проще – не прислушивался. Что касается аргументов защиты, мы начали с того, что Меджлис не является общественной организацией, к которой можно подать иск о запрете деятельности как к экстремистской. Это не общественная организация в строгом смысле слова, это орган демократического представительства крымских татар. Он действует на на основании украинского или российского закона об общественных организациях, а на основании Декларации прав коренных народов ООН.

Мы оспаривали процедуру, поскольку прокуратура не утруждала себя правильным оформлением и предъявлением своих претензий. Слова госпожи Поклонской о том, что якобы есть сотни тысяч обращений крымских татар, вызывают вопрос, потому что ни одного из этих обращений в деле нет. В деле должно было бы быть предупреждение Меджлису, но оно было вынесено не Меджлису, а Рефату Чубарову. При этом оно не было вручено так, как требует закон. Позиция прокуратуры по этому поводу прекрасна: мы вынесли это предупреждение, но не должны были его выносить. Есть две процедуры – одна требует предупреждения, другая – нет. Один прокурор занял позицию, что была использована процедура, не требующая предупреждения, другой – что требующая, и она соблюдена.

Кирилл Коротеев

​

– То есть позиция обвинения даже не была скоординирована?

​Коротеев: Да. Это лишь один из примеров ее непоследовательности. Когда прокуратура утверждает, что Меджлис – это юридическое лицо, указывая на пункт 5 положения, то почему-то пункт 1 положения о Меджлисе прокуратура не читает. Очень смешно было на это указывать, но, увы, неэффективно. Значительная часть наших доводов касалась того, что нельзя квалифицировать как экстремистскую деятельность высказывания Чубарова, на которые полагалась прокуратура. Нельзя вменять Меджлису в вину то, что он делает, решения, принятые большинством. И еще в суде первой инстанции в Симферополе окончательная версия предъявленного Меджлису обвинения сильно отличалась от первоначального иска. Например, в первоначальном иске Меджлису предъявлялись события 26 февраля 2014 года.

– Гаяна, в предыдущие дни многих членов Меджлиса и делегатов Курултая уже вызывали – кого в райотделы, кого в центры противодействия экстремизму. С кем-то просто беседовали, кому-то выписали штрафы. После решения суда всех этих людей можно считать экстремистами. Сколько членов Меджлиса оказалось в зоне риска?

​Юксель: 33 члена Меджлиса, но деятельность 6 из них приостановлена по решению организации, и 250 делегатов Курултая. Но дело в том, что система национального самоуправления – это 2500 человек плюс люди, задействованные в этой системе. Учтите их семью и окружение – и это большая часть дееспособного крымскотатарского населения. Так что под ударом оказались все – каждый, кто скажет о поддержке Меджлиса или будет ссылаться на его решения. Ко всем можно будет предъявить претензии.

Начались вызовы в райотделы и центры противодействия экстремизму – Али Хамзину выписали штраф в тысячу рублей. Вызывали Ильми Умерова, и делалось это по итогам совещания, которое прошло 24 сентября, – тогда было принято решение о приостановке деятельности 3 коллаборационистов в составе Меджлиса. Это показательные действия, набирающий силу маховик. И эти факты, эти наложения штрафов, прокуратура пыталась приобщить к делу уже в Москве: дескать, организация запрещена, а они все равно собираются. Суд, впрочем, не приобщил эти ходатайства. Прогнозы, увы, не лучшие, в том числе от российских адвокатов и правозащитников, работающих в Крыму.

Гаяна Юксель

​

– Почему они дают такие прогнозы?

Юксель: Потому что сейчас будут демонстративно, нагло, явно расправляться со всеми, кто сохранил принципиальность и не изменил своего мнения. Позицию Меджлиса поддерживает большинство крымских татар, если они молчат, это не значит, что они с ней не согласны. Заявления прокуратуры о многочисленных обращениях крымских татар – ложь. Было заявление с подписью всего лишь 5 крымских татар, и это представители марионеточных организаций, часть из которых появилась уже после оккупации. И даже их заявления не были приобщены к делу.

– Подконтрольный Кремлю руководитель Крыма Сергей Аксенов заявил, что с юридической точки зрения такой организации, как Меджлис, для него не существует, и это площадка для распространения экстремистских идей и ведения подрывной работы против России и Крыма. По словам Аксенова, «зарубежные хозяева Меджлиса пытались использовать эту структуру для разжигания ненависти и дестабилизации обстановки на полуострове», и судебный запрет положил этим попыткам конец. Рефат Чубаров считает, что отклонение апелляции Верховным судом России – очередное доказательство невозможности диалога с Москвой и подконтрольной ей властями Крыма.

​Юксель: Меня всегда поражает в оккупационной власти одно. Если для них не существует Меджлиса, почему они так тщательно и пристально следят за деятельностью ее членов? Меджлис – едва ли не единственный политический орган, проявивший четкую принципиальную позицию во время оккупации и не отошел от этой позиции, несмотря на внутренние вопросы, наличие людей, которые пошли на коллаборацию. Сломить Меджлис не удалось, хотя действовали самыми грязными методами – попытками подкупа, ударами по больным местам.

– Были ли попытки договориться с Меджлисом?

Юксель: Конечно. Была попытка переизбрать председателя Меджлиса в Крыму уже после внесения запрета на въезд его членам. Действовали самыми грязными методами. Я сама прошла через эти попытки. Когда вызывали, и каждому предлагали преференции. Мне предложили возможность въезда для моего супруга Исмета Юкселя – 10 августа 2014 года ФСБ вынесла ему запрет на въезд в Крым и на территорию России на 5 лет. Проголосуй за нового председателя Меджлиса – и твой супруг въедет в Крым. Это прямой шантаж. Это мне предлагали Заур Смирнов и Руслан Бальбек. Меня обманули – сказали, что будет собрание, я пришла и оказалась на встрече с ними, на вот этих торгах.

– Почему их и других членов Меджлиса, которые стали коллаборационистами, лишь несколько дней назад исключили из организации?

Юксель: Лучше поздно, чем никогда. Их деятельность в столь ярком уродливом виде стала проявляться относительно недавно, до этого были умеренные заявления. Но после того, как мы увидели, что сейчас делает муфтият в Крыму, решение было однозначным. И вот ведь противоречие: разговоры о том, что им не нужно международное право, мнение – и выезд на международные площадки, как это сделал представитель муфтията Айдер Исмаилов в Варшаве, с его разговорами о том, как в Крыму стало хорошо, а 23 года Украина ничего не делала. Все эти рассказы о восстановлении прав мусульман. Это пример лжи, на которой строится вся политика оккупантов, вся их система доводов.

– Увеличится ли количество преследуемых по политическим мотивам? Станет ли сложнее их защищать?

​Юксель: Увы, количество политзаключенных велико: 14 человек сидит по делу «Хизб ут-Тахрир», продолжается расследование «дела 26 февраля», есть украинские политзаключенные, часть из которых уже отбывает сроки за пределами Крыма. Нет гарантий, что этих людей не станет больше. Нужно постоянно следить за ситуацией в Крыму, говорить о ней: украинской власти, международным организациям. Добиваться допуска иностранных журналистов, международных миссий. Гласность – то, чего боятся оккупанты, в какой-то мере мы в этом убедились. Она дает своеобразный иммунитет тем, кто остался в Крыму. А вопрос санкций должен быть напрямую связан с соблюдением прав человека в Крыму, освобождения политзаключенных. На этой позиции Меджлис стоял с первого дня. Увеличивается давление – должны увеличиваться санкции. Санкции, мониторинг ситуации и гласность – вот что может помочь.